***
Мужчины поднялись до конца лестницы, и дальше Уолтер повёл Генри вдоль коридора. Таунсенд шёл следом молча, начисто позабыв про свой план побега, слишком обескураженный тем, что квартира совершенно точно находилась не там, где должна. Совсем скоро Уолтер остановился, послышался скрип открываемой двери, затем он бережно подтолкнул своего спутника в комнату и зашел следом. — Здравствуй, Генри, — раздался женский голос. Генри тут же узнал его. В последний раз он слышал этот голос, когда женщина взывала к Господу, прежде чем пальцы Уолтера просунулись в его череп и сомкнулись вокруг глаз. Генри тихо охнул, когда Уолтер внезапно толкнул его в кресло. — Я Мать Миранда. Нам нужно многое обсудить, — сказала она. Губы Генри скривились в презрительной усмешке: — Еще бы! — огрызнулся он. — Какого чёрта тут происходит? — Какая злоба, — её голос источал спокойствие, но в нем определенно угадывалась усмешка. — Пожалуйста, постарайся вести себя достойно. Как подобает Взыскующему Мудрости. Услышав титул, Генри нахмурился: — Для вас я ничего взыскивать не буду. — Бог сказал бы иначе. — Ваш Бог — хренов Дьявол. — Пожалуйста, воздержись от использования столь грубых слов, — строго попросила Миранда. Было слышно, что она явно оскорблена. Генри очень хотелось бы видеть лицо Уолтера в этот момент. Даже незначительное сопротивление было сейчас всем, что он мог сделать. И он решил попробовать правду: — Вы разве не читаете свои же Писания? Я нашел отрывок в своей комнате, и там говорилось, что ваша небольшая церемония призывает Дьявола, а не Бога! Миранда фыркнула: — Мне встречалась такая выдержка. Она была написана женщиной, о которой ни я, ни кто-либо другой в общине не отзовется с теплотой. Еретичка, предательница. Её поганые слова не собьют нас с пути к нашей цели. Генри стиснул зубы. Он понимал, что правда не будет принята с энтузиазмом и словами вроде «О, правда? Ну хорошо, тогда можешь идти!», но всё-таки рассчитывал на любую реакцию, кроме абсолютного неприятия. — Ну что, — продолжила женщина, — ты хочешь услышать ответы? Или будешь продолжать пытаться убедить меня, что я неправа? Генри промолчал. — Хорошо, — Миранда улыбнулась. — Очевидно, ты помнишь, что являешься частью «Двадцати одного Таинства» — ритуала, призывающего Бога вернуться в нашу сферу бытия. Но есть еще несколько шагов, прежде чем Она сможет предстать среди нас в своей истинной форме. — Она более не запятнана и не скована этим миром, — заговорил Уолтер. — Но Она слаба. — Спасибо, Уолтер, — сказала Миранда, но её тон призывал его помалкивать. — Через Сына, — объяснила она, — мы узнали, что Последний Знак должен вернуться, чтобы в полной мере выполнить свою роль Взыскующего Мудрости и передавать дальнейшие послания от Святой Матери Её преданной пастве. — Поэтому мы воскресили тебя, — добавил Уолтер. В его тоне невозможно было проигнорировать надежду на то, что Генри это обрадует. — Ты понимаешь? — спросила его Миранда. О, да, теперь он всё понимал. Он был Тиресием. Чёртовым Тиресием из «Царя Эдипа». Слепым пророком. Ему лишь хотелось, чтобы выкололи чьи-нибудь чужие глаза. — Я отказываюсь помогать вам, — прорычал Генри. — Вы убили невинных людей. Вы убили меня! — Я должен был, — ответил Уолтер. — Иначе Мама бы не вернулась. Она не смогла бы привести нас к Рай. А вот это был что-то новенькое. — К чему привести?.. — К Раю, — повторила Миранда. Генри покачал головой: — Ты просто хотел вернуть «свою Мать»! Я ничего не выяснял про этот «Рай», — он помедлил. — Надеюсь, это ещё не он. — Рай ничем не похож на этот порочный мир! — рассмеялась Миранда. — Когда Святая Мать полностью восстановит силы, она сможет открыть Врата в Рай и привести всех достойных к спасению! Генри ничего не мог поделать — он повернул голову к Уолтеру и сказал: — С каких это пор?! — Бедный Уолтер немного запутался, — радушно объяснила Миранда. — Он так сильно скучал по своей матери, что воссоединение с ней и обретение Рая смешались в его голове в одно целое. Генри резко повернул голову обратно к ней. Утратив возможность выражать эмоции взглядом, ему оставалось лишь нахмурить брови. Она должна ведь понимать, что только что сказала полнейшую чушь. — В любом случае, — продолжила она, — осталось завершить всего