Славься, Темная Властительница!

Много лет прошло. Они пролетели быстро, как осенние листья, ведомые студеным ветром. Шуршание их — как шёпот смерти. Так и жизнь моя — словно бесконечный поток смертей. Иногда, лежа на шелковых простынях рядом с очередной прелестницей, мне грезится, что я, наконец, обрел счастье, что вот они, те долгожданные любовь, теплота и покой. А потом вновь наступает утро, а вместе с ним возвращается смерть. Иногда она подбирается совсем близко, дышит в лицо могильным холодом и смотрит прямо в глаза. Смотрит неотрывно, неотступно, а потом разворачивается и уходит, оставив в качестве прощального подарка чей-нибудь остывающий труп. Уходит и как бы говорит: я вернусь еще не раз, а однажды мы уйдем вместе. Я смотрю ей вслед и смеюсь, смеюсь, потому что смех — последнее, что у меня осталось. Утро в деревеньке выдалось пасмурное, промозглое, в общем, поистине осеннее. Девушку, однако, это заботило несильно, и не мудрено, ведь все ее внимание было сконцентрировано на небольшом клочке бумаги. Она читала выразительно, громко и старательно передавала эмоциональную и синтаксическую окраску каждого слова. Все-таки хорошо, что волшебные свитки используют руническое письмо, а не азбуку, с которой у молодой королевы были относительные проблемы. Закончив заклинание, колдунья влила в бумагу добрую порцию магии, от чего та съежилась и вскоре сгорела. Едва это произошло, пепел рассыпался серебряной пыльцой, а затем с громким хлопком разлетелся по деревеньке. Почти сразу мертвый на первый взгляд поселок пришёл в движение: со скрипом открывались ставни и двери, со стонами и шарканьем выбирались наружу тощие, словно скелеты, селяне. Мизори отвела взгляд. Тяжело было видеть подданных в таком состоянии. Да, столичный мусор был убран, но слишком поздно: в окрестностях, ниже по течению реки, уже образовалось несколько очагов инфекции. Самым страшным было то, что заразились люди вовсе не грифоньим гриппом, бациллы которого просто не выдержали антисанитарии, а куда более неприятным гномьим тифом. — Милые сограждане, — обратилась Торвальд к толпе, — прошу минутку внимания. На вас было наложено заклинание, блокирующее такие защитные функции организма, как боль и усталость. Эффект продлится всего двенадцать часов. За это время вы должны дойти до столицы, где вам будет оказана соответствующая медицинская помощь. Закончив речь, королева села на лошадь и помчалась к следующей деревушке. Всего таких гиблых местечек было шесть. Конечно, был вариант перевезти больных на телегах, однако такого количества телег было не найти, а многие деревни находились в лесистой и холмистой местности. Таскать лекарей по деревням — значило оставить без них столицу, где дела обстояли немногим лучше. Использование же свитков оказалось весьма эффективным. Применялись свитки трафаретного типа, для активации которых было необходимо прочтение заклинания и вливание магии, при наличии специальной бумаги они довольно просты в производстве и не столь дороги. Мизори бросила прощальный взгляд на село, из которого со стонами и причитаниями ковыляли несчастные доходяги. «Ничего, им осталось недолго», — мысленно подбодрила королева крестьян, натягивая поводья. *** — Ну вот, еще один тяжелый день подошёл к концу, — вымотанная, но довольная Мизори скинула жилет и, не снимая сапог, развалилась за столом. — Чего молчишь, Гуамоко? Я говорю, что мы сегодня-завтра окончательно расправимся с эпидемией. Ну и молчи себе. — Она бросила оскорбленный взгляд на огромную птицу, чинно, страница за страницей просматривающей кассовую книгу. — Уйду я от тебя, — хитро усмехнувшись, девушка выскочила за дверь. Цель ее была вполне ясной. Нет, перед солдатами она хвалиться не собирается, кому-кому, а им точно нет дела до судьбы больных землепашцев. Хайницы вообще придерживались мнения, что мука растет на продовольственном складе, а сапоги лучше всего добыть, отрезав их вместе с ногами прежних владельцев. Нет, перед ними светлой героине действительно хвастаться нечем. Другое дело — эльфийка, вряд ли она спит. Как оказалось, Мерль действительно не спала. В комнатке слышалось повизгивание пилы, а стоило открыть дверь, как в нос ударил запах свежей стружки вперемешку с табачным дымом. Обитательница комнаты вновь что-то мастерила. Сама комната тоже претерпела ряд изменений. Теперь в ней почти не было голых стен, все они были завешены домоткаными гобеленами. В свое время остроухая даже предложила Мизори свои услуги в оформлении тронного зала, но та вежливо отказалась. Ткань была не такой уж плохой, было видно, что в материалах эльфийка толк знала. Только вот с цветом была сущая беда и с мотивами тоже. Отчего-то это всегда был желтый утенок на оранжевом фоне, такой же, как на том первом полотенце. К счастью, пленница не настаивала. Приступы альтруизма у нее наступали редко и длились недолго. — Из этого стола можно сделать неплохой чайный столик, — заключила Мерль, — подпилить