***
Бенджамина Грина все знакомые считали крайне удачливым и успешным человеком. Он начал с первых робких попыток игры на американской бирже ценных бумаг, а через каких-то пять лет стал владельцем целых трех серьезных инвестиционных фондов. Его жизнь и карьера были осуществившейся американской мечтой о материальном благополучии и счастье, вот только сам себя Бенджамин никогда не считал счастливым. Еще в самом начале своего пути он сделал выбор и сознательно пожертвовал личной жизнью ради работы, не редко засиживаясь в офисе за полночь, но не это его волновало больше всего. Еще будучи молодым и перспективным менеджером по инвестициям в банке средней руки он не смог отказаться от предложения, которое определило его жизнь на долгие годы, возможно, до самой смерти. Тогда Бенджамина не интересовала ничего, кроме денег, и его тщеславие и самоуверенность не знали никаких границ. В один из вечеров, когда он смог себе позволить посидеть на удобном диване со стаканом виски, бездумно переключая каналы, из одного из темных углов его не такой уж и большой квартиры раздался тихий шепот, похожий больше на змеиное шипение. На автомате повернув голову, он увидел два глаза, ярко выделяющихся в темноте. Они были то алые, то насыщенно зеленые, то ярко голубые, то наливались нечеловеческим огнем, скрывающим зрачки. Бенджамин не был трусом и, сделав большой глоток обжигающей горло жидкости, начал переговоры. Как оказалось, он вытащил счастливый билет. Ему предложили успешную карьеру в обмен на просьбу в каком-то отдаленном будущем. Бенджамин, почти не раздумывая, согласился и тем самым совершил, кажется, самую большую ошибку в жизни. С этого момента ему стало катастрофически везти. На следующее же утро он получил выгодное предложение от британской «G&G». Они, конечно, были не очень крупными игроками на рынке, но уже были весьма и весьма значимы. Годы работы среди таких же, как и он, молодых и амбициозных людей дали свои результаты. Его инвестиционный портфель увеличивался каждый квартал, доходы росли, как на дрожжах, а двери любых кабинетов открывались, как по волшебству. Даже государственная комиссия по ценным бумагам не обращала на него внимания, и Бенджамин пользовался этим без зазрения совести. Один только раз проверяющие добрались до его кабинета, но, кажется, даже не заметили огромных несоответствий в бумагах. Бенджамин даже не сомневался, кто или что устроило его жизнь. С все большим страхом он ожидал, когда это существо-из-тени появится вновь и потребует плату за свои услуги. С кристальной ясностью Бенджамин понимал, что уже продал душу дьяволу, и остается только ждать. Бежать куда-либо было бессмысленно, просить защиты не у кого. Так что все чаще он закрывался в своем кабинете с так любимым им лакированным паркетом, дорогим винтажным гарнитуром и огромной плазмой в пол стены и напивался до беспамятства дорогим коньяком. Бенджамин не был дураком, он еще год назад заметил, как начало лихорадить рынок ипотечных кредитов. Все больше фондов не выдерживало давления инвесторов, требующих немедленных выплат, и объявляло о своем банкротстве, что только подогревало панику и усугубляло ситуацию. Это приводило лишь к тому, что все больше кредиторов оказывались неспособными выплачивать проценты по кредитам и лишались своего имущества, а потом все начиналось сначала еще с одним фондом, откуда люди в панике пытались забрать свои инвестиции. Бенджамин был практически уверен, что вскоре наступит пик кризиса, и именно тогда он услышит предложение, от которого не сможет отказаться. Он всегда замечательно делал прогнозы, не ошибся и в этот раз. Два часа назад ему сообщили, что очередной пенсионный фонд находится на грани и, разделавшись с делами, он, как обычно, заперся в своем кабинете. Бенджамин уже открыл пузатую бутылку, запах коньячных спиртов окутал его, успокаивая нервы, когда раздался голос, который он надеялся никогда не услышать. —Здравствуй, Бенджамин. Вижу ты наслаждаешься своим успехом? — с некоторым трудом различалось в шипении. Бенджамин от неожиданности сжал руку и разбил стакан. Не обращая внимания на несколько небольших ранок на ладони, он повернулся к источнику звука. Из непонятно откуда взявшейся в хорошо освещенном кабинете густой тени на него смотрели переливающиеся разными цветами глаза, часто приходящие в его кошмары. —Пришло время платить по счетам, — прошипел голос, Бенджамин только судорожно кивнул. — Сейчас ты переоденешься, успокоишься, пойдешь к директору Леман Бразерс (Lehman Brothers Holdings, Inc.) и предложишь ему выкупить банк под государственные гарантии. —Он не согласится! — в панике вскрикнул Бенджамин, от него требовали невозможного. — Нельзя просто так прийти с улицы в Леман Бразерс и попробовать его купить. Тем более под государственные гарантии, которых никто сейчас не даст… —Ты скажешь, что берешь всю ответственность лично на себя, — настойчиво сказал голос. — Они как раз ищут выход из создавшейся ситуации, и ты его предложишь. Он согласится. —Но как же мне… —Ты сделаешь это, — голос затих, а ужасные глаза растворились во тьме, которая начала медленно пропадать. Бенджамин просидел минуту, приходя в себя, закупорил бутылку и уверенно вышел из кабинета, попросив секретаря назначить встречу. Сейчас, как никогда раньше, он ощущал себя игрушкой в руках судьбы. ________________________________________________________________________________________ Все действия в данной главе весьма условны, финансовая система США, конечно, на порядок более устойчива, чем показано. Я не являюсь специалистом в данном вопросе и не считаю необходимым показывать более подробное развитие кризиса, тем более к основной теме работы он относится весьма опосредовано. За более подробной информацией следует обратиться к специализированной литературе. В моей же работе ответом на большинство вопросов по этой теме будет просто слово магия.Интерлюдия №5
8 сентября 2016 г. в 10:46
Лучи жаркого летнего солнца весело играли в спокойных водах Верхней Нью-Йоркской бухты (Upper New York Bay), расположенной в устье Гудзона. Спокойные воды облагороженной и закованной в гранит реки безмятежно питали Атлантический океан, поддерживая незыблемые, несмотря на всю деятельность человека, законы природы.
