Славься, Темная Властительница!

Осадок от путешествия все еще был очень силен. На первый взгляд казалось, что не было в нем ничего особенного, обычная рутина, обычные благие дела с обычным риском для жизни. Боль, отчаянье, торжество, азарт и толика стыда за то, что выбор, сделанный ею, не всегда был правильным. Только уровень другой. На кону стояли не интересы отдельных людей и даже не благополучие захудалых деревушек, а жизнь и судьба тысяч горожан, видящих в ней свою надежду и опору. И хотя она вновь твердо стояла на ногах, хотя силы уже начали возвращаться, а захватчики покинули Параракс, она понимала, что ничего не кончено. Слова Зы глубоко запали в душу молодой королевы. Игра для нее только начинается и она не кончится уже никогда. Победа, пускай и добытая с таким трудом, не радовала вовсе. Отойдя от мыслей, Мизори оглянулась. Перед ней бурлило огромное людское море. С высоты небольшого помоста она могла без труда разобрать отдельные лица, равно и они видели ее. Только смотрели снизу вверх, и каждый взгляд соединял в себе негодование, злость и надежду. — Мои верноподданные, — голос, усиленный магией, грянул над площадью, — я собрала вас сегодня, чтобы сообщить о ряде замечательных событий, которые волею судеб постигли славный Параракс. Народ замер в ожидании, крики смолкли. Ювелир Бруно Базили пребывал не в духе с самого утра. Всё началось после смерти старого короля, когда в разгар праздничного шествия случайно брошенный камень разбил его витрину. Мужчина побежал жаловаться знакомому стражнику, но оказалось, что тот больше таковым не является. Винсент — а именно так звали бывшего служителя правопорядка — был занят тем, что складывал вещи в небольшой фургон. Тогда ювелир не мог понять причин столь скоропалительного бегства, понимание пришло несколько позже, когда, вернувшись к лавке, он обнаружил, что замок на двери сломан. Это было первое за три года ограбление. Увы, дальнейшие события показали, что не последнее. Следующий месяц был для него сущим бедствием. Продуктов становилось всё меньше и драгоценности уже не пользовались тем спросом, что при старом короле. Конечно, были люди по-прежнему заинтересованные в дорогих украшениях. Эти люди наведывались к нему несколько раз, непременно устраивая разгром и забирая с собой то немногое, что мужчине удавалось заработать. Потом появились стражники, и к бандитским поборам добавились налоги. Бруно даже помышлял о самоубийстве, но это было бы эгоистично по отношению к семье, к тому же утешало то, что хуже быть просто не могло. Хуже пришло внезапно, когда в один прекрасный момент входная дверь не открылась из-за сваленных перед ней отходов, и несчастный ювелир несколько часов перетаскивал мусор в соседний квартал. А потом королева пропала вовсе, оставив после себя некую Белину. Что это за птица, торговец не знал, но под её руководством ситуация немного стабилизировалась. По крайней мере, хуже не становилось. Ровно до того момента, пока в город не вошли солдаты. Его лавку не тронули, но у остальных жителей отважное воинство забрало то немногое, что не тронули сборщики налогов и разбойники. Цены на продукты вознеслись до невиданных высот, и жить стало практически невозможно — в дом семьи Базили пришло чувство голода, давно забытое чувство, с которым они не встречались вот уже двадцать лет. И вот теперь Мизори вернулась. Поначалу Бруно не хотел идти, но потом решил, что будет лучше знать, какие ещё напасти ждут их в будущем, а заодно выразить всё то негодование и недовольство, копившиеся в последние злосчастные недели. В каждом лавочнике живёт бунтарь. И глядя на стоящую перед ним королеву, мужчина тихо шептал проклятия и сжимал кулаки. — Во-первых, я хочу поблагодарить вас от лица нашей славной армии за