ножки, обстругать столешницу. Скажу как на духу — не умеют твои подданные устраивать погромы, больше половины вещей поддается если не восстановлению, то переработке. — А я сегодня больных лечила, — гордо заявила Торвальд. — Ух ты, сама?! — Нет, свитком, но это тоже непросто. — Тебя, наверное, все благодарили, — с завистью протянула Мерль, — дарили подарки... — Нет, что ты, у меня даже времени не было с ними общаться. Хотя, знаешь, мне было бы интересно узнать, что обо мне думают люди. Я ведь правлю почти три месяца, а это немалый срок. — Так почему б тебе не спросить? — Эм, понимаешь, когда я прошу у людей сказать, что они обо мне думают, они обычно или падают на колени и просят не убивать их, или, что гораздо хуже, рассказывают мне, какая я красивая. Знала бы ты, как оно меня раздражает! — Так, Миз, ты и правда ничего, особенно по эльфийским меркам. — Правда? А можешь поподробнее? — Не могу, — эльфийка сделала кислую мину, а точнее кисленькое личико. — Говорить дамам комплименты никогда не умела. Однако, если все твои проблемы только от славы, то почему бы просто не замаскироваться? Тебя никто не узнает, все будут вести себя естественно. — Мерль, я ведь уже говорила, что трансформировать меня никак невозможно. — А кто вообще говорил о магии? — хихикнула рыжая. — У меня есть косметичка, маникюрный набор и парикмахерские принадлежности, это тоже своего рода магия. Когда я с тобой закончу, тебя ни один человек в этом государстве не узнает, если ты, разумеется, не начнешь колдовать. — Разве такое возможно? По-моему, это истории из разряда сказок. Мерль промолчала. Взяла в руки кусочек подпиленной ножки и, вооружившись резцом, принялась за работу. Витиеватые стружки сыпались на пол, напильник сглаживал острые углы, работа наждаком и полировка. — Руку, Миз, — и на протянутую ладошку опустилась прекрасная роза. — Спроси у кого-нибудь, из чего она сделана. Гарантирую, никто не догадается, что материалом послужил сломанный стол. — Но я не стол, — возразила волшебница. — Принцип тот же, главное — иметь прямые руки. Вот только как к этому всему отнесется Гуамоколатокинт? — Плохо отнесется, — молвила Торвальд. — Он меня заклюет, если узнает, что я выбиралась в город без сопровождения, а тем более без перчаток. Но он ведь не узнает? — По королевскому лицу разошлась широкая улыбка. — К тому же я просто обязана выйти в народ, все великие правители так делали, а потом о них сочиняли легенды. — Да... — невнятно кивнула Мерль. Эльфийка внезапно вспомнила, чем заканчивались выходы в народ ее бывших похитителей. Вспомнила слишком поздно — идти на попятную было уже нельзя. — Тогда вперед и с песней! — Мизори уселась в кресло, предоставив свое сиятельное лицо в полное распоряжение остроухой подруги. Спустя полчаса Мерль закончила. Прозвучало долгожданное «готово», и королева ахнула. Из зеркала на нее смотрела совершенно незнакомая девушка: каштановые волосы красивой волной ниспадали на плечи, нежно-розовые лак и помада, легкий румянец. Эти незначительные изменения полностью меняли образ магессы. Если сказать более точно, то с лица Торвальд словно стёрли напряжение и агрессию, а вместе с ними — все отличительные признаки монаршей особы. Обтягивающее черное платье прекрасно подходило к образу девушки. В свою бытность на службе у Мерль оно доходило эльфийке до колен, теперь же край дислоцировался у середины бедра, что, в общем-то, было уместно — ноги у Торвальд всегда были сильной стороной. — Нравится? — эльфийка протянула девушке шаль. — Я ведь говорила, что красивая. Куда пойдешь-то? — Э-э... — Мизори все еще не могла отойти от преображения. — Ну, где у нас люди собираются? Наверное, трактир какой-нибудь, получше. Господи, как же давно у меня не было эля! — Вот и славно. Только смотри, ты должна вернуться к утру, а то этот мешок с перьями устроит нам взбучку. *** Выбраться из замка оказалось даже слишком легко, и Мизори сделала пометку в блокноте о необходимости установки дополнительных факелов. Как бы бдительны и опытны ни были Хайницы, все их навыки теряли значение, покуда стены не были нормально освещены. Дорога до города заняла немного времени, и поначалу девушке с трудом верилось, что это все тот же Мизорсбург. Она уже видела его в двух ипостасях: столицы темного королевства и гигантской помойки. Теперь же он являл собой нечто среднее между первым и вторым. Дома не утратили своей старинной холодности и по-прежнему мрачными каменными громадами нависали над путниками. Кое-где сохранился запах гнильцы, а к прогуливающимся горожанам добавились редкие, но от того не менее странно выглядящие силуэты. Невысокие существа шныряли туда-сюда по канавам и мусорным свалкам, ища чем бы им поживится. Порой несчастные создания не находили ничего ценного и тогда им приходилось довольствоваться забытым на веревке бельем или оставленным на окне пирогом. Мизори продолжала свой путь, дыша полной грудью, наслаждаясь столь драгоценными