Калека

      Но он не заплакал, не тогда.       Он заставил себя встряхнуться в тот же момент, когда позвал свою мать. «Орден» именно этого и хотел: чтобы он сломался и сдался. Ну, ещё чего. Он должен быть благодарен за ещё один шанс. Может, многого сделать он и не в состоянии, но хоть что-то ведь может. Ему всего лишь надо выбраться наружу, на улицу. Он найдёт способ.       В голове внезапно запульсировало, и он сжал зубы. Святая Мать защитила его? Тогда почему до сих пор не унимается боль от «операции»? Быть может, ещё один пример контроля над ним?       Генри сделал глубокий вдох. Ему надо держать себя в руках, по крайней мере настолько, насколько возможно в подобной ситуации. Во-первых, он должен обследовать квартиру более тщательно, чем в тот раз, когда искал нож.       В гостиной всё располагалось по-прежнему. Диван, кресло, стол, телевизор, полка с книгами — всё. Он предполагал, что культ не захотел беспокоить «святое место» или что-то вроде подобной ерунды. Книги так же были на местах, как и радио, хотя, когда он в порядке опыта попробовал включить приёмник, не было слышно ничего, кроме помех. Это было ожидаемо, но всё равно огорчило.       Он проверил все окна, но, как и прежде, они оказались запечатаны. Он прикоснулся к стеклу и уже занес вторую руку, сжатую в кулак, чтобы поколотить в него, но остановился. Стекло покрывал слой... чего-то шероховатого, бугристого. Это сразу же напомнило о том, как стены квартиры начали разлагаться, подобно тому как происходит с некогда живым существом из плоти и крови. Генри понял, что мысленно представлял квартиру тускло-белой — в которой жил в течении двух лет. Но это оказалась — конечно же — её красная, кишащая призраками версия. Он попятился от окна, внезапно насторожившись, но не услышал стонов, вздохов и криков пытающихся пролезть сквозь штукатурку призрачных торсов.       Может быть, поэтому у него до сих пор болела голова? Из-за заселивших квартиру призраков? Но нет, он чувствовал, что боль исходила от лица, оттуда, где раньше были глаза. Это не походило на прежние боли, которые захватывали полностью весь мозг. Генри нахмурился. Об этом можно подумать позже: он хотел успеть убедиться, что правильно помнит планировку до того, как Уолтер вернется.       Он снова прошел через кухню. Посуда и принадлежности (включая разделочные ножи) находились рядом с кастрюлями, сковородками и весами. Все моющие средства были в шкафах вместе с тем, что ещё оставалось несъеденным из продуктов с тех пор, как он оказался заперт в квартире в самый первый раз. Он полагал, что, что бы там ни лежало, для употребления в пищу оно уже не годилось. Ради интереса Генри открыл кран. Вода шла, но когда он опустил под струю пальцы, выяснилось, что оттуда определенно течет нечто более густое. Он вытер руку об штаны и двинулся дальше. Холодильник, к огромному облегчению, был пуст, а в морозилке нашлись только пустые формочки для льда и старый пакет со льдом. Генри схватил холодную упаковку и прижал её к лицу, внезапно очень радуясь, что, вопреки всему, электричество всё ещё работало.       Теперь имея возможность искать направление только одной рукой, Генри двинулся к двери в прачечную. Помня, что это было последнее место, где он видел дыру-портал, через которую выбирался из квартиры, мужчина тяжело сглотнул, прежде чем повернуть ручку. Но ничего не вышло. Генри дернул ручку еще раз, но вынужден был признать, что дверь заперта. Рассудив, что она так же непреодолима, как и входная, он двинулся дальше по коридору.       Сначала мужчина проверил ванную, но она так же оказалась заперта. Он повернулся, чтобы двинуться в спальню, но вдруг вспомнил кое-что. Другая комната. Та, вход в которую он прорубил киркой. Та, с трупом Уолтера. Генри помедлил, но всё же протянул руку.       Он ожидал нащупать неровные края пробоины, которую сделал Киркой Надежды, но руки обнаружили гладкий дверной проем, закругляющийся аркой. Генри шагнул в комнату и потянулся к полке, которая, как он помнил, располагалась слева. Но на деле она отсутствовала. Он почти потерял равновесие, но устоял, оперевшись о стену. И немедленно отпрянул, чуть не уронив пакет со льдом. Изменение квартиры в потайной комнате ощущалось ещё сильнее, как нечто выпотрошенное и полностью покрытое коростой.       Поёжившись, он всё же положил руку обратно и осторожно двинулся дальше вдоль стены. Врезавшись бедром в стол, Генри изучил его на ощупь и узнал вещи, которые запомнил с того раза, когда его нога впервые ступила в эту комнату: книга, кубок, несколько свечей. Он двинулся вокруг стола, пока не наткнулся на второй. Большое, похожее на меч оружие исчезло. Похоже, что остались только какие-то книги и ещё свечи. Продолжая обследование, Генри осторожно ступал по полу, не горя желанием наткнуться на странную, похожую на лужу тягучей жидкости, дыру в полу, через которую ему уже доводилось проходить. Он снова нашёл стену и двинулся к углу, вытянув руку, чтобы убедиться, что холодильник всё ещё на месте. Он не чувствовал ничего, кроме свободного пространства, пока шёл вдоль стены и второго угла и задался вопросом, была ли напоминавшая бездонную яму дыра тут вообще. Генри осторожно двинулся вперёд, к центу комнаты, делая по одному шагу за раз. Иначе, если дыра и вправду на месте, он просто в неё упадёт.       