то, что вы, несмотря на нужду, поделились с ними продуктами, — вещала королева. — Они не забыли вашей щедрости, более того, часть солдат королевства останутся в городе, они займутся охраной правопорядка, а также станут костяком нового светлого воинства, которое соберется и обучится под их началом. Над толпой повис недовольный гул, можно было разобрать и форменную брань. Бруно достал из мешка большую растяжку с надписью «Долой королеву» и принялся расправлять полотнище, когда на ногу лавочника кто-то наступил. — Смотри, куда ноги ставишь! — выкрикнул ювелир, после чего обомлел… На его ноге, как ни в чём не бывало, расположился здоровенный детина в синем сюртуке, такого же цвета штаны были заправлены в высокие голенища сапог. Тело человека закрывал стальной нагрудник, на поясе висел короткий меч. Мужчина смотрел на него недобро, особенно Бруно беспокоила рука незнакомца, так некстати опустившаяся на эфес меча. Похоже, что ногу он убирать не планировал. Ювелир жалобно посмотрел на солдата, потом на плакат. Незнакомец кивнул. Бруно нехотя затолкал растяжку в мешок, но сапог с его ноги никуда не исчез. Тяжело вздохнув, лавочник достал кошелёк и, отсчитав несколько медяков, положил в карман сюртука. Солдат благосклонно улыбнулся, освобождая мужчину, однако едва тот повернулся, чтобы уйти, ухватил его за шиворот и вернул в ряды демонстрантов. — Они уже здесь, среди вас, ждут, пока вы их поприветствуете, — продолжала говорить Её Величество. Выкрики стихли, Бруно заметил, как люди стали озабоченно озираться по сторонам. Иные взгляды натыкались на облаченные в броню фигуры наподобие его соседа, после чего предпочитали созерцать носы собственных сапог. Солдаты стояли молча, точно ждали чего-то, а потом дружно, как по команде, захлопали в ладоши. Базили удивлённо посмотрел на соседа и тут же получил локтем в бок. Содрогнувшись от боли, он захлопал — сначала тихо, но после очередного тычка начал стараться, не жалея ладоней. Аплодисменты очагами возникали в толпе, пока постепенно не поглотили всё собрание, неудержимо перерастая в овации. На сердце Торвальд полегчало. Она поначалу очень переживала по поводу того, как примет народ вооруженных людей, обобравших его день назад. Оказывается, хорошо принял, всё, как и сказал Гуам — нужно было лишь, чтобы они стали ближе друг к другу. — А теперь позвольте мне продолжить, — ободренная королева извлекла на свет божий кипу листов. — Здесь у нас некоторые новые законы, налоги, подати, сборы, трудовые повинности. Надеюсь, вы, мои славные подданные, примете все перечисленное благосклонно, ибо в конечном итоге всё это лишь для вашего блага. Загнанные в тиски из шлагбаумов и мусорных завалов люди окончательно пали духом. На следующее утро по городским кварталам были развешаны листовки с нарядами. За каждым районом закреплялся определенный перечень работ. Прежде всего — уборка мусора, сбор хвороста в лесу и заготовка сена. Пятьдесят лошадей требовали корма, а до зимы было не так уж далеко. Не менее сложно обстояли дела с людьми. Просторный замок без труда вместил полторы сотни человек и вместит еще вчетверо больше, но камень быстро остывает — дворец нужно отапливать. Что может быть хуже больной армии? Голодная амия. Хотя истину, поведанную Зы, Мизори уяснила прекрасно: вооружённые солдаты голодать не будут в любом случае, и это скорее пугало, нежели обнадеживало. Ах да, еще нужны кровати, должны же люди на чем-то спать, ведь не королевы же они, чтобы дрыхнуть на лежанке из стульев. Увы, делать кровати было некому и не из чего, а это значило, что до поры до времени ее воинству придется почивать на соломе, которую тоже еще предстоит добыть. Котелки-то у них есть? Должны быть. В итоге отдохнуть у Мизори не получилось и минуты. Она