один ритуал, прежде чем Рай будет открыт: Осознание Святой Матери. Видишь ли, твоя роль Взыскующего Мудрости не завершена. Тебе ещё многое предстоит узнать. Генри совсем не нравилось, к чему это всё шло. Не то чтобы оно и раньше шло к чему-то особенно приятному. — Святая Мать избрала тебя, дабы ты вмещал в себя Её слова и наставления. Через тебя Она сообщит нам, каким образом можно ввести Её в полную силу. — Как именно «через меня»? — Этого я сказать не могу. Возможно, через видения или нечто подобное. У нас бывали члены, одаренные Видением. Тебе не…? — Подобного дерьма со мной никогда не случалось до того, как это всё началось, — перебил её Генри. — Я спишу твои постоянные грубые высказывания на стресс. — И мы знаем, кого за это стоит поблагодарить, — Генри фыркнул. — Пойми, быть избранным Богом для такой высочайшей обязанности — великая честь. — Если вы и вправду думаете, что я собираюсь рассказывать вам, как наделить силой демона, то вы все ещё безумней, чем я считал. Миранда посмеивалась: — Бог знает, что несмотря на Её ниспосланное на тебя Благословение, ты будешь упрямиться. Она по-своему убедит тебя помочь. Я сомневаюсь, что нам вообще придется вмешиваться. Генри понятия не имел, что это значило. На самом деле, ему было всё равно. Миранда продолжала: — Уолтер будет приглядывать за тобой — нашим пророком и своим избранным. Генри всё равно спросил — из чистой надежды и неприятия: — Его избранным кем? — Ты знаешь, что я имею в виду, — в её голосе ясно слышалась веселая усмешка. — И как же именно к нему пришла такая… идея? — От его матери, разумеется, — ответила Миранда. — Святая Мать сочла тебя единственно достойным любви Её Сына. — Чёрта с два, не будет этого. — Уолтер терпелив, — усмешка никуда не исчезала. — Он подождет, пока ты будешь готов. — Что ж, ему предстоит охренительно долгое ожидание, — огрызнулся Генри. Даже если бы он был способен заметить мимолетную судорогу боли на лице Уолтера при этих словах, ему всё равно было бы наплевать. Это только заставило бы его нервничать сильнее. Миранда продолжала, словно была абсолютно уверена, что Генри увидит ошибку в своём ходе мыслей: — Я собиралась начать твои уроки сегодня, но отправила сестру Элис сопроводить сестру Урсулу и Тамару в Брамс. Поэтому перенесём на завтра. — Уроки, — повторил Генри. Не в первый раз он слышал о них, но до сих пор не был в настроении расспрашивать Уолтера подробней. — Что ж, крайне странно для Взыскующего Мудрости ничего не знать о вере, неотъемлемой частью которой он является, не правда ли? — Знаете, — язвительно ответил Генри, — мне абсолютно на неё наплевать. Миранда проигнорировала это замечание: — Уверена, ты бы хотел освежиться, поэтому Уолтер проводит тебя в ванную комнату. — Освежиться? — Генри мог бы расхохотаться на это. Подобное чувство часто посещало его сегодня. Конечно, теперь, когда тема была затронута, он понял, что действительно не отказался бы посетить уборную. По крайней мере, его не заставляли пользоваться каким-нибудь ведром в углу. Или, что ещё хуже, ванной в квартире. — Уолтер поможет тебе, если потребуется. — Эм, нет, с этим я уж точно справлюсь самостоятельно, — многозначительно ответил Генри. Слепота слепотой, но если Уолтер попытается проследовать за ним в ванную, он сорвёт со стены и разобьёт об его лицо зеркало. — Хорошо, — сказала Миранда, и это снова прозвучало так, будто ответ её позабавил. Генри ощутил особо сильное раздражение. Неужели она и вправду думала, что он рано или поздно сдастся? Или же и сама знала, что эта её «религия» — полнейший бред? — Позже мы снова побеседуем, — продолжила она. — А сейчас я вверяю тебя заботам Уолтера. И, по всей видимости, это было знаком того, что разговор окончен. Сильная рука Уолтера обняла Генри за плечо, вынуждая его подняться. Генри ничего не сказал: он просто позволил увести себя из комнаты. Миранда смотрела в дверной проем до тех пор, пока Уолтер не закрыл за ними дверь. Чёрная кошка выскользнула из-под стола, за которым сидела Миранда во время встречи. Она посмотрела на зверька и удивленно приподняла бровь. Кошка зевнула, затем артистично потянулась выпростав передние лапы далеко вперед и высоко задрав зад. После чего она запрыгнула на стол и начала мяукать до тех