Баста! Наигрались

      Щелчок двери прозвучал устрашающе и истошно громко, что я на миг подумала, будто моей комнате противно присутствие парня, в чем, кстати, я с ней солидарна. Сетуя на весь мир и жалея мою несчастную подругу, я спокойно прошла к столу, на котором стоял распароленный ноутбук, и, игнорируя привила приличия, застучала по клавиатуре тонкими пальцами, сделав вид, что не замечаю топчущегося на пороге Егора. Но он, недолго думая, наглым и совершенно непростительно-грубым образом улегся на мою кровать, взобравшись на нее с ногами, от которых разило, словно от скотомогильника с крупным рогатым скотом.       Я поморщилась, но продолжала невозмутимо втыкать в монитор, с умным видом умудряясь отвечать на сообщения, что неустанно приходили и приходили. Егор уткнулся в телефон, явно не настроенный на разговор и уж тем более не собирающийся выносить мой псих. — Как дела? — неожиданно вялым голосом протянул он. Я внутренне напряглась, готовясь к предстоящей войне. — Хорошо, а у тебя? — собравшись с мыслями, уверенно спросила, мысленно удивляясь последнему дрогнувшему слогу. — Отлично, — живо отвечает он, и до моего слуха мгновенно доносится писклявый звук заблокированного телефона и надрывный скрип кровати — моя комната явно отрицает это тело, которое самым ненадлежащим образом вторглось в ее пространство. Он, хищно ухмыляясь, подошел ко мне, присаживаясь напротив стула на корточки. Внутри началась маленькая паника, грозившая расшатать весь организм до нехилого такого нервного срыва. — И долго это еще будет продолжаться? — «не в бровь, а в глаз», — какое точное выражение, дайте я пожму руку тому, кто его придумал. Егор испытующе смотрел на меня, развернув стул в свою сторону и поставив руки на подлокотники. Блеск, теперь я еще и в ловушке! — Что? — недоуменно выдохнула я, силясь уловить суть вопроса. — Долго ты будешь делать вид, что не знаешь меня? В школе ты даже не обращаешь на меня внимание, а это, знаешь ли, задевает, — Егор медленно, очень медленно, приближался к моему лицу, и я неосознанно повторяла за ним, следуя неизведанным и доселе не проявлявшимися чувствами, которые не оставляли выбора, кроме как повиноваться. — Думаешь, я не замечаю, как ты от меня бегаешь. Из дома постоянно пытаешься свалить, и даже сегодня в школе ушла сразу же после моего прихода, — его лицо застыло в десяти сантиметрах от моего. Мне хотелось рвать волосы на голове, отрицать все его слова; сказать, что он глубоко ошибается, да и вообще слишком уж высокого о себе мнения, но я всего лишь молчала, терпеливо снося каждое его слово и тихо упиваясь запахом парфюма. А еще эти глаза — черные, словно две крупные смородины на бледном с острыми чертами лице. — С чего такие высокомерные выводы? — боже, голос, я уже успела забыть, как ты звучишь. — Насчет столовой — я просто закончила свою трапезу ни больше ни меньше. И неужели ты думаешь, что, кроме Дианы, мне не с кем больше общаться? — Ну, почему же. Сегодня ты гуляла с хорошим другом Ромой. Но вот в чем загвоздка, мама ведь не знает, что он твой парень, не так ли? — понизив голос до шепота, он самодовольно смаковал слова, не думая отодвигаться и на миллиметр. Вот ирод! — Тебе какое дело, кто он такой? — грубо буркнула, пытаясь абстрагироваться от непотребных мыслишек, что ненавязчиво стали заползать в мою светлую головушку. Еще и этот голос треклятый, вот какого черта он вибрирует? — Да, брось, — раздраженно прошипел он, — тебе не идет роль стервы, тем более — тупой. Может, я ревную, — гаденько улыбнулся он, преодолевая жалкий отрезок между нами и накрывая мои губы жестким поцелуем. Обветренный, немного шершавые губы парня настойчиво сминали мои, подчиняя и властвуя, чем вызвали у меня недовольный возглас, который послужил лишь удачным маневром в продуманной тактике Егора — он ловко проник внутрь, по-хозяйски исследуя мой рот скользким языком и обхватывая лицо ладонями. Я сопротивлялась, честно, даже пыталась закрыть рот, но потом — совершенно неожиданно что-то незримое, поистине чудесное сподвигло меня на рьяный поступок — я ответила. Егор улыбнулся, целуя более настойчиво и уверенно.       