минутами свободы. Несколько раз ей попадались патрули стражи, хранящей покой ночного города. Пятеро человек с саблями и в доспехах шли, слегка пошатываясь и о чем-то громко споря. Пройдя мимо девушки, один из них приподнял козырек шлема, нисходя до сального комплимента. Мизори сделала пометку на будущее: выдавать страже вино — охранник правопорядка должен быть добродушен и ласков. Еще немного, и она очутилась в торговом квартале. Сердце королевы распирало от гордости, когда она увидела, что все стоянки заняты повозками. Еще бы, ведь каждый из них уплатит в городскую казну изрядную сумму налогов. Местные лавочки также пестрили вывесками, предлагавшими самый разномастный товар. А ведь еще месяц назад большинство из них были закрыты, да что там, месяц назад люди на улицу носа не высовывали, боясь столкнуться со знаменитым выбором «кошелек или жизнь». Теперь здесь было относительно тихо, и все благодаря открытому в подвале замка карцеру. Гуам, правда, требовал еще эшафот, пыточную и полный штат палачей, но зачем убивать, если можно перевоспитать? «Заказать в академии несколько томов самоучителей», — вновь пометила она. И все же в столь огромной чреде изменений больше всего радовала неизменность некоторых фундаментальных вещей. Таких, например, как таверны. Где бы и когда бы ты ни зашёл в подобное заведение, тебя обязательно встретят сытной едой и холодным пивом. За всю свою жизнь Торвальд лишь единожды столкнулась с исключением, когда попала в одну уединенную деревеньку: там третий год кряду свирепствовал неурожай, и героев они вызывали исключительно ради того, чтобы съесть. Но не будем о грустном. В «Веселой Стельке» было многолюдно и, несмотря на поздний час, очень шумно. Жители близлежащих домов даже пробовали жаловаться стражникам, но те были уже слишком пьяны, чтобы воспринимать человеческую речь. Все силы полненького мужичка с синей повязкой на рукаве уходили на допрос чертика, у которого гоблины украли хвост. Столы с игроками в кости монаршую особу не очень интересовали, как и те, за которыми бурлило веселье. Повинуясь богатому опыту, девушка села у окна вдали от основной массы людей. И выбор ее был верен: в то время как центральная часть зала окончательно потеряет возможность членораздельно говорить, здесь веселье будет в самом разгаре. — Яичница, светлый эль и пирог с капустой. Уши постепенно привыкали к окружающему шуму и уже были способны отчетливо различить некоторые слова. Отхлебнув немного эля из большой кружки и нанеся пирогу колото-резаное ранение, Ее Величество окончательно расслабилась, полностью погружаясь в хмельную атмосферу таверны. —... а он, значит, мне и говорит: «Шел бы ты парень подобру-поздорову!». И зубами как щелкнет! Ну, я и свалил, а на следующий день всех мертвыми нашли. — Закончив рассказ, мужчина сделал большой глоток, после чего убрал с бороды пену. Его звали Грэем, он был охотником из отдаленной деревни, приехавшим продать шкурки. — Это как же надо допиться, чтобы заночевать в медвежьей берлоге, да еще и с капканом разговаривать? — усмехнулся другой мужчина, помоложе, но, судя по одежде, тоже промысловик. — Это где-то по полбочонка на брата, а потом еще спиртовой доливать, — ответила на вопрос пожилая женщина. — Но пробовать не советую, после — милое дело, а во время охоты себе дороже. — Под шелест юбки она брякнула на стол деревянную ногу. — Медведь? — сочувственно поинтересовался первый. — Да, меня за него спьяну приняли. Как даст ржавым топором по ноге, ирод. Мизори уже полчаса слушала охотничьи байки, и ей это дело очень даже нравилось. Девушка даже хотела рассказать о парочке своих подвигов, но решила этого не делать. Для этих людей она просто дочь владельца рыболовецкого судна, ищущего новые рынки сбыта. — Можно к вам? — за столик грузно опустился средних лет мужчина. Торвальд едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Да, время порядком изменило его: волосы покрылись сединой, и мужчина уже не выглядел большим и страшным, но кое-что в этом человеке осталось неизменным: большая пивная кружка, заменяющая кисть руки. Мизори нервно заерзала на стуле. Не просто так. Своей пятой точкой она пробовала определить пригодность табурета к ведению боевых действий. Разумеется, у нее была магия, но использовать ее в драках — табу, а судя по детским воспоминаниям, мужчина был здоров как буйвол, так что лезть на него просто с кулаками было опасно даже сейчас. — Ты, значит, не местная? — от ерзанья волшебницу отвлек голос одного из соседей. — Дела торговые? — Да, отец сказал, что торговля здесь нынче на подъеме, вот и отправил разнюхать. А вот серьезно, как у вас тут? — Эх, дамочка, тяжёлое время вы выбрали для торговых дел. — А что не так? — удивилась Мизори. — Это рассказ не на одну кружку, — вздохнул пухленький завсегдатай, любуясь тем, как в бокале переливается золотистый напиток. — Совсем недавно, буквально вчера, этим благословенным краем правил добрый король...