Славься, Темная Властительница!

Эльфы не помнят первых минут своей жизни. Они рождаются очень слабыми, почти слепыми, с сознанием, почти не способным воспринимать действительность и памятью, которая начинает адекватно функционировать лишь несколько месяцев спустя. Когда в свой первый день я увидела лицо отца, я была очень счастлива. *** Бескрайний Лес назван так неспроста, он занимает примерно пятую часть Континента. Хотя кому я рассказываю, любой мало-мальски образованный человек знает такие вещи. Он действительно огромен. Внутри него есть целые горные хребты, бескрайние луга, озёра, его омывают четыре моря и девять из десяти светлых эльфов называют это место своим домом. Племя моего отца принадлежало к народу солнечных эльфов, в древние времена им было разрешено пользоваться дарами леса от полудня до полуночи. За это некоторые в шутку звали их "послеобеденными" эльфами. Видишь, мы тоже иногда можем пошутить. Отец был звероловом, в его обязанности входило общение с животными, у которых он выменивал шкуры и мясо. Чаще всего они менялись на стрелы и капканы. Понимаешь, хоть наш народ мясо и не ест, но кормить коз чем-то надо, да и одеваться во что-то тоже. Лён и хлопок не годятся - их негде сажать, да я и уже говорила про культивирование растений. В общем, в тот день, как он мне поведал, путь предстоял не близкий - нужно было проверить капканы в южных болотах. Папе тогда едва стукнуло девяносто, и он чуточку старше этого нашего Ди-дуралея, за которого ты хотела меня сосватать. Увы, чуточку старше не значит умнее. Когда мама нашла папу, из трясины торчала только голова, как на зло, бритая. К счастью, уши у папеньки были крепкие, за них мамка его и вытянула. Думаю, не нужно объяснять, что произошло дальше? Он в неё влюбился. Вот с самого первого взгляда. Она? Миз, она любила его по определению - гоблины без ума от эльфов. В темноте пододеяльного царства кто-то икнул. А может и челюсть у кого-то отвисла, но увидеть этого не было никакой возможности. В любом случае рассказ Мерль не прерывался ни на секунду. Когда я рассказываю об этом... Нет, об этом я рассказываю только второй раз в жизни. Ты вторая Миз. Не то, чтобы это было тайной, но о подобном лучше молчать. Знаю, у тебя сейчас миллион вопросов. Ответ на один из них ты, скорее всего, знаешь сама. Заклятья Аскаанора-Феодоры. Разумеется, Мизори знала о нем. Кто не знал историю о полюбивших друг друга драконе и волшебнице? Говорят, это было задолго до Последней Войны, до того как драконы и люди отдалились. Легенда о чувствах человека и огромной ящерицы правда была знаменитой, было много песен, сказок и спектаклей. Именно ими было создано то самое заклятье, позволяющее совмещать несовместимое. Отличия между расами в плане физиологии колоссальны. Хотя порой кажется, что нас разделяет только форма ушей или цвет кожи. Межвидовое размножение невозможно в принципе, если ты, конечно, не орк. И вот эти двое смогли создать нечто, способное изменить устоявшийся в течение тысячелетий порядок. Магия, базирующаяся на одном из великих заклинаний тридцатикнижия, давала возможность соединять существ на уровне душ. У души нет ни возраста, ни вида, ни даже пола. Барьеров между расами стало чуточку меньше, а несколько королевств получило в качестве правителей и героев великих полудраконов. - Но, но, но... погоди, - Торвальд отчаянно пыталась сопоставить факты, - ты ведь эльф. В смысле, выглядишь как эльф. Чёрт, да ты даже на ощупь как эльф. Может я чего не знаю, но при совмещении Аскаанора-Феодоры наследуется внешность более примитивного вида. - Попрошу больше не дёргать мои уши, - тихий, но серьёзный протест заставил королеву отодвинуться. - И вообще, откуда ты знаешь, какими должны быть на ощупь эльфы? - Познавательная литература. Но погоди, не уходи от ответа... - Может сейчас я и выгляжу как эльф, но так было не всегда. Свой путь я начала как самый обыкновенный гоблин. - Это невозможно. Заявляю протест, - вновь оборвала рассказчицу Мизори, - от человека и эльфа ещё может родиться полукровка, эльфийской наружности, от орка в самом крайнем случае, даже от гнома. От гоблина – никогда. - Дослушай