let the sun shine in

- и то, что я могу делать, мало зависит от того, в группе или нет, в Пусане или в Сеуле, - джэхё пожимает плечами, откручивая голову очередной какой-то очередной крипотной фигурке. чихо завороженно смотрит за неаккуратными движениями его пальцев, как будто нарочно, чтобы не смотреть ни на бедро прямо рядом со своим локтем, ни на лицо, завешенное давно не стрижеными лохмами. - фотографировать, - говорит чихо. без вопроса и уточнения, настолько утвердительно, насколько только можно, и джэхё кивает в ответ. конечно, фотографировать, какие еще могут быть варианты. фигурка отправляется обратно на полку с безжалостно разболтанной шеей в компанию к таким же или к тем, которые голов таки лишились. джэхё разглядывает всю обстановку еще раз, чуть подольше, как будто пытаясь заметить внешние отличия студии лидера группы блокб у чихо от студии сольного рэп-исполнителя у чихо. чихо обводит помещение взглядом вслед за ним, совсем чуть-чуть отставая, и ему-то различий никаких точно не видно, потому что он и в самом себе их не чувствует. кён вроде тоже говорит, что нет ничего такого, но кён и не уезжает в пусан. - и когда ты едешь? - спрашивает чихо, наконец проводя джэхё рукой по бедру, как хотелось сделать с самого того момента, как тот оперся задницей ему на стол. джэхё особо не реагирует, только отвечает глядя куда-то на звуковой пульт: - в семь утра завтра рейс. и накрывает руку чихо своей. /// фотографии висят на ниточках из угла в угол, фотографии пришпилены к стене, и не ко всем есть названия, а некоторые перекрывают углами названия соседних, и те соседние в свою очередь иногда заезжают углом на полкадра рядом, и вся эта беспорядочность на самом деле совершенно не представляет собой ничего такого уж особенного среди многого куда более разухабистого выпендрежа. в углу напротив все фото висят вверх ногами и точно так же налеплены рядом подписи. творческое самовыражение, говорит негромко девушка в очках на пол-лица пожилой даме рядом. чихо смотрит недолго на самовыражение, потому что ну наверное раз пришел, то надо глянуть на все представленное, но зависает в итоге все равно около беспорядка. в таких случаях положено говорить "против своего желания", только чо уж там, к чему себе самому врать о своих желаниях. вполне в соответствии с ними. черно-белый снимок самого что ни на есть обыкновенного многоквартирного дома как раз из тех, у кого прикрыто название, и чихо осторожно заходит с разных сторон, потому что вдруг таки удастся разглядеть. оказывается, если взглянуть слева и сверху, то да - просвечивает такое же говорящее, как и весь не такой уж особенный беспорядок, зубодробительно скучное название "дом в тэгу". большинство людей небось даже и не заглянут эту подпись прочитать, всем остальным она все равно ничего не скажет, а чихо хмыкает - таки угадал правильно, видел он этот дом в тэгу и даже внутри был и возможно видел, как снималась именно находящаяся перед ним сейчас фотография. он разглядывает все кадры один за другим, цветные и не очень, пытается прочесть каждое название, даже спрятанное прочь, а фотографии на ниточках аккуратно отодвигает, если они мешают друг другу. вроде можно, по крайней мере, тут ни про какие запреты ничего не написано. с джэхё бы сталось попросить в его углу на них наплевать. весь беспорядок настолько знакомый и настолько его, что пусть даже чихо никогда в жизни не видел, как джэхё бы где-то вешал фотографии, все равно невыносимо легко представить, как джэхё критически разглядывал свою стенку из угла с творческим самовыражением, растерянно кусал губу и думал, думал, думал, а потом уставал от бесконечных поисков лучшего, просто шлепая отметки на кадры не глядя. это на нитки, это на стену, это хочу сюда, но это тоже хочу сюда и пофигу, что они тогда пополам друг друга закроют, какая разница. наверное, думает чихо, почти дорисовывая посреди выставки сутулую фигуру в сером свитере, торчащую на стремянке, чтоб прикрепить к верхним плинтусам свои ниточки, наверное, это их всегда различало. если он сам искал, пока не находил, то джэхё всегда мог бросить на середине, плюнуть и сделать как придется. другое дело, что иногда это давало результат лучше любой нарочной находки. на глаза попадается одна из первых его фотографий, сделанных после ухода - часть набора открыток, ставшего первым контрактом ан джэхё, уже не ставившего к своему имени название группы блокб. кажется, эту, с залитыми суровым летним солнцем крышами гамчона, он отправлял тогда минхёку, и чихо вспоминает свою собственную, ночную с мостом. че ж так вышло, что на этот мост они все равно так и не сходили, а. \\\\\ перед уходом джэхё шлепается на него сверху, носом в макушку, так что сердце стучит свое глухое тугын тугын