познакомилась с большинством своих новых подчинённых, некоторыми их обычаями, иерархией, снаряжением. Меньшинство же отправилось за город — наслаждаться своими новыми владениями. В числе прочих была и жена Ульфа — Грета, милая одноглазая девушка, ровесница Торвальд. Свой отъезд она связала с необходимостью обеспечить маленькому сынишке здоровые условия жизни, однако пообещала вернуться, как только замок и город приведут в нормальное состояние. Гуамоко с данным развитием событий был в высшей степени согласен, ведь отряд покинули преимущественно лишние рты: очень дряхлые старики, беременные, инвалиды, малолетние дети. Но даже без них население дворца увеличилось более чем на сотню человек. Старенькой Эльзе следить за замком в одиночку было уже не под силу, с разрешения королевы она привлекла к делу внуков. В одной из комнат развернули полковую кухню, готовил повар отряда. Готовил отвратно, однако одна проблема была вроде бы решена, вернее, заменена двумя другими. Во-первых, кухня требовала дрова, крупу, мясо. Во-вторых, вместе с людьми в замок вернулись его прежние обитатели: крысы и мыши. Пушистые разбойники шастали по комнатам, атаковали упомянутую выше кухню, грызли уцелевшую мебель, в общем, всячески выражали свою антимонархическую позицию. — О боги, как же это все сложно! — вконец вымотанная девушка рухнула на стол, с головой зарываясь в бумаги. Как же ей хотелось все бросить. И выспаться. А еще наесться и напиться, конечно же. Надо узнать у стражи, не проходил ли через город караван с вином. — Моя королева изволит отдыхать? — вкрадчивый голос филина прозвучал над самым ухом. Как же она его возненавидела за последние дни! — Ну, Гуамчик, ну миленький, поковыряйся в бумажках вместо меня. Я тебя к медальке представлю — когда мы наладим их производство, разумеется. — На кой мне она сдалась? — наклонила голову птица. — А действительно, на кой? — задалась вопросом Мизори. — Ну, так она ведь блестящая, красивая. — Осмелюсь заметить, что я вроде как филин, а не сорока. И хотя существо я в высшей степени интеллектуальное, деньги меня интересуют в последнюю очередь. Вот если бы ее величество наловила для меня мышей… Торвальд на секунду представила себя, гоняющуюся по замку за мышами. Нет уж, ее и без того считали далеко не гением, а учуди она подобное, точно провозгласили бы очередным безумным монархом. — Осмелюсь заметить, ваше величество, что ничего сложного в том, что вы делаете, вовсе нет, — первый министр принялся расхаживать по кабинету. — Сейчас вы работаете с одним-единственным городом, пускай даже большим. А между прочим, в вашем королевстве их отнюдь не мало, а есть еще поселки, деревни... — Да знаю я, знаю. Мы же только вчера разослали всадников в центры провинций — собрать местных дворян в столице, дабы они принесли присягу. Черт! Я совсем забыла... Громко хлопнув дверью, молодая властительница выскочила в коридор, широким шагом шествуя в направлении темницы. Темницей в замке называли комнату Мерль, что жутко бесило ее величество Торвальд. Комната была не одна и скорее походила на покои, в которых самым невероятным образом появлялись предметы мебели и бытового обихода. Мерль даже умудрилась каким-то образом затащить сюда ванну, а ведь Мизори до сих пор мылась в бочке. Несправедливо! Потому волшебница и решила во имя восстановления справедливости заставить эльфийку сшить ей новые парадные одежды. Только вот в покоях эльфийки не оказалось. Были только ноги, торчавшие из-под большой махины. Время от времени из-под сего скопления дерева, металла и веревок доносилось бормотание на непонятном языке и вылетали облачка дыма. Пол устилали детали и инструменты. — Эгей, Миз. Ты принесла мне бурав? — послышался знакомый голосок. — Эм, нет. — Тогда для чего ты