уж до конца. Я же тебя не перебиваю. Иногда не перебиваю... - Ну продолжай. В общем, ты счастливо росла в Бескрайнем Лесу с мамой и папой. О боги, как же я тебя завидую! - ... - в темноте повисло молчание. - Мизори, а ты часом не сумасшедшая? Ты хоть представляешь, на что похожа жизнь гоблина среди этих остроухих?! - Эльфы - светлая раса, они добрые и красивые, - процитировала Мизори записи, прочитанные как-то в дневнике эльфийки. - Разве они не дружелюбны по отношению к представителям других видов? - Добрые? Да. Красивые? Да. Светлые? Светлее некуда. Но про дружелюбность там кажется не было ни слова. Мизори, посмотри вокруг, на клан Шнобля посмотри - их прогнали из болота. Болота!! А знаешь, что будет, если эльф застукает кого-то чужого в лесу? Скорее всего, ничего. А вот если этот чужой какую ветку сломает или костёр разведёт под деревом, по нему смело можно будет заказывать панихиду. Раса моей мамы, как ты понимаешь, специализируется на ломании чего-нибудь. Эльфы их на арбалетный выстрел к себе не подпускали. И вот среди этих существ нам предлагалось жить. Их и так не прельщал факт, что в их городе поселилась живая пародия в лице моей мамы, но то, что она женилась на одном из них, оскорбляло ещё больше. Всё было настолько плохо, что для проведения обряда бракосочетания и соединения родителям пришлось идти за пределы леса. Когда я родилась, был объявлен официальный траур, спущены флаги, а жители города облачились в чёрное. С взрослением лучше не становилось. Во многом из-за самого взросления. Мы растём в двенадцать раз быстрее эльфов. То есть я уже могла читать, когда мои ровесники только учились ходить. Иметь друзей мне очень хотелось, но при таком раскладе это было даже невозможнее невозможного. Наоборот, каждый день я встречала в глазах окружающих столько ненависти, сколько ни одному из твоих властелинов-предшественников даже не снилось. - Ненависти? - Ах, извини. Как я могла забыть, что эльфы не умеют ненавидеть. Правильнее будет назвать это презрением. Самой сильной формой презрения из всех, что только может существовать. Помнишь, ты как-то говорила о том, что маги тщеславны? О том, что вас развращает сила и власть, мысли о том, что вы избраны богами? А теперь представь насколько тщеславны те, кто от рождения идеальны, всеми любимы и обладают бессмертием! Этой спеси ни одна тысяча лет, она впитывается с молоком матери и с каждым новым поколением становится сильнее. С возрастом эльфийская гордыня только крепнет. Наш Диаргонронаниэль, считающий, что перед ним королевские особы ноги раздвигать должны, просто хомячок в сравнении со взрослыми двухсотлетними эльфами, а ведь есть и те, кому больше тысячи лет! Презрение окружало меня на протяжении всей жизни в Бескрайнем Лесу, оно было в каждом слове, в каждом жесте, я буквально дышала презрением. Помню, однажды мне понадобился рычаг для самовзводного арбалета, и я случайно сломала пару веток на священной пихте. Знаешь, что со мной за это сделали?! Ничего! А одного из себе подобных за такое бы изгнали! Теперь понимаешь, на что была похожа моя жизнь? - Но почему тогда они тебя не... - она хотела сказать убили, но промолчала. Слишком цинично прозвучало бы это слово. Только Мерль даже не думала стесняться. - Убили? - уточнила эльфийка. - Меня или маму? Хотя не важно. Дело в том, что это было равнозначно убийству и моего отца также. А он в их глазах и так был жертвой. Влюбиться в гоблина - страшная участь, гораздо хуже смерти. Некоторые и правда подумывали избавить его от страданий, но вот беда - он был счастлив с нами, счастлив настолько, что не замечал всего творящегося вокруг бедлама. - Так погоревал бы и нашел себе другую. - Нельзя другую, - Мизори почувствовала, как рука зеленоглазой дрогнула. - Смотри, я тебе уже которую тайну рассказываю. Эльфы - клинические однолюбы. Все эти сказки про "жили они долго и счастливо и умерли в один день" – не сказки вовсе. Наша светлость проявляется в любви. Это как война для орков, ненависть для тёмных эльфов, чистота для элоев. Один раз и на всю жизнь. Без разницы, в кого, ни вид, ни пол, ни возраст не имеют значения. Мало того, связь между