Потерять и найти

На следующий день я снова собиралась на «опрос свидетелей и подозреваемых», а Локи изо всех сил создавал нервозную, просто невыносимую атмосферу. Он болтался туда-сюда и мешал мне выпить чашку кофе в тишине и одиночестве, как я люблю. — Держись ближе к Тору, потому что, сама видишь — всякое может случиться, — наконец разродился он «полезным» советом. — Сегодня мы будем общаться исключительно с милыми дамами — Фригг и Фрейей — никакой опасности, — отмахнулась я. — Сиф — тоже «милая дама», — ядовито напомнил бог обмана, а у меня тут же заныл желудок. Потом сел напротив, положил руки на стол, помолчал немного и вдруг сказал: — Я хотел просить тебя, Лесли… «Просить? О, это что-то новое в нашей партитуре.» — подумала я, допивая остывший кофе. — Если мать… Если Фригг будет вдруг спрашивать обо мне, ты не болтай там… Скажи, что все хорошо. И все. — А что так? — поинтересовалась я, — Может письмо ей напишешь: «Дорогая мама, у меня все чудесно…и все такое«… Я передам, — предложила я, внимательно рассматривая кофейную гущу на дне чашки. — Ну что ж ты за человек-то такой? — вопрос прозвучал с неожиданной горечью, но меня распирало: — А я не человек, ты же сам сказал, нет? — спросила я и, подняв глаза, напоролась на такой больной взгляд, что немедленно почувствовала волну отвращения… К самой себе. — Прости меня! Прости, пожалуйста, — тихо попросила я и накрыла его руку своей рукой. И он не отдернул свою руку. Мы посмотрели друг на друга — если так дальше пойдет, можем попробовать разговаривать вообще без слов… Уходя, я улыбнулась: — И у меня к тебе тоже будет просьба: если в мое отсутствие случайно зайдет соседка за солью, пожалуйста, не стирай ей память и не ломай хребет. Просто… дай ей соли. — Можешь считать, что мы договорились, — ответил Локи. Увидев Фригг, я едва ли не впервые в жизни, почувствовала то, что называют дежавю. Мне показалось, что мы уже встречались. Хотя, возможно, я рассиропилась из-за того, что это был первый человек в Асгарде, который не сверлил меня взглядом и не пытался быстренько врезать мне по физиономии. Назвать ее «бабушкой» язык не поворачивался — она выглядела моложе, чем моя мать в последние годы. Тяжелые волосы, убранные в косы, и очень красивые руки без единого кольца — первое, что бросилось мне в глаза. Она немедленно усадила меня в кресло, подсунув под спину подушечку и, кивнув на стол, где были фрукты и какие-то пирожки, спросила нас с дядей: — Вы завтракали? Ты такая худенькая, детка, тебе надо не забывать есть, и почаще! — сказала Фригг. Потом, усевшись напротив, взяла мои руки в свои и спросила: — Как он? Я решила раз в тысячу лет не нарушать данное слово и ответила, как обещала: — Все хорошо! — Я так и думала, — сказала бабушка печально, и я поняла, что ей лапши на уши не навешаешь. И что она тоже понимает меня без слов. — Ну да.., — вяло подтвердила я то, что она подумала. Мы разговаривали долго, потом она сказала: — Я рада, что смогла, наконец, увидеть тебя! — Я тоже рада, — ответила я, не солгав ни единым словом. Наконец я спросила: — Кто тот человек, Вебранд, которого ты послала вместе с Хермодом к прорицательнице? И зачем? Ведь Бальдр был еще жив? Фригг ответила мне изумленным взглядом: — Я никого не посылала. Хермод и Один были у прорицательницы уже после смерти Бальдра. — Но он сказал, что был там дважды! К сожалению, Фригг ничего не смогла мне пояснить, но обещала разузнать. Я спросила ее, известно ли ей что-то о «партии Бальдра». Я думала, что придется долго объяснять, что я имею в виду, но она снова поняла меня без слов. И предложила побеседовать с глазу на глаз с асгардцем по имени Эгиль.  — Он невысоких моральных принципов и с помощью подкупа или угрозы, ты сможешь узнать то, что ты хочешь. И непременно возьми с собой дядю, — улыбнулась Фригг и кончиками пальцев, как ребенка, погладила меня по щеке. Дворец Брейдаблик, стоявший в окружении садов, до боли напомнил мне уменьшенную копию дубайской башни Бурдж-Халифа. А может, это дубайский небоскреб был увеличенной копией асгардского чертога — у меня так все перемешалось в башке за последнее время, что я бы ничему уже не удивилась. Хозяйка чертога — Фрейя — оказалась прекрасней, чем я могла себе представить. Рядом с ней я почувствовала, что сама называюсь женщиной только по чистой случайности. Или скорее вообще по недоразумению. Я с удовольствием любовалась ею, как китайской вазой, как старинной супницей севрского