пор, пока её не погладили. Миранда прекрасно знала, с чего всё началось. Знала, что Уолтер попал в «Дом Желаний», будучи всего лишь младенцем, и что его воспитывали, как и остальных детей, прививая правильные идеалы и верования. Знала, что несколько лет спустя произошла дискуссия среди старейшин Ордена. Знала, как Далия отвела этого ребёнка в сторону и сказала ему, что его мать жива и ждёт его. И каким-то образом он уверовал, что квартира и есть его мать. Она знала, что во время «очищения своей матери», он ошибочно призвал Святую Мать в квартиру. Всё это было скорее счастливой случайностью. Если бы последователи «Ордена» знали правду, или знали об её предположении, что Пришествие не было завершено из-за того как Уолтер выполнил его, Миранда просто не знала, как бы они отреагировали. Поэтому она ничего на сей счёт не сказала и продолжила упрочнять роль Уолтера в качестве Сына Божьего. Но порой спрашивала себя, что вообще она могла знать наверняка? В конце концов, неужели не было очевидным, что после завершения Пришествия, Уолтер был избран Святой Матерью, как Её Сын? Он получил вечную жизнь, разве нет? Она дала ему свои первые наставления. Она не только доверила ему заботу о Взыскующем Мудрости, но и дала этого мужчину ему в качестве спутника. Честно говоря, для Миранды это не имело никакого значения. Единственно важным был лишь приход Рая.***
Урсула была невысокой, приземистой женщиной лет сорока пяти. В «Орден» она вступила ещё в подростковом возрасте. После смерти её матери, так как ни отца, ни каких-либо других живых родственников у неё не имелось, Урсулу отдали на попечение «Дома Желаний». Там девушка и глазом моргнуть не успела, как оказалась обращенной в веру Сайлент Хилла. Но у Урсулы не было мешавших искренности убеждений сомнений в учениях из Книги, и она прилежно поклонялась. Прошло всего лишь два года с тех пор, как она поселилась в «Доме Желаний», когда Орден начал использовать Башню для «воспитания дисциплины» в детях. Довольно скоро после этого начались и первые «исчезновения» воспитанников. Старейшины избегали разговоров об этих пропажах, ограничиваясь фразами о том, что некоторые дети были переведены в другие приюты. Но это оказалось тем самым моментом, когда зерно сомнения зародилось в вере Урсулы и с тех пор медленно прорастало, хоть никогда так и не смогло полностью сломить её уверенность в религии. Но в настоящее время Урсула испытывала серьезные сомнения по поводу последних «мероприятий». В её глазах они источали неправильность. Ей всегда не особенно импонировала идея Двадцати одного Таинства: почти две дюжины смертей вряд ли могли сулить начало Рая. И невозможно было забыть об этом запретном священном писании, появившемся за авторством одной из Святых Дев многие годы назад. Она никогда бы в это не призналась, ибо подобный поступок подвергал бы невероятной опасности, но глубоко в душе она верила тому, что было написано в той книге. Но посмела ли бы она разыскивать помощь? Попыталась ли бы направить всё на правильный путь? Посмела ли бы так же искушать судьбу, как и Мириам Корчински, которую за предательство жестоко казнили перед всей паствой, когда самой Урсуле было всего шестнадцать лет? Так что, несмотря на свои сомнения, из страха за собственную жизнь, Урсула ничего не сделала. Но она постоянно была, как на иголках, всегда на грани того, чтобы поддаться порыву сбежать. Однако, пока что она делала то, что ей велели, а сегодня ей велели сходить в магазин. Они с сестрой Элис и ещё одной молодой женщиной — Тамарой, прибыли за покупками в Брамс. «Buy Mor» был из тех гипермаркетов, которые специализировались на оптовых закупках, и сёстры уже успели заполнить тележку едой и прочими предметами первой необходимости. Сестра Элис была добродушно выглядящей женщиной тридцати с небольшим лет, и безмятежная улыбка и мягкость взгляда в действительности отражали ее личность. Её никогда нельзя было упрекнуть в лживости и не подозревала в ней других. В Ордене она состояла уже на протяжении десяти лет. А сейчас клала на переполненную тележку около десятка свежих одеял. Тамара — чернокожая девушка, уже практически вышедшая из подросткового возраста, — сердито смотрела на толкущихся вокруг людей. Урсуле не требовалось