Вы когда-нибудь кого-нибудь ненавидели? Я про настоящую, лютую ненависть до скрежета зубов, до сжимания рук в кулаки, лишь бы не наброситься на козла, уже выхватывая меч из ножен. Да, к сожалению, я знаю, о чём говорю. У меня есть такой человек, и имя его, Ангел сохрани, Джонатан я-вашу-мать-Бог-сарказма Эрондейл.
История меня, как сумеречного охотника, началась сравнительно недавно. Обман матери, которая пыталась скрыть мою принадлежность к нефилимам, был беспощадно раскрыт ровно в тот момент, когда неуравновешенный в «Адском Логове» на моих глазах убил человека, пусть позже и оказалось, что это был демон.
Единственное, что омрачает моё нифилимство — обучение ремеслу охотника не обходится без ежедневных встреч с кретином. «Кларисса, Джонатан превосходно владеет почти всеми видами оружия, выбирай то, к чему у тебя лежит сердце, и следующий месяц тренируйся Эрондейлом индивидуально», — твердит Ходж, и следующий месяц проходит для меня, как на восьмом круге Ада. Во время первой тренировки, в ту самую секунду, как мой взгляд приковывает меч, и я медленно, аккуратно обхватываю его рукоять, неуравновешенный хватает рядом лежащие нунчаки и без предупреждения бросается на меня, словно умалишённый. Он, наверное думал, что, я за доли секунды прочувствовала оружие и сейчас, как в фильмах, отобью его атаку, сама того не ожидая. Однако, как только я подняла меч, тут же осознала, насколько он тяжёлый — и он вывалился из рук, с характерным звуком упав на пол. Джейс, как будто специально этого не заметил и нанёс пару ударов, прежде чем позволить мне поднять оружие.
Нет, я не понимаю, почему на изучение рун, слишком уж просто запоминающихся, приставили Алека, а на боевые тренировки, которые для меня сродни нахождению в Адском котле, — Эрондейла. Он же неадекватный. То я не слишком плавно ухожу от его атаки, то чересчур медленно достаю меч, то, наоборот, делаю это слишком быстро. И самое главное, когда я исправляюсь, следуя всем указаниям, он всегда, чёрт его побери, всегда остаётся недоволен.
Я бы, наверное, смогла подавить эмоции, стерпеть его нападки, даже попыталась бы себя вести вразумительно и адекватно — насколько, конечно, позволял бы рвущийся наружу сарказм — только его не устроил нейтралитет. На следующий день после знакомства я предложила неуравновешенному перемирие и до сих пор не понимаю причину его отказа.
В общем, с сумеречным миром я начала знакомство около полугода назад, и если быть честной, нахождение в Институте мне нравится. Естественно, за вычетом проживания в одном месте с психически нездоровым охотником. Я всегда чувствовала отчуждённость от «обычного» мира, свою к нему непричастность, а теперь всё встало на свои места. И всё было бы просто великолепно, не будь здесь неуравновешенного, его неуместных шуточек и голого торса. Мы оба, словно бомбы с датчиком приближения — взрываемся, стоит нам оказаться на расстоянии опасной близости. Я уже потеряла счёт нашей войны, потому что за полгода очки с обеих сторон перевалили за сотню.
Больше не могу терпеть его идиотские выходки и завожу дневник.
***
— Брось, Клэри, ты всё ещё злишься? — внезапно неуравновешенная физиономия оказывается прямо передо мной, в тот момент, как я засматриваюсь в книгу с рунами, принимая решение завести личный дневник. Суть вопроса доходит не сразу.
— Ты о чём? — небрежно закрываю книгу и убираю на место. — Ах, ты про мой забег до мужской раздевалки? — поворачиваюсь и ловлю его насмешливый взгляд. — Когда ещё несколько мужиков лицезрели меня неглиже? — в голове всплывает воспоминание, как на днях мы посетили бассейн с целью расслабиться, отдохнуть от бесконечных тренировок. Джейс (читай неуравновешенный) оставил меня без одежды. Этот кретин дождался, пока я выйду из душа, перед моим носом выхватил стопку вещей и понёсся сломя голову в мужскую раздевалку. Пока я тщетно пыталась его преследовать, полотенце, которое было моим единственным, на тот момент, элементом одежды, слетело. Алек протянул мне свою футболку, и я быстро подняла полотенце, но несколько одобрительных свистов всё же успела получить. Занавес. — Ты что, я просто жду момент, когда ты уснёшь, чтобы свернуть тебе шею.
— Да брось, рыжая, — он скалится, а я стискиваю зубы. Ненавижу, когда он так меня называет. Я вообще не люблю, когда застрагивают тему моих волос, а вот когда это делает он, бешусь вдвойне. — Хочешь, проведу тебе экскурсию в ванную комнату, забудем этот пренеприятный инцидент? — он ложится прямо на библиотечный стол, где лежит Серая книга, открытая на новой руне, о которой я позабыла, отойдя к стеллажам. — Или пройдём в мою спальню. Ты же не была у меня в комнате? — он подкладывает руку под голову и наклоняется в мою сторону, улыбаясь, как обычно — по-идиотски. Неужели он правда думает, что это кого-то может возбуждать? Негласно соглашаюсь с его новой игрой.
— Предположим, — бодро отвечаю, подходя к нему и упираясь руками о стол, — я вдруг внезапно потеряла вкус в парнях, меня морально унизили и растоптали, и я чисто гипотетически соглашусь, — усмехаюсь ему прямо в губы, не сводя с них глаз. Чувствую, как он напрягается. — Что ты мне покажешь? — перевожу взгляд на глаза. — Свой восхитительный беспорядок в комнате? — криво усмехаюсь.
— Нет, но… у меня есть полотенце, может, повторишь и скинешь его так же, как в бассейне? — он спрыгивает со стола и, легко увернувшись от моего удара, быстро оказывается у лестницы, оборачивается и посылает мерзкий воздушный поцелуй.
— Эрондейл, ходи по улицам и оглядывайся, ты меня слышишь? Я точно тебя убью.
Влетаю в свою комнату, нахожу чистую тетрадку в тумбочке, усаживаясь прямо на стол, небрежным почерком вывожу на первой странице:
Итак, день первый, дорогой дневник. Я убью Джонатана Эрондейла, даже если мне придётся ждать, пока он уснёт…
