голодные игры.

Как только дверь закрылась, Томасу показалось, что их как будто в одно мгновенье отрезали от внешнего мира. Они оказались в почти совершенно пустой комнате, где стояло только несколько скамеек, на одной из которых сидел Арис, и окно, около которого стоял он сам. У младшего дрожали колени, а в голове все перемешалось. Как бы он не старался хоть немного успокоиться, все попытки были тщетны. Том никак не мог поверить, что этот ребенок, с чьим отцом он вместе работает, теперь стал его потенциальным врагом, который погибнет на арене или убьет его, тогда они погибнут вместе. Много раз Эдисон был в этой комнате, но только в качестве того, кто провожал выбранных трибутов на смерть. Он никогда не думал, что окажется здесь сам, а уж тем более в паре с сыном своего коллеги по работе, которого он мог назвать другом. Он лично отдавал часть пожитков на то, чтобы мистер Джонс мог поделиться ими со своей женой и Арисом. Томас слепо верил, что этой крохотной помощью он мог хоть немного скрасить жизнь маленького мальчика, который теперь сидит рядом, обреченный, как и он. Несправедливо. Томас ничуть не жалел себя: ему шел девятнадцатый год. Он за свою жизнь успел увидеть всяко больше, чем кто-либо из тех, кого отправляли сюда. Ему было нечего терять. Не для кого жить, бороться и возвращаться. Но Арис..совсем ребенок, имеющий любящую его семью, которая будет до последнего надеяться и ждать того, что их сын вернётся. Но уже сейчас, когда имена названы, все жители понимают, что они никогда не вернутся. Они будут убиты на арене, умрут от холода, жары или голода, попросту покончат с собой, в конце концов. Они заведомо обречены на смерть. Когда дверь "комнаты прощания" открылась, Эдисон даже не шелохнулся. Он был более чем уверен, что к нему никто не придет. Скорее придут друзья Джонса, его родители, возможно даже какая-нибудь девушка, которая не решалась подойти к нему ранее. Он слышит, как мать Ариса говорит что-то о том, что все будет в порядке, что он обязательно сможет выжить, и что все будет хорошо. Это вызывает лишь ухмылку на губах старшего. Он никогда не поддерживал любой лжи, даже если она именовалась "ложью во спасение". Самое время сейчас открыть ребенку глаза на то, что его ждало, а не строить в его глазах слепых и нематериальных надежд на то, что он сможет выбраться оттуда. - Томас, можно тебя на минутку? - где-то сбоку раздается голос, в котором он узнает голос мистера Джонса. Да, это, возможно, единственный человек, который захотел попрощаться с ним, который, возможно, может оказать ему какую-то поддержку. Брюнет кивает, и мистер Джонс уводит его во вторую комнату, которая обычно предназначена для второго трибута. - Я думаю, что ты и сам понимаешь, что для жалости это не та ситуация, - трибут лишь кивает. - Мы не раз говорили с тобой об играх, но я никогда не думал, что ты попадешь на них. Еще бы несколько лет, и такая участь никогда бы тебя не коснулась, - мистер Джонс говорил медленно, как будто старательно подбирая слова. Благодаря своей внимательности и наблюдательности, Том с первых секунд понял, что что-то не так, и все эти слова лишь поступь к тому, что на самом деле хочет сказать ему друг. - Мистер Джонс, не сочтите за грубость, но мне кажется, что Вам лучше провести время с вашим сыном. Оно может быть последним, - после этих слов мистер Джонс побледнел, и Томас понял, что это именно та тема, к которой все никак не мог приступить мужчина. - Как ты думаешь, сколько у вас шансов выжить? - У нас? Ноль. Выживет один, и это не будет дистрикт номер пять, - казалось бы, что слова старшего мальчика ранят мистера Джонса, насколько они были хладнокровно сказаны, без малейшего на намека на страх, жалость или ложь, но это была чистой воды правда. Неоспоримая. Настолько неоспоримая, как и то, что земля не стоит на месте. - Я знаю, что у тебя есть возможность выжить, Томас.. - Время, мистер Джонс! - времени оставалось мало. На прощание выделяли не более пяти минут, чтобы трибуты с первого мгновенья привыкали к тому, что на арене рядом не будет никого, кто им дорог. Они останутся одни и каждый будет сам за себя. - Том, я хочу попросить тебя о последней услуге. - Время! - он слышал, как в соседнюю комнату уже зашли миротворцы, и услышал, как Арис кричал и просил мать остаться. Через секунду дверь откроется, и мистера Джонса попросят удалиться. Оба мужчины обернулись, когда дверь открылась и мистер Джонс в одно мгновенье оказался рядом с Томасом. Схватив его за грудки, он, вырываясь от мятежников, старался как можно четче произнести то, что не успел. Он положил в карман его брюк что-то, прося посмотреть на вещь только тогда, когда они будут далеко от дистрикта. Еще один рывок и мужчину уводят. - Пожалуйста, - последние слова на уровне мольбы, и дверь закрывается. Теперь они остались одни. Одни против шести дистриктов. Одни против судьбы. Против смерти.