пришла? — Платье. Мы, кажется, договорились, что ты сделаешь мне платье к торжественному принятию присяги. — Миз, я помню. Только скажи на милость — зачем тебе далась эта присяга? Ты ведь уже взошла на престол. — Но, — королева виновато шаркнула ножкой, — этого ведь никто не помнит. Был праздник, много еды, выпивка, мы гуляли несколько дней. Народ, да и я тоже, позабыли всё, кроме головной боли. Так что оставим это, лучше скажи, как продвигаются дела с платьем? — Дела продвигаются плохо, — из-под механизма вырвался тяжелый вздох. — Бур сломался, дерево больно твердое, нужно купить новый, иначе мы тут надолго застрянем. — Подожди, какой еще бур? Ты платье шьешь или катапульту строишь? — Это не катапульта, — наружу высунулась недовольная мордочка эльфийки: рыжие волосы, уже вернувшие себе былую витиеватость, были собраны под кожаной шапочкой, глаза закрывали большие прозрачные очки. — Это ткацкий станок. Будет. Скоро. Наверное… — Смотрю, ты не ищешь легких путей. — Наоборот. Сама посуди, что проще: возиться с ниткой и иголкой или сделать сию замечательную машину? В книжке сказано, что механизация увеличивает производительность труда конкретной плененной принцессы от пяти до десяти раз, — отчеканила она, словно на экзамене. — Я, конечно, не принцесса, но положения дел это не меняет. — То есть ты сейчас сделаешь ткацкий станок, а потом на нем будешь работать над платьем? — Да нет же, Миз. На станках не шьют, на них ткут. Я его на рынке выменяю на материал, лекала и краски и ещё кое-что, а уж тогда начну. Могла бы догадаться, я ж с тебя еще мерок не снимала. — А его точно возьмут? — Ха! — полностью выбравшаяся из-под сооружения девушка, дерзко смерив взглядом свою «похитительницу», запустила руки в кармашки парусиновых шорт. — С руками оторвут! Прошлые два пришлось выставить на торги. — Прошлые два? — руки магессы принялись ощупывать воздух за ней в поисках чего-нибудь, на что можно было бы сесть.— Ты хочешь сказать, что и раньше занималась подобным? — Этот четвертый, — сухо констатировала рыжая, доставая кисет и сворачивая самокрутку. — Первый у меня в кладовке, на всякий случай. Вообще меня удивляет твоя реакция, Миз. — Девушка протянула папиросу подруге, и та произнесла слова силы, поджигая ее кончик. — Даже ребенок должен понимать, что производство более сложных объектов выгоднее. Зачем делать ткань, если можно собирать ткацкие станки? К тому же в этом разгроме мне материалов на целую фабрику хватит. Хотя на данный момент все упирается в бур, и похоже, мне самой придется идти на рынок. — Стоя у окна спиной к волшебнице, остроухая блаженно затянулась. — А ты пока думай. — О чем? — Как это о чем? Цвет, фасон, материал и герб не забудь. Я до сих пор не знаю, как он у тебя выглядит. — Герб — в смысле... — Символическая картинка. — Я понимаю, у меня его нет. — Как это нет? Посмотри на родовой печати. — Ее у меня тоже нет. Я ведь не из благородных. — Да, загвоздка, — вдохнув новую порцию дыма, собеседница бросила взгляд на заросший сад. — Надо посадить табак. — Какое это имеет отношение к делу? — Никакого, но тот, что я привезла от орков, кончился в пути, а вечно стрелять у солдат махорку мне стыдно. — Ваше превосходительство, величество, госпожа Торвальд, — еще не освоившийся с приветствием солдат поспешил назвать все его варианты сразу. — Там, у ворот, такое... — Такое? — бровь волшебницы изогнулась дугой. — Такое большое-маленькое, — повторил наемник, окончательно потерявшись. — Гоблины... Когда пришло донесение, что у ворот столпились гоблины, Мизори ожидала увидеть что угодно, но только не это. Десять, двадцать, пятьдесят... Нет, цепочка из повозок простиралась далеко вдаль, скрываясь где-то в лесу. Поначалу королева испугалась, приняв существ за группу