куда-то чихо около спины, и свою собственную спину от того, как он сгибается, ломит невероятно, но все неважно, потому что на макушке у чихо волосы с по-дурацки отросшими корнями ужасно мягкие, а сам чихо гладит его за запястья. очень странно думать, что это последний раз на много-много дней вперед, и вообще очень странно в такой момент думать. обычно мысли им обоим ужасно лишние. обычно просто где-то в глубине души знаешь, что момент из тех, куда потом захочется сто раз вернуться и который хочется растянуть навсегда, и того хватает. - приезжай как-нибудь, хорошо? - мычит джэхё гнусаво. большой палец чихо едва заметно замирает на дурацких буквах кр, а потом чихо кивает в ответ. приедет, куда денется. и сам джэхё, наверное, тоже приедет, когда там всё встанет на свои места и когда станет совсем-совсем понятно, что сеул ему опять больше не домашний город, а только приглашающий в гости, как кучу лет назад. - проспишь, - тихо говорит чихо, и джэхё, разумеется, подспудно тянет проспать, особенно когда чихо едва заметно целует его в ладонь. он сам фырчит чихо в макушку, целует тоже прямо в середину самых заметных корней, а потом они все равно вместе тянут время еще, когда чихо разворачивается и трогает губами свежий засос, рядом с которым еще черт знает когда появится новый. он улыбается непонятно чему, и не улыбнуться в ответ невозможно, а не поцеловать эту улыбку очередной самый-самый прощальный раз еще невозможнее. - приезжай, - еще раз с нажимом повторяет джэхё, и чихо смеется: - да приеду, приеду, чай, и концерты там будут, и просто приеду, и только ты тоже приезжай тогда. джэхё в итоге уходит, когда времени остается едва-едва доехать до общежития, засунуть багаж в машину и пригнать в аэропорт впритык, но все равно едва он толкает дверь подъезда на ночную улицу, ему в каток приходит сообщение с прыгающей на экран лижущейся собакой. дурак, думает джэхё. как будто мне без того непонятно, что ты уже скучаешь, как будто я сам скучать не начал еще тогда, когда пришел тебе сказать, что уезжаю. \\\\ - он бы ушел при любом раскладе, - пожимает плечами кён при любой попытке поднять ту тему. - ну ему реально было все равно, ты, я, да хоть чихунни, вообще тут неважно, просто кто бы ни ушел первым, он бы ушел вторым, и точка. ну может времени больше понадобилось бы. ничего нового тут кён сказать не может, чихо и так это знает, и знает, сколько приятных слов услышал бы о себе при любой попытке остановить. не за то, что сам ушел, конечно, просто джэхё слишком очевидно и упрямо хотелось, чтобы чихо этот его выбор просто принял, и точка. не обсуждал, не давал советов, не говорил, что да, тебе так будет лучше, а просто принял, как есть, и жил с этим его выбором дальше. и приезжал в пусан. чихо приезжает всегда, когда только может, и обычно это выступления, но иногда удается выкроить случайные дни на просто так. пусан маленький и тягучий по сравнению с сеулом, время там часто словно затормаживает, но может быть дело не только в пусане, а в чихо тоже. в том, что раньше у него в жизни слишком часто случались моменты бессмысленного шепелявого ан джэхё, которые хотелось заморозить и переживать заново бесконечное количество раз, а теперь они до чертиков спорадические и всегда только в маленьком тягучем пусане. у джэхё в руках неизменно фотоаппарат, и он без конца болтает про фотошколу, специализации вроде макро и портретов, а вдруг когда-нибудь я перестану быть только-что-из-блокб ан джэхё и мои фотки деревьев будут нарасхват, потому что это крутые фотки деревьев, и немедленно ржет сам над собой, запинаясь фразой, что это просто у чихо мания величия заразная. чихо смеется в ответ, потому что он на самом-то деле наверное даже больше самого джэхё мечтает, чтоб несчастные фотки пусанских деревьев оказались всем нужны и притом не из-за того, кем совсем недавно был их автор. он смеется джэхё в плечо, а потом кусает в изгиб плеча, в губы и лучше того, как джэхё обнимает его вместе с камерой за шею, только то, как он потом стонет у чихо в номере отеля. наверное, когда они только-только прощались первый раз и джэхё повторял это свое требовательное "приезжай", казалось, что правда вот можно же будет так. чтобы ничего не менялось. и потом в общем-то, когда чихо действительно приезжал на те короткие часы и длинные дни, тоже казалось, что вот получается, выходит, ничего не изменилось и не изменится. и даже тогда, когда первый раз случилось, что у них не совпали расписания - у чихо было выступление, а джэхё как раз тогда же получил практикум на чеджу, все равно продолжало казаться, что это нисколько не влияет и ничего не значит в масштабах планеты земля. - эта чушь никуда не годится, - немедленно припечатывает минхёк путеводитель по филиппинам, которым