Баста! Наигрались

      Я с характерными повадками вора кралась в сторону кухни, внутренне сотрясаясь от тишины и внешнего беспорядка в квартире. Перехватив туфлю мамы покрепче, я прислонилась к стенке и в следующий момент с криком мартовского кота выпрыгнула из своего укрытия, услышав какие-то шуршания и отборный мат сапожника со стажем.       Быстро подбежала к парню, становясь за спину и стуча по ней, что есть мочи. Егор прокашлялся, надрывно ругаясь и проклиная меня всеми словами нецензурной терминологии. По очередному потоку я поняла, что достаточно дубасить его и отступила на шаг назад, крепче перехватывая туфлю — удивительно, что я ее не использовала, ах, как жаль! — Ты дура? — прохрипел он, не оборачиваясь, но мне это было и не нужно, я едва ли не физически чувствовала его возрастающий гнев и представляла устрашающую гримасу, что отразилась сейчас у него на лице. — Ты врач-психиатр, чтобы раскидываться диагнозами, птеродактиль хренов? — не осталась в долгу я, сжимая туфлю крепче — так уверенности больше. — Какого такого черта ты забыл в моей квартире? — Детка, ты забыла, что наши предки уперлись на дачу? — повернулся Егор, прожигая меня насквозь своими глазами-смородинками. — По твоим словам, я — дура, поэтому это не грешно с моей стороны, — выплюнула, отводя за спину туфлю, на которую парень насмешливо зыркнул, фыркая. — Мать забрала ключи, сказав, что якобы не доверяет мне, после того, как нашла нижнее женское белье в моей спальне, и поэтому она определила меня сюда. — А почему я должна быть уверена, что ты не будешь водить баб? — его слова странно отозвались в глубине моей черствой душеньки, оставляя неприятный горький осадок. — Ты меня уже достала с этими вопросами, — взвыл Егор, подходя к пристанищу продуктов — холодильнику. — Не до них мне сейчас, знаешь ли. — Давно мечтала о знакомом гее, — как бы невзначай заметила я, обходя раздраконенного парня, что замер от неожиданности и выронил печенью из рук. Ловко прошмыгнула мимо, пользуясь моментом, и юркнула в свою комнату под отборный мат. Нужно будет обзавестись блакнотиком, он знает такие выраженьица… ****       Высунув голову из-за двери, я просканировала комнату на наличие каких-либо признаков жизни, но, поняв, что парень скорей всего куда-то смылся или — как бы я этого хотела — умер, со спокойной душенькой садиста вышла из своего убежища, плавно бредя в сторону ванной. И правда, в квартире абсолютно тихо — слинял, наверное.       Закрыв дверь, я стянула с себя вещи, одновременно включая воду и становясь под теплые струйки. По коже пробежались табун мурашек, которые заставили меня вздрогнуть и сладко улыбнуться.       Спустя приятный час бултыханий я таки вылезла из душа, хватая полотенце и обматывая его вокруг тела. Быстро почистила зубы и нанесла на лицо ночной крем, мысленно решая выгнать парня, если тот все же надумает посетить мою скромную персону. Поставив тюбик на место, я спокойно открыла дверь, сталкиваясь с моим злейшим врагом во всей вселенной. — Я думал, ты утонула, — буркнул Егор, стоя передо мной в одних широких штанах и втыкая куда-то между моих грудей без зазрения совести. Вот упырь! — Я думала, ты сдох, — прошипела я. – Увы, нашим мечтам не суждено сбыться, — попыталась закрыться я, но в следующий момент была грубо перехвачена сильными руками парня. Уже хотела было возмутиться и начать длинную тираду о том, что мы подростки и рановато еще для совокуплений, – ага, умею я такое заливать, —, но вовремя поймала себя на мысли, что он вряд ли меня послушает да и вообще будет прикалываться всю оставшуюся жизнь. Поэтому я оставила эту затею, вмиг зависая на его торсе.       