вторжения, однако первый же взгляд выявил среди существ детей и стариков, вооружены были лишь единицы. А впрочем, никто никогда и не считал эту расу грозным противником. Гоблинов часто причисляли к родичам орков, однако это не совсем верно. Гоблины — это самостоятельный вид, и история у них куда более увлекательная. Раса сия являлась первой — и по совместительству последней — попыткой богов создать расу магическим путем, вопреки эволюции и естественному отбору. В ту далекую пору на пике моды были эльфы, и каждое божество стремилось заполучить себе в последователи хотя бы малую толику сего прекрасного народа. Как следствие, эльфов развелось великое множество: солнечные, лунные, серебряные, луговые, озерные, пупырчатые и, разумеется, темные. Лишь Рааши не стала гнаться за модой, вернее, ни один длинноухий не решился стать последователем богини неудач. Однако небожительница быстро нашла выход: она решила создать эльфов с нуля, самостоятельно. В принципе, у нее получилось. Если присмотреться к гоблину, то можно заметить, что, например, уши у него даже длиннее эльфийских, разве что висят, вместо того чтобы стоять торчком. А если распрямить ему ноги и выправить осанку, то рост существа будет все полтора метра, а нос... Да, с носом, конечно, неудачно вышло, но что поделаешь, и на солнце бывают пятна, чего уж говорить о леопарде. Сейчас нет особого смысла рассказывать о том, как боги в шутку признали пробную партию эльфов удачными, равно как и о том, что сделали настоящие эльфы с гоблинами, когда те пришли, дабы разделить дары Бескрайнего Леса. Факт остается фактом, с незапамятных пор караваны гоблинов кочуют по континенту в поисках места для стоянок. Иногда им улыбается удача, и тогда возникают обширные глиняные города-муравейники, хотя чаще всего их можно встретить под землей. Как и множество зевак, Торвальд с любопытством наблюдала за процессией. За тем, как телеги, запряжённые лошадьми и большими жуками, везли своих пассажиров. Великое множество длинноносых и не менее длинноухих мордочек озиралось по сторонам. В маленьких зеленых глазках сверкали алчность и любопытство. Особенно им приглянулась Торвальд, глазами они буквально раздевали девушку, складывали ее вещи в мешок и несли в лавку на продажу. Большинство глазевших на гоблинов людей вели себя мирно, иные, правда, всячески дразнили пришельцев, прикладывая ладони то к носу, то к ушам, то к прочим частям тела. — Ну-ка прекратить! — властный голос пронесся над собравшимися. Сопровождавший королеву десяток кавалеристов гарцевал вдоль границ толпы. — А вы, — обратилась она к стражникам, дежурившим у стены, — узнайте, что они хотят. Спустя десять минут те вернулись, разводя руками. Как выяснилось, ни один из них попросту не знает гоблинского языка. Зеленокожие, в свою очередь, не говорили на общеконтинентальном. — Такое возможно? — усомнилась Торвальд. — Вполне, — подтвердил умостившийся рядом филин. — Они живут преимущественно под землей, максимум, что вы из них выжмете — язык дроу или пещерных орков. — Нет, Гуамоко, — помотала головой восседавшая на своём неизменном скакуне Мерль, — из этих вам не выжать ничего. Это лесные гоблины, скорее всего, из Вороньей Чащобы. Там в ходу исключительно Высокий эльфийский. — То есть нам нужен эльф? — уточнила птица. — Верно! — Мерль хотела было хлопнуть себя по лбу, но остановила руку в паре сантиметров и слегка поправила чёлочку. — Что-то я сегодня слегка рассеянная. В этот самый миг от колонны отделилась небольшая группа существ: из длинных ушей свисали тяжелые золотые серьги, одежды были, как и у собратьев, из кожи и меха, однако выделялись более богатой отделкой, почти все были вооружены, лишь старый долгобородый гоблин, шедший впереди всех, вместо копья сжимал в