эльфом и его партнёром настолько сильна, что в случае смерти второго умрет и первый. Если твоим избранником становится эльф, то всё в порядке, но существа других рас не так долговечны. Поэтому мы так редко покидаем пределы анклавов - для молодого эльфа путешествие в иноземные города смертельно опасны. Мы очень скромные и робкие, порой, чтобы открыть кому-то свои чувства, приходится не один год собираться с силами, ведь отказ так болезненен. Я видела одного такого, вернувшегося. Он вёл себя как все, надменно со мной и приветливо с другими, но в его глазах была бесконечная пустота, в нём не осталась ни надежды, ни даже отчаянья, а в один прекрасный момент он умер. Иногда так бывает - бессмертный эльф просто умирает... - И нет никакой возможности избавиться от этого чувства? Эликсир против любви уже не одно тысячелетие существует. - Извини. Если выпить его после того, как влюбился, то просто помрёшь. До - тоже не выход. Нельзя избавится от своей сущности, Мизори. Могу только сказать, что вы, люди, большие счастливчики. Вы не несёте на себе отпечатка света или тьмы. И можете хихикать над этими ненормальными «остроухими», у которых с ориентацией проблемы. Вы свободны в своем выборе. У моих родителей такой возможности не было. Когда мама встретила отца, ей уже перевалило за пятнадцать, а значит и ему и ей было отведено совсем немного времени далеко не самой счастливой жизни. Моё рождение немного успокоило их, был небольшой шанс, что пока я жива, будет жить и папа. И представь себе, получилось - он слёг, но не умер. Процесс смерти для него затянулся на несколько десятилетий. Однако и мой срок уже подходил. Мне было тридцать три. Я скрывала свой возраст как могла, а он, впавший в забытье, даже не замечал. К великому счастью старый гоблин не сильно отличается от молодого, только поседевшие волосы приходилось красить. Конечно, долго подобное продолжаться не могло. Не знаю, был то страх или действительно желание продлить его дни. Я ушла из Бескрайнего Леса, соврала, сказав, что отправилась на поиски лекарства, в тайне надеясь, что незнание и надежда поддержат папу. - И куда ты отправилась? - К людям. - Сочувствую. - Напрасно. Они ведь понравились мне куда больше гадких остроухих родственничков. Да, презирали, но не задирали нос. Могли пнуть или обозвать. Не молчали, не шептались за спиной, а кой-какие бродяги даже нисходили до того, чтобы подраться со мной за кусок плесневелого хлеба. Эльф бы скорее с голоду издох. В целом жизнь на помойке не так ужасна, как все думают, да и длилась она не долго. Прослышав о том, что я умею читать и писать, меня взяли на работу. Платили гроши, но была бесплатная бумага и чернила. Именно тогда я начертила свой первый чертёж. Тот самый самовзводный арбалет. Есть много моделей самовзводного арбалета, моя в том числе. Этот чертёж я вожу с собой в качестве талисмана, он негодный совсем, тогда большинство моих изобретений ломались, я ведь не знала физики с математикой, не умела рассчитывать нагрузки, а без этого в нашем деле никуда. Путешествуя из города в город я потеряла счёт времени, пока внезапно не осознала, что с момента моего ухода прошло пятнадцать лет. - Не заметила? – недоверчиво переспросила Торвальд. - А как заметить? В разных местах разные календари. Или ты имеешь ввиду... А, понятно. Мы не совсем как люди, в этом плане хоть чуточка эльфийского в нас есть. Мы почти не дряхлеем - волосы седеют, кожа морщится, но организм в большинстве своём работает отлажено, как фаланга копейщиков. На размышления меня навело другое - уши стали вроде как тянутся к макушке. Да, Мизори, вот эти самые уши. И не надо их трогать! - Ты начала меняться? Стала полуэльфом? - Полуэльфы? Это всё сказки. Нет ни полуэльфов, ни полугномов ни каких-нибудь ещё полу. Этот вопрос был изучен мной очень подробно. Доля более развитого вида в ребёнке - не более десяти процентов. Она не сильно на него влияет и обычно является латентной до самой смерти. Многие когда-то думали, что становясь сильнее полудраконы, например, начинают отращивать крылья и когти. Сила здесь ни при чём, просто умирает основное тело, а организм пытается пробудить