слышать, что именно она бормочет Элис, чтобы знать, какие мысли роятся у неё в голове. Всех детей растили в вере — в знании, — что чужаки были опасными и бесчестными. — Они тоже будут спасены? — тихо спросила Тамара Элис с таким выражением, будто сама мысль об этом оскорбляла её. Элис лишь безмятежно улыбнулась и положила ладонь на руку Тамары: — Если Бог того пожелает. Сходи-ка, возьми ещё одну тележку. Проследив за тем, как девочка скрывается в направлении ко входу в магазин, она улыбнулась Урсуле. — Ты в последнее время кажешься какой-то беспокойной. Что тебя тревожит? Урсула лишь покачала головой: — Ничего. — Ты должна радоваться. Мы стали свидетелями невероятного события всего два дня назад. — Да, я знаю. Элис пригладила рукой лежавшее на тележке одеяло. — Это было потрясающе, не правда ли?» — прошептала она, чтобы другие покупатели не услышали. — Человек, оживший на наших глазах… Урсула уставилась на потертый плиточный пол, мысленно заново переживая ту сцену: Сын, нависающий над Взыскующим, вырывает его глаза, не обращая внимания на крики. — Я думаю, это свидетельствует о любящей природе Бога, — продолжала Элис, положив теплую руку на плечо Урсулы. — То, что Она выбрала неверующего, чужака в качестве своего пророка. — Она слегка сжала пальцы и посмотрела на Урсулу, будто всё, чего ей хотелось, так это разделить восхитительное ощущение Божественной любви. — Да… — только и смогла выдавить в качестве ответа Урсула, подумав, впрочем: «Если то, что призвал Сын — это и вправду Святая Мать. Если Мириам действительно была еретичкой и её записи о «Двадцать одном Таинстве» — неправда…». Урсула оглянулась через плечо, чтобы проверить, как там Тамара. Девушка толкала пустую тележку обратно к своим сопровождающим, смотря строго вперед и гордо задрав подбородок. Урсула сжала зубы, когда увидела, что к Тамаре направляется молодой чернокожий парень примерно одного с ней возраста. — Эй, милашка. — Подкравшись к Тамаре, он схватился за ручку, моментально останавливая тележку и окинул взглядом платье девушки, которое правильнее было бы назвать чёрной рясой. — Зачем ты так зашторилась? Глаза девушки уставились на незваную ладонь на тележке, затем свирепый взгляд скользнул вверх по руке, через плечо, вдоль шеи, и к дерзкому лицу. Она глумливо усмехнулась. Урсуле показалось, будто девушку сейчас стошнит. — Гори в Аду! — огрызнулась Тамара. Её злоба застала молодого человека врасплох, и он тут же отпустил тележку, как будто его укусили: — Твою мать! Какого хера?! — воскликнул он, отойдя от шока. Тамара избавила его от своего взгляда и продолжила толкать тележку, прямиком направляясь к Элис и Урсуле. Но теперь оскорбленный молодой человек последовал за ней: — Что с тобой не так, сука?! — прорычал он, успешно привлекая внимание к себе и Тамаре. Молодая девушка оставила тележку двум своим сопровождающим и снова повернулась к нему. Она сделала два шага к парню, и, хоть ростом и была ниже, чем он, но ее гнев заставил его вжать голову в плечи. — Грязный еретик! Сама мысль о том, что ты окажешься в Раю, будешь там шляться, загрязняя его красоту своим… Урсула схватила Тамару за руку: — Успокойся, дитя! — прошипела она. Элис виновато улыбнулась всем присутствующим в магазине покупателям, которые наблюдали и перешептывались друг с другом. Улыбка смягчилась, когда она повернулась к девушке-подростку. — Я понимаю твои чувства, милая, но, пожалуйста, не устраивай ссоры. Из-за проблемы нас могут вывести из магазина. Урсула огляделась и действительно заметила, что двое сотрудников в синих фартуках смотрят на их троицу и оживленно переговариваются. Элис тоже заметила это и, пристально взглянув на Тамару, отошла, чтобы поговорить с ними. Всё ещё ошарашенный парень благоразумно решил оставить девушку в покое. Он скрылся где-то в глубине магазина, лишь раз обернувшись в недоумении. Урсула хмуро посмотрела на Тамару: — А теперь помоги мне загрузить тележку.***