руках резной посох. — Йай, йак, йаок! — торжественно произнес бородатый, делая несколько жестов руками и указывая в сторону недавних кривляк. — Йай, йоск, йорак, йей! — ответила Мерль, также дополняя слова жестами. — Йарай, йай, йац. — В первый раз слышу Высокий Эльфийский, — шёпотом восхитилась королева. — Что он сказал? — Великий Нос Желтого Клана прежде всего очень заинтересован поведением ваших подданных. Спрашивает, действительно ли они хотят от него детей? — А, нет, передай ему, что на человеческом языке это означает приветствие. Мерль перевела. Гоблин вновь затараторил, на этот раз он говорил куда дольше. В конце трижды рыгнул и почесал задницу. — Хм, прежде всего, он сожалеет, что не может ответить людям аналогичным приветствием. В их клане подобным занимаются только гоблины нетрадиционной ориентации. Поэтому он приветствует тебя согласно обычаю предков, желает, чтобы обед, завтрак и ужин в твоем доме были сытными и у тебя не было глистов. — Спасибо. А он не сказал, зачем они прибыли? Что его племя забыло в Парараксе? — Йац, йоц, йож Параракс? — Мерль дважды дотронулась до левого уха и почесала макушку. — Йай! — гоблин вновь принялся говорить, кривляться и строить рожи, на этот раз обращаясь непосредственно к Мизори. В крохотных глазках сверкало восхищение. — Эм, а можно я не буду переводить? — Что там? Эта мелочь хочет на мне жениться? — Нет, вовсе нет, но если предложишь, он вряд ли откажется. — Оскорбления? — Нет, не думаю, скорее наоборот. — Тогда переводи. Я приказываю. — Перчатки сними и скажи охране, что они могут быть свободны, — зеленоглазая покосилась в сторону караула. — Людей тоже пусть уберут. И если что, я не виновата. — Ладно, Гейом, подождите меня в городе, а этих разгоните, у меня тут конфиденциальные переговоры. — Волшебница обеспокоенно распустила шнуровку, освобождая руки от оков оружия. — Ну, что у них там? — Кхем, — Мерль прокашлялась. — О, Великая Императрица Помоек, Владетельница Навозных Куч, чье зловоние простирается над Западными Землями, возносится к небесам и достигает самих звезд. Благословенная вонь, что исходит из твоей наимерзейшей обители, достигла Великого Носа. Великий Нос из племени лесных гоблинов, старейший и мудрейший вождь, что вот уже сорок лет ведет наш великий род в поисках земли обетованной, склоняет голову перед вашим несравненным смрадом... Миз! То краснеющее, то синеющее во время речи лицо королевы достигло белого цвета, а нервное перевозбуждение — предела. Занося руку для удара, ее величество двинулась в направлении бородатого гоблина и в последний момент была остановлена ухватившей ее за фалды мундира эльфийкой. — Миз, успокойся. Это комплимент, — вещала вырывающейся подруге переводчица. — Ты же сказала, что не будешь обижаться. Ну-ка, вдохнула и выдохнула. Волшебница послушно сделала глубокий вдох, а затем медленно освободила легкие от воздуха. Действительно полегчало. — Я могу своими словами, без комплиментов, — робко предложила самопровозглашенная пленница. Убедившись, что колдунья утвердительно кивнула, эльфийка вернулась к рассказу: — У них есть легенда о стране, которая состоит из одного лишь мусора. Дело в том, что гоблины издревле были слишком слабы, чтобы отвоевать пригодные для жизни земли, потому питались отходами прочих цивилизаций, не важно, будь то подземные города или города наземные. Однако это племя несколько иное, они жили в болотах Бескрайнего Леса. Но сорок лет назад эльфы их выгнали, якобы за загрязнение болота, и вот с тех пор клан искал ту самую землю обетованную. Месяц назад их верховный нюхающий напал на след нашего города, а дальше не трудно догадаться. Вообще, Нос очень счастлив, так как многие скептики утверждали, что города, состоящего из одной выгребной ямы, не может