голодные игры.

Несколько дней назад. Уже на протяжении нескольких лет в дистрикте номер пять наблюдается одна и та же ситуация: какими бы ссорами и конфликтами жители района не были разделены, в день жатвы все объединяются и до окончания игр стараются всячески помочь друг другу, а особенно тем семьям, чьих детей выбрали в качестве трибутов на очередную программу "кровавое развлечение для правительства", как называли "Голодные Игры" дамочки, еще не растерявшие остроту языка. То же происходило сегодня. Жители тихо передвигались по району, стараясь не издавать лишнего шума, как будто это может приблизить жатву. На главной площади жители правительственного города уже вовсю трудились, чтобы установить сцену, на которой, собственно, и будет происходить сегодняшняя жатва. Родители не дают своим детям даже одним глазком взглянуть на нее раньше времени, ведь ровно в три часа дня все жители в возрасте от шестнадцати до двадцати трех смогут самолично увидеть сцену, на которую поднимутся два очередных ребенка, две несчастные жертвы, две потерянных для всех жизни. Через окно крохотного, но аккуратного домика за стройкой наблюдает молодой человек, то и дело смотрящий за часами - до выхода остается все меньше времени, а значит, скоро он пойдет прощаться с теми, кого изберут на этот раз. Такая традиция стала для него привычным делом. "Голодные игры" проводятся уже десятый год. На предыдущие пять лет, юноша по собственной воле ходил в специально-отведенную комнату, чтобы попрощаться с теми, кого он, возможно, больше никогда не увидит. Как ему рассказывали более взрослые, за всю историю игр, домой ребенок вернулся лишь однажды, но как поговаривали, он был не жилец и спустя две недели его нашли повешенным. До церемонии оставалось около часа, а это значило, что пора было переодеваться в более традиционную одежду, чтобы не получить лишний выговор. Томас, наверное, единственный, кто не боялся того, что его могут выбрать. Ему нечего терять, он не боится смерти. Его родители погибли, когда он был совсем ребенком,поэтому за ним присматривала старушка, живущая в соседнем доме. Когда он вырос, парень пошел работать, чтобы худо-бедно, но обеспечивать себя. Еды и предметов для выживания ему требовалось немного, поэтому он щедро делился ими с близкими коллегами по работе, какими, например, была семья Джонсов, старший представитель которой работал вместе с ним. Из его рассказов Томас знал, что мужчина женат, и у него есть ребенок. Жалея коллегу, Том нередко отдавал часть выданных продуктов мужчине, за что тот отплачивал ему заменами на работе, чтобы молодой человек мог поправить здоровье или отдохнуть. Если бы за эти годы понятие дружбы так сильно не растерялось, их семьи вполне можно было назвать друзьями. Как тут назвать другом человека, готового украсть у тебя все до единого, пока ты спишь? Восстание поменяло жизнь людей. Навсегда. За пятнадцать минут до назначенного времени на площадь начали стекаться люди: дети выстраивались в передних рядах, в самом центре площади, а родители стояли по бокам, сохраняя дистанцию - еще одна мелкая прихоть правительства, чтобы показать, что здесь родители ничем не могут помочь, что их власть равна нулю, как, впрочем, и в другие дни, помимо дня жатвы. Взгляд почти каждого ребенка сейчас устремлен на сцену, где стоит представитель дистрикта номер пять, которой отдана "честь" вытянуть из шара листочек, на котором написано имя, и, огласив его, обречь ребенка на смерть. Каждый просчитывает количество раз, когда его имя вносили в список, тем самым увеличивая вероятность того, что выпадет бумажка с твоим именем, а не чьим-либо другим. Каждый год, когда твой возраст составляет от шестнадцати до двадцати трех твое имя вносят один раз. За нарушения или выдачу дополнительных прожиточных вещей твое имя вносится еще раз. Если подсчеты были верны, то имя Томаса было внесено около пятидесяти раз вместо положенных одиннадцати. Он не боялся попасть на арену, не боялся смерти и всего того, что с ним могло произойти. Он лишь старался лучше обеспечить себя в, возможно, последние годы жизни. Громкая сирена призывает ко вниманию. Все камеры направлены на толпу, которая внимает тому, что говорит представительница. На лицах некоторых застыл ужас, на некоторых страх, отчаянье, злоба, интерес, лишь, наверное, его лицо не выражало никаких эмоций. Он не поддавался панике, не переживал. Он стоял молча, иногда поглядывая на тех, кто собрался вместе с ним. Толпа для камеры становится неинтересной, и объектом съемки становится та самая представительница, которая елейным голоском повторяет правила игр, добавляя, что эти игры будут особенными. Когда представление закончено, она подходит к шару, где находятся "счастливые билеты" на арену, и, выдержав паузу интриги для камер, открывает шар и запускает туда руку. Около минуты она перебирает длинными изящными пальцами листки, как будто выбирая и прощупывая, как будто видя имена насквозь, прежде, чем вытащить из шара два аккуратно сложенных листка. В этот момент воцаряется тишина. Единственный звук царивший на площади - бешеные биения сердец и стук каблучков представительницы, когда она шла к стойке с микрофоном, чтобы назвать два имени. - Трибутами дистрикта номер пять в десятых, юбилейных "Голодных Играх" становятся, - кровь в жилах детей начинает кипеть. Они кусают губы, стараясь не выдавать всех тех эмоций,которые сейчас бушуют внутри них, - Арис Джонс и Томас Эдисон. Люди вокруг Томаса начинают расходиться, освобождая ему путь, и в тот момент он замечает недалеко от себя среднего роста мальчишку с русыми волосами, который не может сделать и шага. Он воровато оборачивается, наверное, в надежде увидеть родителей, которые пытаются сквозь толпу протиснуться к сыну, чтобы защитить его, но их останавливают миротворцы из правительственного района, специально посланные для того, чтобы не допустить беспорядка. Эдисон на негнущихся ногах продвигается к сцене, где его ждет представительница, на лице которой сейчас мелькает сочувствие, а не привычная улыбка. Обернувшись, он видит, как Арис направляется за ним, видит, как младшего ребенка буквально трясет. Он был готов поспорить, что еще немного и младшего накроет истерика, едва они скроются в специальной комнате. Той комнате, куда старший приходил прощаться. Сегодня придут прощаться с ним. Возможно, придут коллеги, а, возможно, никто не придет. Некому приходить, в отличие от Ариса. Сколько ему лет? Шестнадцать, семнадцать? Это слишком рано, чтобы умирать. - Удачных вам "Голодных Игр". И пусть удача всегда будет с вами. На этих словах, представительница обнимает обоих парней за плечи и, чуть подталкивая, уводит в комнату. У них есть несколько часов, чтобы смириться с неизбежным. Жертвы выбраны. Время пошло.