Спор

У кого-то утро начинается с чашки чая, у кого-то с кофе. А вот у Юичиро утро начинается с холодной воды. Учитель просыпается где-то в 7 часов, собирается, делает свои дела и, когда стрелки показывают 8 часов, идет в комнату к маленькому дьяволу, чтобы постоять минут десять, наблюдая за его лицом. С утра Юичиро был таким милым, что хотелось лечь рядом и обнять его, согреть. Микаэль уже перестал замечать, когда глаза все чаще изучали лицо мальчишки, а руки так и чесались погладить его. Но Шиндо всегда одергивает себя, прогоняя прочь ненужные мысли. Так и сейчас, стоя рядом с кроватью, Микаэль пнул дьяволёнка в бок, на что тот пробубнил что-то невнятное и отвернулся. Картина маслом. Опять придется будить его долго и мучительно, а потом, когда терпение учителя будет на исходе, он, несмотря на всю любовь к ученику, возьмет ведро с холодной водой и выльет ему на голову. Когда же жизнь научит паренька? Недовольный, мокрый ученик смотрит на своего учителя, как на жертву, сжимая кулаки. Частенько ему хочется вмазать по спокойному лицу Микаэля, чтобы тот перестал будить его таким нахальным и довольно мокрым способом. — Хватит, — сквозь зубы шипит парень, стягивая мокрую ночную рубашку, — я так заболею. — Не заболеешь. — Заболею. Где твои инстинкты матери? Наступила минута молчания, которая нарушалась лишь шуршанием одежды. Все прилипало к телу, мешая двигаться. А легкий холодок прошелся по спине, когда за окном подул слабый, но холодный ветер. — Вот слягу с температурой, тогда ты у меня попляшешь, мамочка-Мика, — хватая полотенце, приговаривает брюнет и с громким хлопком двери выходит из комнаты. Из ванны тут же доносится дикий крик про то, что из крана льется горячая вода. Тихий смешок вырвался из уст блондина и тот, усмехаясь, пошел на кухню. Готовить Микаэль умел, но его кулинарные навыки заканчивались на приготовлении омлета. Выбор был небольшой: либо приходилось заказывать еду, либо питаться сгоревшими остатками от макарон. Кого будет прельщать второй вариант? Вот именно, никого. Обычно курьер приходил раньше 8 часов, но сегодня он не спешил попасть к ним в дом и доставить зловещую пищу, поэтому Микаэль, вооружившись сковородкой и продуктами, решил приготовить яичницу. Зажечь газ на плите — уже было достижением. Учитель не был шеф-повором, но в бой с кулинарией он вступал с серьезным лицом. И дело бы дошло до нормального, наверное, завтрака, как в дверь позвонили. Определенно курьер. Микаэль облегченно вздохнул, выключил газ, оставив пустую сковородку, и пошел открывать дверь. Все же кулинария не для него.

***

Юичиро сидел над учебником второй час и, когда учитель в четвертый раз попросил пересказать ему написанный текст, брюнет замялся, покраснел и поежился. А все из-за того, что учитель чертовски сексуально выглядел в белоснежной рубашке с тремя расстегнутыми пуговицами, что открывали вид на белоснежную кожу. Желание находиться под учителем и чувствовать его власть пришло не сразу. Сначала это был лишь крик его желания, так как парень стал частенько замечать, что на девочек его не тянет, а вот его учитель был в самый раз. Кому не понравится человек с чистыми и холодными, как лёд глазами и пшеничным цветом волос? Микаэль был человеком, который не будет задавать лишних вопросов и спокойно выслушает все проблемы. Юичиро сам убедился в этом. — Хватит на меня глазеть. Учись — Не глазею я, — с некой обидой в голосе произнес парень, откидывая учебник с японской литературой куда подальше. - Мы сидим тут уже час. Его слова были проигнорированы, как и ожидалось. Молчание, что повисло над ними, слишком тяготило и давило на его плечи. Так и хотелось что-то ляпнуть, сказать, чтобы только не слышать эту тишину. Микаэль же, наоборот, наслаждался минутной тишиной. — Хочу печенье приготовить. Пошли в магазин. Юичиро просто не выдержал такого долгого молчания. Ещё бы чуть-чуть и он побил бы свой рекорд молчания, но нервы сдались первыми. На удивление брюнета, Микаэль согласился без уговоров, потому что понял, что мальчик не отстанет от него, пока не получит желаемого. К тому же ему тоже надо было подумать о новом чувстве в его груди.