существовать в принципе. Многолетние теологические споры обрели логическое завершение. А ты для них что-то вроде хранителя, поэтому так много комплиментов. У них и подарки есть, если согласитесь принять Жёлтый Клан в подданство, они их принесут. — Подданные? Погоди, я не понимаю. Все было слишком неожиданно. Ни с того ни с сего появляется орда гоблинов, они оскорбляют ее, потом провозглашают избранной, потом просят принять к себе и предлагают подарки. Поселиться в Мизорсбурге?! Да отсюда же все бегут! Если кто и выражал желание сделать данную свалку своей обителью, то исключительно крысы. Мизори явно популярна среди крыс. Если б крысы имели возможность, то наверняка наградили бы ее орденом. На фоне этого предложение Великого Носа... — Я бы рекомендовала подумать. — Можно было подивиться серьезности тона Мерль. — Ты сейчас решаешь судьбу пускай и маленького, но народа. Если откажешь им, они огорчатся и продолжат путь. Но если согласишься, вряд ли сможешь выгнать. Вывести гоблинов не легче, чем избавиться от крыс. Кстати, о крысах: если все же решишься впустить этих ребятишек, с хвостатыми обитателями города придется попрощаться. Так что придется выбирать: или гоблины, или крысы. — Но они такие грязные и вонючие, — проворчала Торвальд. — Что в городе с их появлением ничегошеньки не изменится, — продолжила эльфийка. — Тогда я посоветуюсь с Гуамоко. А послам передай, что мне нужно время до завтра на обдумывание. И еще пожелай ему отсутствия глистов, — девушка прикрыла рот ладошкой, пытаясь скрыть улыбку. — Хорошо. — Без тени смущения остроухая развернулась к послам и озвучила сказанное королевой. Когда же дело дошло до финального жеста, коварная эльфийка в наглую почесала королевский зад. — Готово, — она состроила самую невинную мордашку, на какую только была способна. В очередной раз Мизори пришла к выводу, что с эльфами лучше не связываться. Этот совет имел несколько фундаментальных отличий от того, что Ульфрику доводилось видеть в процессе становления своей карьеры. На мгновение наемник даже предположил, что все невоенные советы протекают подобным образом, и места командиров отрядов, маркитантов, лазутчиков на них занимают эльфийские пленницы, куры и филины. Ситуацию несколько спасало то, что о филинах и курах он был уже наслышан. Гуамоколатокинт в узких кругах имел репутацию первоклассного управленца, а о Белине слухи ходили как о чистом воплощении ужаса. Невольно хотелось восхититься Мизори, на плече которой восседал этот древний черный дракон. — Итак, что мы имеем? — королева попыталась придать своему голосу максимальную строгость. — Прежде всего, гоблинов в количестве более тысячи, которые являются решением нашей санитарной проблемы в настоящем, одновременно с этим суля санитарные проблемы в будущем. — А также продовольственные. Чем кормить такую ораву? — уточнил министр. — Кормить их не надо, — ответила за королеву зеленоглазая эльфийка. — Тридцатитысячный город производит более чем достаточно пищевых и непищевых отходов для жизни колонии. — Ты еще говорила что-то про крыс, — напомнила королева. — Да, крыс можете считать историей. И кошек тоже, — добавила она шёпотом, — и собак, и голубей. — Сплошные плюсы, — подытожила Величество. — А года через два будут сплошные минусы, — не уступала птица. — Бороться с заразой с помощью другой заразы глупо, сколь бы заманчивым оно ни выглядело. Гоблинская колония — постоянный источник разного рода инфекций, сами гоблины вороваты и жуликоваты, да к тому же неэстетичны. В отличие от крыс у них есть гражданские права, их просто так не перетравишь. В случае же военного вторжения они станут пятой колонной. — По поводу военного вторжения, — Ульф осторожно подал голос. — Я здесь человек новый, но по поводу пятой