Как бы я хотела оказаться не правой, — по крайней мере в этот раз! – но, боже мой, он действительно спортсмен, да еще какой! Без кубиков, конечно, но я почему-то уверена, что пресс все равно стальной, а эти руки, что уверенно держат мою талию, не давая пошевелится, сплошь овиты синими венами, четко выделяющимися на его бледной коже. — Нравится? — послышался его насмешливый, чуть хриплый голос, который мигом вывел меня из розовых, сопливых и таких пошлых фантазий в реальность, в которой до сих пор я была в руках этого божественно-красивого тела. — Ты слишком самоуверен, — бросила я, пытаясь предпринять хоть какие-то действия по своему освобождению. Ага, как же, я ведь такой Халк, что аж жуть! — Вовсе нет, я констатирую факт, — невозмутимо парировал – да, парировал! – он, даже не думая отпускать мою талию, на которой, я уверена, завтра будут красоваться малиновые синяки. Вот падла такая. — Даже так? — не сдавалась я, в голове со скоростью метеора ища остроумный и, в то же время, ядовитый ответ. — Слушай, Вик, я по поводу того разговора, — как-то неуверенно (!) начал Егор, подвигая меня ближе, — прости меня, что я тогда психанул. Я не хотел, — невесомо потерся кончиком носа о мой висок, вызывая легкую дрожь по всему телу. Нужно сказать Косте, чтобы утеплил полы, а то сквозняки… — Да нет, по-моему, ты именно этого хотел. Да отпусти ты меня, — не выдерживаю я, теряя всю видимость прежнего спокойствия и деланной сдержанности. Егор отшатывается, хватка неожиданно ослабевает, и руки безвольно виснут вдоль тела. — Вика, — тихий и такой надломленный голос у него, что я невольно останавливаюсь на половине второго шага, поворачиваясь, — я не могу, хочу, — правда, хочу, — но не могу.       Я внимательно слежу за движением его губ, за мимикой лица, за шальными глазами, чей блеск меня одновременно и пугает, и завораживает. Поэтому не отскакиваю в сторону, когда он делает шаг ко мне, снова уверенно обхватывая за талию и притягивая как можно ближе.       Он ждет некоторое время от меня каких-то действий-слов, но, видимо, поняв, что таковых от меня ожидать сейчас не стоит, с напором накрывает мои губы жадным поцелуем.       Я задрожала, незаметно для самой себя, начиная отвечать на яростный, настойчивый, уверенный и отчаянный поцелуй, который, казалось, воплощает все наше странно знакомство от самого начала и до этого момента. Уцепилась за его покатистые, твердые плечи, как за спасательный круг, другой рукой зарылась в темные волосы, которые оказались удивительно мягкими и приятными на ощупь.       Егор подхватил меня под ягодицы, твердой поступью направляясь в комнату. Я потеряла из памяти тот момент, когда на мне остались только трусики, а полотенце, скорее всего, одиноко валяется где-то в прихожей. Он перешел с поцелуями на шею, посасывая и покусывая кожу, тем самым вызывая во мне дрожь, больше похожую на нехилые судороги утопающего.       Мое тело оказывается в горизонтальном положении — разгоряченное и возбужденное оно требует разрядки. Мысли, как, собственно, и совесть благополучно слиняли, оставляя меня на растерзание пошлой и грязной развратнице — моей оболочки, что едва ли не изнывала о продолжении. Егор явно был на ее стороне.       Парень быстро вернулся с каким-то квадратиком из фольги, с хищной улыбочкой подходя ко мне. «И вот этого ты хочешь, дура?» Я была на грани истерики и экстаза. » Да, хочу!» — ответило мне тело, нагло ластясь к парню, что устроился между моих раздвинутых ног и вернулся к исследованию моей оболочки.       Он опустился к груди, зажимая одну розовую бусинку между двух пальцев, а к другой припадая горячими обветренными губами, доводя меня до исступления. Мои руки произвольно потянулись к его спине, пытаясь оставить на ней красные полосы, но парень, поняв мою задумку, поспешил их отвести, возведя над моей головой. Через минуту я увидела в его руках какую-то вещь, которой он наглым образом, с красивой белозубой улыбкой завязал мне руки, даже не побеспокоившись удобно ли. Но тело расценило по-другому, подставляясь под умелые и знакомые руки Егора, которые снова вернулись к груди, но уже на значительно короткое время, опускаясь ниже.       