В летний воскресный денек многие туристы и жители Нью-Йорка не смогли отказать себе в удовольствие прогуляться по набережной Манхэттена, наслаждаясь плодами современной цивилизации и поглядывая на один из главных символов современного мира — статую Свободы. Одним своим видом она вселяла в людей уверенность в будущем, стоящую на незыблемых правилах капитализма западной цивилизации. Несмотря на увеличившуюся в последнее время вероятность терактов и участившиеся случаи массовых беспорядков, каждый мог быть уверен, что сегодня, завтра или через год он сможет прийти в торговый центр и потратить кровно заработанные деньги на, безусловно, нужные и полезные в хозяйстве вещи.
Больше всего за последнее время общество взбудоражила новость, что группа боевиков напала на военную базу где-то в Неваде, но атака, естественно, была успешно отбита и благополучно забыта в угоду повседневным тревогам и заботам. Да и кто в своем уме будет нападать на хорошо защищенный объект армии США? Прямо магия какая-то! Поговаривали, правда, что все происходящее, в том числе и жуткие теракты в далекой Европе — звенья одной цепи, но ни одно серьезное издание не подтвердило подобную чушь.
Хотя прохожих и было много, некоторые из них даже изучали залив через неповоротливые окуляры с небольшим увеличением, но никто так и не смог впоследствии сказать, откуда Он взялся. Однако, неожиданные выкрики сразу приковали к Нему всеобщее внимание, у окуляров выросла очередь, кто-то держал в руках не понятно откуда взявшиеся бинокли, а кто-то пробовал снимать на камеру мобильного телефона или фотоаппарат. Все взгляды, так или иначе, были прикованы к одинокой человеческой фигуре, которая казалась миниатюрной на фоне гигантского монумента. Он был одет в длинный светлый балахон и целеустремленно шел по воде, медленно приближаясь к набережной, где постепенно собиралась взбудораженная толпа. Один раз увидев Его, люди уже не могли отвести взгляд от необычного зрелища.
Когда Он приблизился, стали лучше заметны детали. Длинные темные волосы спадали красивой волной на плечи, небольшая борода казалась неопрятной и свалявшейся, но по-отечески теплая улыбка и взгляд добрых голубых глаз западали прямо в душу и запоминались навсегда. Его одежда была местами грязная, местами порванная, как после длинной дороги, но это Его ничуть не смущало. Он шел босиком по ребристой от ветра поверхности воды и оставлял едва заметные кровавые следы, растекающиеся бесформенными кляксами. Кто-то даже заметил шрамы от треугольных гвоздей на Его загорелых жилистых кистях и ступнях, но это было неважно, все, затаив дыхание, ждали чуда.
Люди были настолько поглощены вниманием к Его лицу, жадно впитывая каждую черточку, что никто не заметил, как Он оказался на набережной высотой около двух метров. Не останавливаясь и не говоря ни слова, Он продолжил свой путь, оставляя за собой влажные следы босых ног. Завороженная толпа так же медленно последовала за ним, ощущая невидимое благодатное сияние. Многие потом утверждали, что благодаря этому сиянию излечились от болезней и чувствовали себя лучше, а несколько человек заявляли, что смогли победить рак благодаря божественной благодати.
Он шел вперед, привлекая всеобщее внимание, улыбаясь всем сразу и никому в отдельности. На тех улицах, где Он проходил, люди оставляли свои дела и следовали за Ним, даже полицейские не решались его останавливать. Прихожане городских церквей и священники выходили на улицу с благоговейно просветленными лицами. За их спинами здания соборов и церквей складывались, как карточные домики, но никому не причиняли вреда, только поднимая в воздух четко очерченные столбы почти непроглядной пыли. Людей становилось все больше, каждый из них чувствовал необъяснимый благоговейный трепет, кто-то не мог сдержать слез, а некоторые падали на колени и исступленно молились.
Наконец, пройдя вдоль парка, Он остановился на площади перед величественным готическим собором, наблюдая, как из него выходят люди. Человеческие реки продолжали пребывать на площадь, которая не могла вместить всех желающих.
Его глаза стали чрезвычайно печальными, собор начал обрушаться внутрь, увлекая с собой прекрасные витражи и статуи. Он сделал шаг, грянул гром, заставивший всех зажмуриться, а камеры перестать работать. Он исчез, оставив только глубокий след в асфальте площади, счастливое недоумение на лицах собравшихся и город, лишившийся всех церквей, соборов, синагог и мечетей.