***

Продавцом ближнего магазина оказался парень, которого Юичиро никогда раньше не видел. На самом деле брюнет даже не сразу понял, что это парень. Загрузив все нужные и не очень продукты в корзину, он побрел к кассе, пока его учитель находился в отделе книг. Народу не было, поэтому долго ему стоять не пришлось. Лишь взглянув на продавца, парень замер, пытаясь понять как к тому обратиться. Седоволосый заметил его взгляд сразу, поэтому с прищуром в глазах наклонился к тому. — Что, понравился? — Ам, эээ, я.... Хакуя замялся, уставив взгляд в пол и пытаясь не смотреть на назойливого парня. — Ах, прости, ты же с парнем. Повезло ему — Чт...что? Мы вовсе не пара. Мы... Договорить ему не дало то, что продавец, стоявший за кассой, с изяществом наклонился, упираясь локтями об стол и влюблённо смотря на того. Седоволосый самовлюбленно улыбнулся, слегка приподнимая брови, будто брюнет рассказывал самую интересную историю в мире. — Оу, правда? Тогда как насчёт того, чтобы пойти сегодня в кафе и выпить со мной по чашечке чая, м? Микаэль, что стоял почти рядом, наблюдая за этой ситуацией из-за стеллажа с разными вкусностями, тихо закипал от злости. Нервы сдали, когда продавец протянул руку и начал трепать раскрасневшегося мальчика по голове. Блондин резко пошёл к ним, толкнув чужую руку от головы его ученика, грубо притянув того к себе. В глазах читалась ненависть к этому продавцу, а тот, не менясь в лице, как будто только этого и ждал. — Ох~хо, какие мы ревнивые.~ Протянув последнее слово, продавец улыбнулся, подмигивая брюнету и продолжая под злым взглядом Микэаля свою работу. Блондин же кинул купюру ему на кассу, схватив пакеты, даже не взяв сдачу. Юичиро такая перемена характера слегка удивила, поэтому он тихо, чтобы не злить и дальше своего учителя, пошёл за ним, стараясь не привлекать его внимания. 20:16:44 Они шли молча, стараясь подавить желание задать парочку вопросов, что просто разрывали их головы. Оба хотели наорать друг на друга, но никто из них под напором тягучей тишины не решался выступить первым. Юичиро поднял взгляд на блондина и он, даже не видя его лица, мог точно сказать, что Микаэль сейчас стиснул зубы, а два клыка больно впивались в нижнюю губу. Чтобы успокоить его, Юичиро схватил того за край кофты и потянул. - Хэй, почему ты так разоз... Договорить ему не дали. В глазах резко потемнело и ногами он перестал чувствовать пол. Затылок больно ударился об стену рядом стоящего дома, а хриплый рык над ухом заставил его вздрогнуть. — Тебя вообще учили обороняться? Или ты только языком молоть умеешь про то, что можешь драться, а на деле, смутившись, даже слово вставить не можешь. Микаэля почему-то резко прорвало на поток комментариев по поводу характера мальчика, который, кстати, опустив голову вниз, молчал. Он молча принимал то, что говорил ему его учитель, не перебивая. Даже когда его поток слов стал вообще пустым, не имеющим никакого отношения к происходящему - один абсурд. И этого хватило на десять минут, потому что по истечению этого времени пыл Шиндо остыл, давая блондину вздохнуть и подумать здравой и чистой головой. Подняв глаза, учитель лишь видел зеленый цвет глаз, в которых нет прежнего огонька азарта и он, понимая, что натворил, опускает голову, слегка дотрагиваясь пшеничной макушкой до чужой груди. Вдох. Выдох. Блондин чувствует бешеный стук своего сердца и спокойный ровный пульс чужого. Юичиро был спокоен и подавлен. На лице его не было прежнего счастья, а голос был до ужаса хриплым. — Зачем? Произносит юноша пересохшими губами и смотрит в белую макушку, замечая, как волосы переливаются на солнце и как их поднимает ветер. — Ревность - дело страшное... Ответ не заставил себя долго ждать. Ну чем вам не признание, да? Поэтому Юичиро, слегка ошарашенный таким поворотом, прижимает голову к стенке, пытаясь полностью вжаться в нее, а потом слышит тихий смешок и чужие, мягкие губы на своих - пересохших. Аманэ никогда не ощущал нежности, но за эти две секунды ему будто были понятны все линии и изгибы слова "нежность", будто он был йогом со стажем. И, когда блондин отстранился от ученика и пошел вперед, Аманэ еще долго шел с красным лицом и прижатой рукой к губам. А Шиндо... а Шиндо не было стыдно, потому что это то, что он хотел сделать целые несколько недель.