Одна рука сминала правую грудь, то надавливая, то невесомо поглаживая, вызывая легкие поскуливания, которые, как мне показалось, не совсем устраивали парня. Ага, думал, я так просто сдамся?! Вторая опустилась чуть ниже живота, касаясь кромки трусиков и бесцеремонно проникая внутрь. Рука оказалась холодной, мозолистой, шершавой, но не отталкивающей, когда он коснулся самой чувствительной точки. — Ты такая мокрая, — изумленно выдохнул Егор, — я хочу тебя попробовать.       Он двумя руками снял с меня элемент одежды, который был последней преградой между нами, и провел мокрым языком по половым губам, посасывая каждую, грязно причмокивая. Палец свободной руки на половину проник внутрь меня, резко выходя и повторяя тот же маневр.       Стыд подскочил до крайней отметки. Я запрокинула голову, закрывая глаза и закусывая нижнюю губу, связанными руками цепляясь за кованную спинку кровати. Но как бы не был высок коэффициент этого чувства, его удачно и беспроигрышно подавляло желание, что перешло в атаку, обуревая меня и вырывая из глотки первый тихий и ужасно молящий стон. Я не увидела, а почувствовала довольную ухмылку парня.       Неожиданно он прекратил свои манипуляции, вновь нависая надо мной. Его безумный блеск в, словно темная-темная ночь, глазах завораживал, заставляя забыться. Широкая ухмылка красовалась на симпатичном и покрасневшем лице Егора. — Я запомню этот вкус навсегда, — серьезно известил он, смотря в упор, чем больше разжигал пожар внутри меня, который бушевал уже вовсю, совсем не желая щадить все вокруг, — попробуй.       Он подносит тот самый палец, что некоторыми мгновениями ранее был внутри меня, и буквально впихивает внутрь рта. Я ощущаю слегка сольноватый, совсем непривычный вкус естественной смазки, который меня несколько удивляет, но не отвращает, поэтому я с неким любопытством обсасываю палец пошло улыбающегося Егора, что снова — только другой рукой — проник внутрь меня двумя пальцами, растягивая. — Умница моя, — похвалил он. — Не твоя, — нашла в себе силы возразить, за что получила хитрый взгляд и животный оскал. — Мы сейчас это исправим, — я теряю последнюю крупицу здравого смысла, полностью отдаваясь в его повеление, что до последнего не желаю признавать, даже когда он переворачивает меня на живот и ставит в позу «коленно-локтевая».       Мое тело успевает замерзнуть, пока Егор, отстранившись, снимает с себя боксеры, и я слышу звук рвущейся фольги. Внутренне напрягаюсь, приготовившись к худшему, ведь он прав, у нас с Ромой не было анального секса. Будет больно. — Не бойся, я буду аккуратен, — заверяет он, и у меня впервые не находится ничего колкого и язвительного в ответ, но, что самое странное, я ему верю, — и нежен.       Он одним резким толчком входит в меня и замирает, давая мне мгновения привыкнуть. Боль острая и пульсирующая пронзает поясницу, заставляя взвыть и громко всхлипнуть, но Егор не дает мне шанса сосредоточиться на ней, сжимая грудь и массируя налившийся кровью клитор. Парень делает похожий толчок, входя по самое основание. Я расслабляюсь и пытаюсь отвлечься на его приятные поглаживания, но в районе поясницы все еще саднит, и Егор выходит. Не успеваю я выдохнуть, как он заново заполняет меня полностью, заставляя воздух напрочь вылететь из легких.       Через несколько томительно долгих мгновений комнату наполняют стоны удовольствия, которые, впервые за этот вечер, не смущают меня и даже не стушевывают. Егор двигается более уверенно, без особого ритма, а так, как хочется только ему. Его руки с непомерной силой гладят мое тело, оставляя крупные красные пятна, на которые мне, честно говоря, сейчас откровенно плевать. Мои стоны перебивают пошлые шлепки и томный хрип, которые ничуть не обременяют ни одного из нас.       Тело сотрясается сильной и безудержной дрожью, а на губах появляется безумная улыбка наркомана, получившего свою долгожданную дозу. Егор делает пару толчков и кончает, оставляясь в такой позе еще некоторое время. — Теперь ты моя…