Социализация

Не Баки. Ни разу не Баки. Солдат, только так. Лицо блондина в синем неуверенно морщится, словно он рвется возразить, но неведомая сила его останавливает. Неведомая Сила сидит на краешке стола, заправляя рыжую прядь за ухо и бросая на Роджерса совершенно убийственный взгляд. Жду, что Взгляд превратится в лазерный луч и поразит блондина в дурацком синем костюме. Не превратился, но Роджерс обиженно поджимает губы и переводит взгляд за окно. Тоже неплохо. Мне начинает нравится Неведомая Сила. Фиксирую в памяти необходимость узнать её имя. Имя! Точно. Об этом я говорил! — Не Баки. — сквозь сцепленные зубы повторяю. Чтобы точно поняли. Замечаю, что они недовольны и иду на компромисс — Джеймс. Пусть это будет Джеймс. Вижу удовлетворённые кивки. Больше не Солдат. Теперь Джеймс. 19 ноября Чёрный парень в идиотском плаще заявил, что мне необходима социализация. Дурацкая мысль, но авторитет директора, видимо, подавил голос разума этой кучки супергероев, так что уже несколько дней я обитаю в башне Старка. Здесь вечно полно людей. Раньше это вызывало непонятную панику, но теперь я начинаю смотреть на них, как на неприятные явления природы — вроде мешает, а вроде и сделать ничего нельзя, проще смириться и попытаться получать удовольствие. И я стараюсь! Рыжая Неведомая Сила оказалась бывшей русской шпионкой, Наташей. Она приходит по утрам, всегда садится на край стола и с молчаливой улыбкой наблюдает за всеми. Я даже начинаю радоваться ей. Смотрю, как она закидывает ногу на ногу, заправляет за ухо выбившуюся прядь, приветственно салютует Беннеру, входящему на кухню. Обычно он одет в мягкие простые джинсы и рубашку. Он как-то смущённо ерошит волосы и приветствует всех. Спрашивает о моём самочувствии. Киваю. Беннер что-то бормочет, включая кофеварку. Горьковатый запах заставляет меня морщиться, но другим он, кажется, по душе. По крайней мере Энтони, хозяин этого подобия общежития, выползает и сразу же вцепляется в кружку с напитком. Иногда кажется, что он не спит вообще. Сделав несколько глотков — замечаю, что его взгляд становится более осмысленным — он потягивается, довольно жмурясь. Приветствует ДЖАРВИСа — резко вздрагиваю, услышав бестелесное «Доброе утро, сэр» — потом отпускает ленивую и какую-то дружелюбную остроту в адрес Таши, на что она демонстративно закатывает глаза, иногда отвечает своей шуткой. Это всё.. уютно? По-домашнему. Я отвык от этого, хотя помню, нечто подобное было и у меня. Стараюсь вспомнить детали, лица — хоть что-то, кроме ощущений, но голову резко опоясывает железной лентой, в ушах начинает стучать, и я чувствую, что тону. Зажмуриваюсь до боли в глазах и сжимаю кулак, впиваясь ногтями в живую ладонь. Распахиваю глаза и успокаиваюсь — вокруг такой же спокойный уют, только Беннер как-то недоверчиво косится, но это пустяки. Всё уже хорошо. Слышу грохот из коридора и злобное шипение. На лице Энтони вырисовывается усмешка, выдающая сдержанный смешок. Таша прикрывает лицо ладонью, чтобы не закатить глаза в очередной раз. На кухню заходит Роджерс, как обычно споткнувшийся на предпоследней ступеньке лестницы. Эта ступень немного шире и ниже остальных, на ней стоит высокая деревянная ваза, в которой цветут какие-то веточки. Они мне нравятся. Нет, вовсе не потому, что это заставляет сонного Роджерса каждое утро спотыкаться и падать! Ну, почти. Роджерс меня бесит. Бесит потому, что он слишком уютный, слишком тёплый. Он выглядит, как ребёнок, который пытается обнять весь мир. Меня тянет к этой улыбке, к этим чистым глазам. Чувствую, что он свой, вызывающий волну ощущений забытой жизни, тепла. Хватаюсь за это, пытаясь вспомнить хоть что-то, но опять железный обруч на лбу, шум в ушах и глубина. Опять тону. Ненавижу Роджерса! А он садится прямо напротив меня, старается заглянуть в глаза. Каждое грёбанное утро! Спрашивает, как мне спалось. Таша напрягается, бросая взволнованный взгляд на Энтони. Тот пихает плечом Беннера. Беннер с громким стуком ставит чашку прямо перед лицом Роджерса, заставляя того разорвать зрительную связь и переключить внимание на чай. Берет чашку в руки, заводит какую-то непринуждённую, утреннюю беседу. Все подхватывают её. Под шумок сбегаю в комнату, которую мне выделили, запираюсь и прикрываю глаза. Очередной день начался.