колонны могу пояснить: предадут при первой возможности. Хотя опасаться этого особенно не стоит — воины из представителей этой расы никудышные. — Однако это не повод игнорировать угрозу, — Мизори в очередной раз задумалась. — Ну почему нельзя, чтобы плюсы остались, а минусы исчезли?! — Мы можем разместить переселенцев за городом, — предложил министр. — За городом пашни и луга. — В том числе и мои, — не преминул напомнить Ульф. — Ещё есть лес. Но лес мне хотелось бы сохранить. — Может, взять чуть южнее? Там речка, почвы каменистые, потому земля свободна. — Эта речка протекает у стен города и именно она служит нам источником воды. Иными словами, создай мы поселок выше по течению, пить нам придётся из их туалета. — Ниже по течению? — Есть заброшенный глиняный карьер, там уже лет сто ничего не добывают. Только он довольно далеко, — отрицательно помотал головой филин. — Сплавлять мусор по реке? — Чтобы деревеньки ниже по течению нас прокляли? — Можно соорудить дамбу и вылавливать отходы. Вбиваем колья, расширяем русло, создаём своеобразное сито, — вооружившись пером и бумагой, Мерль набросала примерную схему дамбы. — Там нет леса ни для домов, ни для кольев. — Так мы его сплавим отсюда, срубим, свяжем в плоты и пустим вниз по реке. Первые плоты пойдут на создание дамбы. Думаю, Нос даже заплатит за лес. Вполне честная сделка. — Мы же вроде решили пощадить деревья? — вмешалась забытая спорщиками Мизори. — Его уйдет совсем немного, гоблины живут не в домах, а в норах. Лес им потребуется лишь для подпорок в туннелях, балок и мебели, — успокоила ее эльфийка. — Миз, это только звучит сложно, при правильной организации работ мы за несколько недель очистим столицу от мусора. Миз, я не могу больше жить в этом свинарнике! Еще немного, и город провоняет настолько, что птицы будут дохнуть на подлете к нему, мы останемся без голубиной почты, без связи с внешним миром, одичаем, начнем есть друг друга… Миз, я не хочу тебя есть! Пламенная речь остроухого оратора в очередной раз подействовала. Ее величество хоть с неохотой, но уступила. Было решено поделить племя на две части: первая, большая, отправлялась на заброшенный карьер обустраивать жилье и расширять русло. По словам эльфийки, в земельных работах мало кто сравнится с длинноносым народцем. Другая же группа остается в столице, их роль — разбор завалов и подвоз отбросов их к реке. В лес будут согнаны все имеющиеся в наличии преступники. Еще неделю назад подобное было бы невозможно, но сейчас в подчинении у Торвальд была сотня солдат, вполне способных предотвратить вероятные побеги. Остальные вопросы были не столь существенными. Министр вновь требовал учреждения тюрем, королева отказывалась. Максимум, на что удалось её уговорить — временно лишать нарушителей права свободы, помещая их в подвалы замка, где люди могли бы подумать над своим поведением и честным трудом компенсировать причинённый обществу вред. Вербовку новобранцев было решено перенести на весну, чтобы сэкономить на дровах и провианте. В качестве компенсации на нужды обороны была пущена большая часть денежных средств, оставшихся в казне. На них решили закупить провизию, ткани, металл — все то, что в будущем сможет превратиться в палатки, форму, оружие, телеги и паёк. Впервые с момента восшествия на престол Мизори ощущала себя способной действительно контролировать город. Это было потрясающее чувство, ни на что доселе не похожее. Ближе всего оно было к тем увлекательным минутам, когда Бабади позволил ей постоять у штурвала. Тяжесть непослушного руля, и вместе с этим в твоих руках каждая доска и каждая заклепка. Ощущение собственной важности, незаменимости и бесконечной ответственности. Видимо, это и есть та самая власть, о которой все говорят с таким восхищением…