размахивает чихун, когда стараниями кёна они собираются впятером - без джэхё, который торчит в пусане, и без юквона, репетирующего новый японский мюзикл. - то есть, я себе такой купил, но правда хрень. - а зачем купил? - немедленно встревает кён, и минхёк закатывает глаза: - там в серии про внутренний туризм печатали хё, ну и типа поддержать хотел. - когда? - спрашивает чихо, пытаясь вспомнить, что он слышал от джэхё про путеводители и слышал ли вообще. минхёк задумчиво перебирает пальцами воздух: - да недавно вроде. он мне показывал недели две назад, когда тут был. - тут? - чихо листает под столом катоковские логи, охреневает от того, когда, оказывается, было последнее сообщение, и почти упускает ответ минхёка: - ну да, он вроде как на полдня буквально в сеул приезжал, он разве тебе не говорил? когда перестает казаться, что все эти несовпадения такая ерунда, уже слишком поздно думать, что на самом деле они влияют. они успевают повлиять так, что дело вовсе не в пусане, не в сеуле и не в том, что час полета, три часа на поезде и часов пять на машине это якобы много. нихрена это не много, это ерунда вопрос. оно все не про то, далеко вы или близко по километрам, а только и исключительно про то, что жизнь в пусане течет параллельно жизни в сеуле, практически с ней не пересекаясь. каждая из них не хуже, не лучше, не быстрее и не медленнее, а просто слишком отдельная. \\\ черт знает, когда и как и почему оно решается для чихо именно таким образом. джэхё почему-то представляется нечто вроде перехода спортсмена, когда все легко укладывается в формулу "лейкерс отвалили за питчера буллз сумму с таким-то количеством нулей, а оправдается ли это вложение?". все не так, конечно. ничего у них в простые формулы не укладывается. чихо говорит ему задолго до официального объявления. и кёну тоже говорит, и они с кёном вместе про это говорят, и джэхё ужирается в хлам, и потом похмелье встречает его очередными не-помню-кто-это-писал твитами, а заодно отчаянным желанием поверить, что это правда может стать новым стартом. официальное заявление не значит ничего, потому что их и так уже много дней шесть, официальные объяснения чихо не значат ничего, потому что джэхё они ни к чему. что можно объяснить в том, что и так понятно. все равно чихо не меняется от того, что переподписывается к другим. и минхёк не меняется от того, что становится лидером. даже кён не меняется, когда ему передают продюсерскую деятельность. меняется только он сам - не сразу и не слишком быстро. в песне без чихо все нормально, и на самом деле же оно уже было, просто теперь так будет всегда. чихо потом ругается, что какого хрена ему кён дал послушать, а джэхё все замолчал, и на середине останавливается и говорит негромко: - ну классный же. джэхё бессловно отсмеивается в ответ, а потом долго придумывает, считается ли оно тут сожалением - примерно таким же, как чихо ему рассказывал давно, что непонятно, как у него выходит настолько пережимать голос в студии, насколько он раскрывает его где угодно еще. в итоге он напрямую спрашивает чихо, потому что слишком давно уже разучился прятать от него свои вопросы и свои придумки, и чихо катается на кресле от джэхё на диване до противоположной стены студии, а потом честно говорит: - не знаю. наверное, было бы лучше, если бы чихо сказал точное-четкое нет. не жалею, у вас теперь своя дорога, у меня своя, но вряд ли так бывает, чтоб подобные решения не несли в себе никакой двойственности. джэхё все равно старательно верит в их новый старт вшестером, пока перед каким-то концертом ему не дают листок с мувиз овер, где отчеркнуты его новые строки - бывшие чихо строки. не все, конечно, кто ему их все отдаст, но все равно существенно больше, чем было ранее. - ну наконец-то у тебя будет много строчек, - комментирует попутно менеджер, пока джэхё медленно вчитывается в знакомые, но чужие слова. не его слова. не его строчки. ему всегда хотелось петь больше, но оно должно было случиться не так - чихо должен был просто написать его часть длиннее, а не отдать свою. да кто угодно мог попытаться отдать джэхё свою часть, пусть бы и тэиль, решив сольно исполнять свои трогательные баллады, и он бы все равно не взял. и где-то тут, через самый обычный листок с убористо напечатанным хангылем, джэхё осознает себя в совершенно новой группе, разительно отличающейся от той, в которую он вписался в конце далекого 2010, которая привела его впервые на музыкальные передачи в 2011 и дала первую награду в 2013. он теперь в другой группе, и она тоже почему-то называется блокб, а его группы больше нет и быть не может, и никак не могло бы, уйди из нее, кто угодно. какая в общем-то разница, что это оказался чихо. его собственный чихо никуда не делся и не денется, и никогда