Что-то заставило его остановиться. Какое-то странное ощущение разлилось по телу. Незнакомое чувство, зародившееся в сердце, расширялось и тянуло вниз. Генри смутно услышал как пакет со льдом стукнул об пол, выскользнув из-под руки. Он качнулся вперед, вдруг почувствовав себя уставшим и безмятежным.       Его рубашка за что-то зацепилась сзади, и Генри отдернуло от дыры, в которую он едва не упал. Он резко пришел в себя. Сердцу потребовалось мгновение, чтобы унять бешеное биение в груди, которое тут же снова рвануло вскачь, когда он услышал голос Уолтера:       - Тебе не стоит бродить в одиночку.       Генри задумался над оправданием, но Уолтер уже уводил его из измененной комнаты в основную часть квартиры. На кухне мужчина усадил Таунсенда за стойку. Коротко лязгнуло, когда перед ним поставили тарелку:       - Ешь.       Генри осознал, что был голоден. Но не притронулся к еде.       - Она хорошая.       Генри фыркнул:       - Вот и ешь сам.       В голосе Уолтера звучало удивление:       - Мне не требуется пища.       Если бы у Генри имелись глаза, он бы уставился на него. Но их не было, поэтому он просто сидел не двигаясь. Не требуется пища? Должно быть здорово.       - Я это не буду.       Уолтер резко выдохнул:       - Не надо всё усложнять.       Генри сложил руки на груди, твёрдо решив усложнять всё настолько, насколько это вообще возможно.       - Генри.       Тон заставил брюнета моментально передумать. Это был тот же самый тон, что и вчера, когда Уолтер в итоге влил воду ему в горло. Генри решил, что лучше этот опыт не повторять, и приступил к дегустации того, что ему принесли.       Это оказался сэндвич. Генри откусил небольшой кусок, стараясь не показать, насколько голоден. Он жевал медленно, уверенный, что Уолтер смотрит. Ветчина и сыр на белом хлебе с горчицей. Насколько можно было судить, никакого яда, что было весьма приятно, потому что ветчину с сыром Генри любил особо. Размышлять над этим совпадением не хотелось.       - Когда закончишь, мы встретимся с Матерью Мирандой, - сказал Уолтер. Казалось, он счастлив, что Генри ест. Звякнуло, как если бы на деревянную столешницу поставили что-то стеклянное:       - Вода.       Генри проглотил очередной кусок сэндвича и поднял голову на звук голоса:       - Эм...Она не из-под крана...верно?       - М? Конечно, нет.       Слава Богу. Генри сделал небольшой глоток и ощутил облегчение, что это — снова — всего лишь вода. Он неторопливо доел обед и допил воду, не поднимая головы и стараясь игнорировать сильное чувство, что мужчина напротив всё это время за ним наблюдал.       - У меня есть для тебя пара сандалий, - сказал Уолтер, когда Генри закончил.       Верно, он был босиком.       - Хочешь, чтобы я тебя обул?       Генри не смог сдержаться и фыркнул:       - Э, нет. Всё в порядке. Просто... дай их мне, - он протянул руку. Сандалии легли в ладонь, и, пусть и с некоторыми трудностями, он обулся.       Прежде чем они ушли, Уолтер снова промыл лицо Генри. Пока он это делал, удивление Генри только росло. Почему Святая Мать вчера вылечила пробитую ладонь, но при этом до сих пор было необходимо, чтобы Уолтер его умывал во избежание инфекции? Он хотел было спросить, но решил, что лучше сделать так, только если будет действительно необходимо. Ему не хотелось выслушивать враньё, но при этом он вообще не был уверен, что его устроил бы хоть какой-то из возможных ответов.       Когда они закончили, Уолтер взял его за руку, и Генри поднялся со стула. Он пытался оставаться спокойным, изобразить послушание. При должной удаче вполне может появиться момент, в который он сумеет вырваться и убежать. Если целью ритуала являлось воплощение духов и Святой Матери в реальности, значит, планировка квартир должна была остаться прежней. Возможно, ему удастся выбраться наружу? Правда, удача для этого потребуется просто невероятная, но пока что ничего лучше он придумать не мог.       Когда они вышли в коридор, Генри тут же заметил, что что-то не так. Откуда-то слева эхом раздавался громкий рокочущий гул. Сам же коридор по ощущениям казался гораздо меньше, чем должен был быть и пах сыростью и плесенью. Совсем ничего знакомого, не похоже даже на кровавую версию жилого комплекса Саус Эшвилд Хайтс. Уолтер повел его направо, и пока они шли, Генри чувствовал под ногами камень, а не плитку. Затем шаги замедлились, и Уолтер помог с подъемом по узкой лестнице. По лестнице наверх? С третьего — последнего— этажа?       Генри осознал, что на самом деле понятия не имеет, где находится.