те самые латентные качества, стремясь выжить. Удаётся очень редко, но их тоже не назовёшь полуковками, в них ничегошеньки не остается от прежнего родителя. Свой путь полудракон закончит гигантской ящерицей. Мне повезло больше. Когда мои уши... Миз! Ты сумасшедшая ушная фетишистка!! - Кто-кто? - Не важно. Слушай мою слезливую историю спокойно. За десять лет, что ушло на полную перестройку организма, я смогла найти путь к родному городу. Иногда приходилось делать длинные остановки, изменения, происходящие во мне, требовали покоя и большого количества еды. Порой на путешествия просто не было сил. Но я старалась. И я не успела. Папа уже двенадцать лет как погиб. Мне оставалось только поплакать над его деревом. - А как тебя встретили соплеменники? - Как обычно. Для эльфов внешность не так важна, как для людей. Гоблин для них навсегда останется гоблином. Но попрощаться с папой мне позволили - уже большое одолжение. Разумеется, о жизни вместе с ними не могло быть и речи. - И ты вернулась к людям? - И я вернулась к людям. Эльфу легко среди людей. Нас любят, уважают, почитают. Есть, правда, разные культы тёмных богов, которые считают, что эльфика - самый лучший кандидат на жертвоприношение. Но это уже совсем другая история. - Кажется теперь многое проясняется. Эти твои приступы хамоватости, любовь к механизмам. Никак мамочкино наследство. - А вот и нет! А вот и неправда! Это я технику совсем не за это люблю, а потому, что техника сможет принести Континенту огромную пользу. Только представь, что будет, если машины достигнут хотя бы половины того же могущества, что и магия?! Они смогут во много раз облегчить наш труд. Не будет больше рабства, все будут счастливы! - Если не будет рабства, то незачем будет брать пленных, - холодно отрезала Мизори. - Одна подруга рассказывала мне, что когда-то давно люди умели создавать летающие машины и корабли, что плавают без парусов. Это и правда дало людям очень много - уничтожило два континента. - Но Миз, ты вечно бурчишь. Хватит бурчать, Миз. Одежда, сотканная на ткацких станках спасает множество людей от холода, а наша мануфактура скоро начнёт выпускать превосходные арбалеты и кольчуги, которые помогут нам защититься от злых врагов. Ой, я хотела сказать добрых врагов. И вообще, когда ты начнешь меня жалеть? - Прости, прости... Теперь, послушав тебя, я могу с полной уверенностью сказать, что ты... - Несчастная маленькая страда... - Абсолютно долбанутая эльфийка. - Чего?! Это я-то?! - Ну хорошо, ты абсолютно долбанутая гномка. - Не смей меня оскорблять! - Ладно, ты оркесса. - Я не зелёная! - Человек. - Не подлая! - Гоблин. - Не вонючая! - Эльф. - Не самодовольная! - ... - И не... - Извини, но для вампира ты недостаточно холодная и волосатости в тебе для оборотня маловато. И вообще я «подлый человек» и сужу исключительно по внешности. Выглядишь эльфом? На ощупь как эльф? Значит эльф! - Мизори. - Что? - Если на то пошло, щупай лучше уши. Только не сильно. И не часто. - Сколько ж тебе лет, маламут ты этакий? - Не вежливо такие вещи спрашивать. Девушке столько лет, на сколько она выглядит. - Ну хорошо, хорошо, девушка, больше не буду тебя ни о чем спрашивать. Даже о том, как тебя занесло в пленницы к Тёмным Властелинам. - Про первое не буду рассказывать, а вот про второе... *** Мизори задумчиво вглядывалась в темноту. Хотя никакой темноты для неё здесь не было. Крохотные молнии в зрачках давали чувствительным глазам те самые крупицы света, коих достаточно для того, чтобы увидеть собеседника. Мерль. Интересно, как её звали раньше? Может Мерль - это обидное прозвище? Эльфийское сокращение? Гоблинское имя? Девушка, что сидела сейчас перед ней, всячески пыталась показать, как тяжело ей было в жизни и, похоже, сама не понимала, в чём её настоящая беда. Мерль, вечная скиталица, больше двух столетий шагающая по Континенту и не находящая своего места. Гоблины - коллективные существа, эльфы - коллективные существа. Зелёные глаза этой девушки никогда не ответят на вопрос о том одиночестве, что её терзало и продолжает терзать по сей день. Она будет говорить о насмешках, презрении, о технике, моде, о чём угодно, но