фарфора, как фруктовницей на витой ножке, доверху наполненной персиками и виноградом. Пока она не открыла рот: — Чем обязана, сын Одина? — голос у нее был неприятный. Все-таки в мире нет совершенства. Меня она игнорировала абсолютно, будто меня тут и не было вовсе. — Соболезную тебе, Фрейя, — церемонно сказал дядя. — Предателя еще не поймали? — поинтересовалась богиня. — Нет, — сказал Тор. — Зачем тогда пришел ко мне? Дядя молчал, и я решила, что мне пора уже выступить, так как разговор обещал получиться коротким: — Извините, — (я чуть не сказала «мэм», но потом решила, что обойдется), — мы буквально на минуточку, только узнать, не в курсе ли Вы, с кем Хермод ходил к Вёльве? Когда муж Ваш был еще жив? Фрейя метнула в меня тревожный взгляд, затем взяла себя в руки, презрительно оглядела меня от макушки до пяток (вот же стерва!), но все-таки ответила: — Откуда я знаю? Он мне не докладывал. Бальдра мучили сны и предчувствия, Хермод решил узнать, что это означает. С кем он туда ходил, какая разница? Кстати, где Вотан? — обратилась она снова к дяде, — Опять в Мидгарде, под вымышленным именем навещает тамошних девиц? «Надеюсь, что нет», — подумала я про себя. — Если собрать всех бастардов, которых он наплодил, и привести в Асгард, тут богам места не хватит, — добавила Фрейя сварливо. Потом внимательно взглянула на меня. — И брат твой, смотрю, туда же. «Вот ты ж ведьма!» — мысленно восхитилась я. Все-таки местным женщинам палец в рот не клади. — Она не бастард, — возмутился дядя, — Он признал ее и готов дать ей свое имя. Фрейя расхохоталась: — О! Прекрасный подарок! Лучше не придумаешь! После этого ее будут просто счастливы видеть во всех девяти мирах! Я сидела в кресле, постукивая правой ногой и делая вид, что речь вообще не обо мне. Тем более, что фамилию я менять не собиралась. Тем более, что мне никто и не предлагал. Значит, у них тут не принято говорить о присутствующих в третьем лице? Ну-ну. — Это счастье еще, что Предатель связался с неразумной мидгардской девой, если бы это было какое-нибудь чудовище, ему под стать, представляю, какой получился бы приплод! — не унималась богиня. Меня, между тем, так и подмывало встать и распахнуть высокую дверь, ведущую в соседнюю комнату, чтобы посмотреть, кто прячется там. Я просто руку готова была отдать на отсечение, что Фрея скрыла там кого-то, когда мы вошли. Но я не без оснований предполагала, что эта стерва может выцарапать мне глаза, раньше, чем я увижу, кто там. И дядя не поможет. — Знаете, мы, пожалуй, пойдем, — сказала я, кивая Тору. Только еще один вопрос: — Все слышали, как Вы грозили убить мужа за измену. Так это Вы его в конце концов и убили? — я безмятежно воззрилась в голубые глаза богини. — Ты что несешь, отродье Лафейсона? — закричала женщина уже совсем визгливо. — Моего мужа убил твой проклятый отец и он понесет заслуженную кару, — с этими словами она вскочила с кресла. Я тоже встала, догадываясь, не без оснований, что аудиенция скорее всего завершена: — Спасибо, больше нет вопросов, — вежливо сказала я и дернула за руку дядю. — Мне тоже было приятно познакомиться. А створка двери между тем едва заметно пошевелилась. Я очень сожалела, что в Асгарде не принято носить кроссовки, потому что, когда на тебе кроссовки, — всегда можно сделать вид, что у тебя развязался шнурок. Я махнула рукой дяде, чтобы он шел вперед, шаги его гулко раздавались по коридору. Сама же я на цыпочках вернулась к двери в покой и приложила ухо к створке. В комнате были двое! Если бы я поспорила, то рука все-таки осталась бы при мне! Мужской голос звучал тихо — не разобрать, что он там бубнил, зато Фрейя, будто, декламировала с подмостков: — Я могла бы быть правительницей Асгарда, вместо старухи Фригг, и кто я теперь? Несчастная, всеми притесняемая вдова! Ко мне можно явиться, вот так, запросто, притащить с собой отродье Предателя, и оскорблять безнаказанно, в моем же собственном доме!!! И главное — как она пронюхала, что Хермод был у прорицательницы, чертова девка! Мужское бурчание прекратилось, раздались отчетливые звуки поцелуев, заскрипело кресло… «Веселая вдова, однако!» — ухмыльнулась я и потрусила по коридору вслед за дядей. Значит, Фрейя знала о заговоре. Вряд ли она его возглавляла — куда ей, времени на романы бы не хватило. Но смерти мужа она не желала, раз так мечтала стать правительницей. И значит, первый поход к прорицательнице был тайной? По крайней мере, должен был быть… Интересно, почему?