Как бы сильны не были те странные чувства, голос разума оказался более настойчивым, да и вообще более опытным — он меня дольше сопровождает по жизни — поэтому я оторвалась от Егора, подавляя то отрицание и явное недовольство таким поступком внутри себя. — Я опять что-то не так сделал? Но, ты же ответила. Что случилось? — он растерянно и зло вглядывался в мое лицо, не понимая моих поступков. Расслабься, чувак, я сама еще не полностью в них разобралась. Его ладони все еще лежали на моих щеках. — Егор, извини, но не делай так больше, — твердо сказала я, убирая его руки. Они тоже такие шершавые, все в мозолях, спортсмен, наверное… — Почему? Ты с самого начала была не против, — парень встал, выплевывая слова и размахивая руками. Он не отошел ни на шаг, поэтому я поспешила откатиться от него, дабы не получить фиолетовый «фонарь» под глазом. — Князев, что между нами происходит? — в конце концов должен же кто-то коснуться главного. Мой голос был как никогда тверд и решителен, м-да мне только допросы и устраивать. — Баста! Наигрались, — зло выкрикнул он и, круто развернувшись, широким шагом вышел из комнаты, громко хлопая дверь; звук каким-то радостным эхом оттолкнулся от стен.       Я тяжело выдохнула, поднимаясь, но только для того, чтобы перетащить свою увесистую тушу на мягкую кровать. А, зря… Подушка, как истинная предательница, впитала приятный запах туалетной воды парня, которая послужила причиной моей слабости.       В голове всплыл похожий поцелуй, что был пару минут назад. Да, тогда я была пьяна, но ощущения не обманывают. Я помню каждую его мышцу, каждое движение, каждую пульсирующую вену. Я помню, что мне было хорошо с ним в ту ночь.       Из раздумий вывел звонок телефона. Не глядя на дисплей, я ответила. Веселый и живой голос сестры больно резанул слух, привыкший к тишине. — Привет, малая. — Привет. — Что делаешь? Что с голосом? Почему такой грустный? Тебя обидел кто-то? — шквал вопрос посыпался на меня, как снег в январскую ночь, так же быстро, засыпая с ног до головы. Я подавила вздох. — Нет, все нормально. — Точно? — переспросила она. Вот дотошная, а! — Точно-точно. Что хотела-то? — увела разговор в нужное мне русло. — Как «что»? Поговорить. Я знаю, что ты сегодня с Ромой гулять ходила. Ну, рассказывай.       И последовал полный отчет наших действий. Сестра периодически шутила, что-то комментировала, даже нашла к чему придраться, что, несомненно, меня только повеселило, и на душе сразу стало легче и веселее.       Но все воздушные замки рушатся. Мамин громкий, но довольно дружелюбный голос, донесся до моей комнаты, с требованием выйти. Я обреченно простонала, сползая с кровати и с приятно пахнущей подушки… — Так мы договорились? — спросила мама у тети Леры, та ей улыбнулась. — Да, конечно, — уверила она ее, — на выходных, думаю, получится. — Бур тоже брать? — это уже спросил отчим у отца Егора. Тот одобрительно качнул головой и просиял белозубой мальчишеской улыбкой. — С меня удочки, — пообещал он, пока его жена накидывала кофточку и перекидывалась ничего не значащими для меня фразами. — А поинтересоваться о чем вы говорите можно? — встряла я, прерывая идиллию. Не, ну зачем тогда позвали. — Ах, Викуль, ты уже здесь, — опомнившись, улыбнулась мама. — Мы, наверное, на выходных поедем на дачу, — ввела в курс дела тетя Лера, — и вы с Егором останетесь вместе. Баста! Наигрались…