в жизни джэхё не посчитал бы, что чихо поступил неправильно. странно считать неправильным решение человека делать то, что у него получается круто и где он видит для себя миллион вариантов развития. и кён тоже не был не прав ни на йоту, когда говорил про новый старт. блокб не останавливались на чихо - просто для джэхё блокб останавливались на том, что их должно быть семь. так и выходит, что для него самого, блокб ан джэхё, не-ольджана-а-сабвокалиста блокб ан джэхё, такой новый старт и такая новая группа со старыми песнями, где переиначили все распределения частей, не работают никак. его новый старт должен быть совсем-совсем новым, с самого нулевого состояния, которое только может организовать себе бывший айдол, и джэхё думает, что правильнее всего будет как раз вернуться на свою первоначальную отправную точку. это был пусан, пусть снова будет пусан. //// крут, пишет ему минхёк, когда джэхё присылает фотку списка участников будущей фотовыставки в музее искусств, где девятым номером значится он сам. спустя пару минут приходит вдогонку спешное теперь молись, чтоб мы не выиграли на выходных, потому что кён тогда обязательно толкнет про тебя в речи ㅋㅋㅋㅋㅋㅋ. джэхё отвечает ордой перепутанных ㅋ и ㄱ, а на выходных все равно отправляет неизменную смску. иногда они помогают. в этот раз обходит какая-то юная сольная певица, про которую у джэхё в голове есть только ценный факт, что минхёк считает ее копикэтом айю. сравнивать самому все равно лень. выставка представляет собой зал, чем-то вызывающий ассоциации с опенспейсом, каким бы тот мог быть в искусстве. ничего необычного в общем-то, стандартно по углу на человека, но просто очень странно осознавать, что вот сейчас тут просто белая стенка (несколько, точнее) и всю белизну надо заполнить собой, рассказывая, как ты видишь корею. - если мы подпишем и про блокб тоже? - спрашивает администратор, и джэхё резко качает головой. конечно, это черта с два спрячешь и скроешь, конечно, есть девочки, которые когда-то в параллельной вселенной выслушивали каждую песню с замиранием сердца, надеясь, что он там поет больше стандартных двух строк, а потом с не меньшим волнением следили за его фотодорогой, конечно, кён неизменно на каждом промо умудряется очень естественно и без малейшего сожаления, исключительно позитивно, упомянуть что его, что чихо, но все равно он против. это было и это закончилось, и угол на выставке принадлежит просто ан джэхё, 1990 года рождения. так же как песня, которая сейчас играет на улице, это новый хит просто зико, не блокб зико. и джэхё хочется курить. он уже успел после чихо пару раз сойтись, столько же - расстаться, но курить хочется все равно. наверное, когда пришло осознание, что оно сошло на нет так же медленно и неровно, как однажды начиналось, должно было быть плохо, как в принципе часто болит от того, что что-то хорошее закончилось. без специальных слов, теперь даже без какой-то конкретной отправной точки, от которой можно было бы отсчитывать, что они перестали быть. но на самом деле вроде бы не болело - может быть, именно благодаря тому, что никто из них не принялся отчаянно цепляться и пытаться остановить те неуловимые процессы, и превращать тем самым заканчивающееся хорошее в заканчивающееся плохое. господи, он же тогда съездил в сеул по каким-то бумажным делам, пересекся на пять минут буквально с минхеком, а про то, что каждый день перед поездкой собирался написать чихо, но так и не написал, вспомнил только в обратном поезде. тогда вроде обвиноватил себя, а сейчас - сейчас о чем говорить вообще. только все равно от песен хочется курить, а когда джэхё садится отбирать фотографии на выставку, там в итоге не оказывается ни одной, мало-мальски связанной с чихо, хотя казалось бы - так много кореи ан джэхё и в фотографии ночного моста гванан из самого первого набора открыток, и в фейерверках первого лета без блокб, и в бекско с афишей хипхоп нейшен. но наверное он просто так и не готов показывать их общую корею, пусть ее уж и нет сто лет, и пусть ему на это "нет" все равно. проставиться должен!, требует брат в ответ на его фото с готовым углом в день открытия. что это за бедлам, спрашивает минхёк. джэхё моргает красными от недосыпа глазами на свой кусок музейного опенспейса с недогирляндами фотографий пополам с заезжающими один на другой на стенах снимками, и ведь правда вот он, его всамделишный бедлам, символизирующий его корею, и он даже интересен посетителям. не все из них утруждают себя тем, чтобы глянуть на имя автора в углу, и наверное это и есть - самая главная победа. главное только, когда едальня, где он действительно проставляется брату и нескольким одноклассникам, опять играет заедливым хитом, не думать, кто еще ему такой победы с самого начала желал.