Генри сидел на столешнице между двумя раковинами, обхватив голову руками и обернув шею влажным полотенцем, и пытался собраться с мыслями. Он уже попробовал облегчить головную боль, массируя виски, но от этого она лишь усилилась. Ванная комната была странной. В ней имелось несколько туалетных кабинок, как в общественном туалете, но в углу располагалась также душевая. И он ей воспользовался. Сразу после того, как заверил Уолтера, что да, он будет осторожен со своими глазницами и да, даст ему знать, если потребуется помощь (хотя он точно не попросил бы о ней, это уж, чёрт подери, не подлежало сомнению). Но обычного ощущения свежести, которое он испытывал после горячего душа, по понятным причинам, не хватало. Пророк. Ему предстояло узнать больше и передать информацию Миранде, чтобы Святая Мать могла стать всемогущей. Хера с два он это сделает. И между делом от него ожидали возникновения… отношений с Уолтером. Как будто мог существовать хоть один херов шанс, что эта херота когда-нибудь произойдет. В дверь постучали. — Генри? Таунсенд обреченно застонал. Дверная ручка заходила ходуном. Затем снова раздался стук: — Ты запер дверь. — Я в курсе, — он внезапно вспомнил, что так и не спросил у Миранды, где они, чёрт побери, находятся. — Зачем? — не унимался голос по ту сторону двери. — Потому что я хочу, чтобы ты остался снаружи. На мгновение за дверью воцарилась тишина. Но долго она не продлилась: — Ты в порядке? — Господи, Боже… — пробормотал Генри себе под нос. Он взял полотенце и обмотал его вокруг головы. — Что? — Уходи! — крикнул он, несмотря на то, как это усилило острую боль в голове. — Одежда подходит? Всё в порядке? Генри прорычал: — В порядке. Во всяком случае, находиться в свежей одежде было приятно. Он предполагал, что этот комплект аналогичен тому, что сейчас кучей валялся на полу. Разумеется, если не считать, что один вполне мог бы быть тёмно-фиолетовым, а второй — ярко-оранжевым, например. — Значит, ты закончил? — Уолтер… — Я должен отвести тебя обратно в комнату. — Я останусь настолько, насколько захочу. — Я открою дверь. Генри ничего ему не ответил. Схватив края полотенца, он плотно затянул мокрую ткань вокруг головы, надеясь, что это поможет с головной болью. Он постарался проигнорировать и сокрушительные удары по двери, и Уолтера, который подошел к нему, когда она наконец не выдержала и распахнулась. — Ты закончил? — как ни в чём не бывало спросил Салливан, будто бы выламывание двери было совершенно естественным делом. Генри просто сильнее затянул полотенце вокруг головы. — Генри? Может, ему повезёт, и действительно получится задохнуться, в конце концов. Конечно, если бы он спас Айлин, если бы вычистил квартиру, ничего бы из этого не происходило сейчас. Уолтер разжал пальцы Генри и забрал полотенце, смахнул влажные волосы с его лица. Генри немедленно отбил его руку: — Отвали уже! — прорычал он. — Я с самого начала до смешного ясно дал понять, что не будет этого! Уолтер тихо вздохнул: — Мама… — Мне наплевать, если ты думаешь, что твоя Мать избрала меня для тебя! — проорал Генри. Голова от этого просто раскалывалась, но ему было наплевать. — Ты хоть понимаешь, какой это бред? Впрочем, о чём это я! Ты же хренов псих! На этих словах он спрыгнул со стойки и наудачу сделал выпад кулаком. Под удар попал лишь воздух, и это разозлило его ещё больше. — Нельзя убить кого-то и потом вести себя так, будто на самом деле тебе не насрать! Нельзя преследовать его с ружьём, злобно хохоча, а потом вдруг начать беспокоиться о нём! Нельзя проснуться однажды и внезапно начать чувствовать, после того как пырял ножом, и казнил на электрическом стуле, и топил людей, и поджигал их, и, мать твою, избивал до полусмерти, а потом просто бросал там, чтобы я их находил и пытался разобраться в том, что за ужасный, ебанутый тип мог сделать подобное! — Генри практически не слышал себя за стоявшим в голове диким гулом. — Так нельзя! Это безумие! Ты херов псих! Его веки жгло, и от этой боли по щекам текли слёзы. — И если ты когда-нибудь попытаешься хоть что-то сделать, я, блядь, Богом клянусь, я… — он остановился, согнувшись пополам, и схватился за голову. — Блядь, Господи, Боже! Уолтер молчал несколько мгновений, но потом ответил: — Ты просто пока что не понимаешь. На это Генри рассмеялся. — Тебе надо успокоиться. Ты делаешь себе больно. Генри ничего не сказал на сей раз. Его ноги внезапно подкосились, и он упал бы на пол, если бы не подхвативший его Уолтер. Генри показалось, что Уолтер ему что-то говорит, но потом всё рухнуло в темноту, и боль отступила.