только не о том, что по-настоящему имеет значение. Единственный полуэльф-полугоблин в истории – такому существу просто нет места в мире. Будь на месте Мизори Йохан, он непременно нашёл бы нужные слова, чтобы внести в душу эльфийки хоть немного ясности, Эмми нашла бы добрые слова, чтобы хоть как-нибудь её подбодрить. А что может Мизори? Её талант - делать горячие тела холодными, и уж никак не врачевать души. Что она может сказать? - Может выпьем? – тихий голос в темноте таил в себе призрак улыбки. - Алкоголь? По-моему он имел место быть совсем недавно, – настороженно повело ушами зеленоглазое создание. - Мы же во дворце, а во дворце каждый вечер положено устраивать пиры. Вот и мы устроим пир в честь моей славной победы над добром. Минипир, в честь минипобеды. - Ваше Величество, - грубый голос из внешнего мира нещадно пошатнул основы только-только устоявшейся идиллии. - Ульф! - прокричала в ответ королева. - Я же сказала, чтобы меня оставили в покое!!! - Но Ваше Величество, там убийство! - Кто-то из дворцовых? - Нет, но... - Вот пускай тогда стража этим и занимается. Им за это жалование платят. А мы заняты! У нас дела! - Минипир! - озвучил своё веское мнение звонкий голосок. - Уйди, главнокомандующий, в свою казарму! Пожав плечами, Ульфрик развернулся и ушёл. Спорить с долбанутыми на всю голову женщинами у него не было никакого желания. *** Диэлю было плохо. Он чувствовал себя оскорблённым и глубоко униженным. А конь, эта проклятая кляча, двигался слишком медленно, позволяя толпе наслаждаться видом поверженного героя. - Буфу-муфуфу, - изрёк эльф, что в переводе означало «Да поможет мне Люмина». Нет, не в переводе с эльфийского. Дело в том, что говорить сыну Бескрайнего Леса мешал кляп. Так уж получилось, что его всё же удостоили унижения, но совсем не такого унижения, на которое он рассчитывал. Ёрзая на неудобной спине лошади, он едва сдерживал себя, чтобы не расплакаться. Как можно обойтись с живым существом столь жестоко?! Раздеть, связать и выставить из города! Но самым ужасным было даже не это, а глаза, которыми на него смотрели жители Мизорсбурга, особенно жители женского пола. В эти секунды лишь четвёрка стражников отделяла его от весьма незавидной участи. Уж эти не постесняются надругаться. Да так, что можно будет смело прощаться со всеми видами невинности и жизнью в придачу, потому как взгляды мужей этих самых женщин носили диаметрально противоположный информационный посыл. Очередной пошлый выкрик и длинноухий боязливо прижался к шее своего скакуна. Нет, деревянная лошадка на колёсиках не сможет спасти его от позора, не перенесёт через высокие стены, с жалобным скрипом продолжает она свой бесславный путь. А взгляды человеческих женщин, что острее стрел... В груди что-то кольнуло и герой ощутил металлический привкус во рту. Он так и не понял, что произошло. Взгляд юноши помутнел, тело обмякло и съехало в бок, повиснув удерживаемое только веревками. В толпе кто-то вскрикнул. *** Арбалет был Его подарком на годовщину. Превосходное оружие, с помощью которого даже слабая женщина сможет защититься. И защитить семью. Она часто брала его в руки, но стрелять в кого-то живого не приходилось ни разу до этого самого дня. Что она чувствовала? Покой и умиротворение. Неземную, чарующую лёгкость. Впервые с момента Его смерти женщина испытывала радость. На то, как возятся с трупом стражники, она могла бы смотреть часами. Но нет. Слишком рискованно. Бросив за окно последний вороватый взгляд, Люсиль принялась разбирать оружие. Сняла она положила в чехол небольшой ворот, плечи, два запасных болта, пузырёк с ядом. Всё прошло на ура. Забросив свёрток в мешок, женщина уже хотела покинуть чердак, как вдруг крышка люка скрипнула и из провала высунулась человеческая голова в шлеме стражника. Арбалет был уже разобран, но даже будь он взведён, Люсиль глубоко сомневалась, что смогла бы убить кого-то, глядя ему в глаза. К тому же, она хорошо знала этот шлем - тусклый, немного ржавый. Грузное тело без особых усилий протиснулось в лаз. Маленькие глазки с отвращением смотрели на женщину. Он молча приблизился и с размаху ударил её в живот. Покрытые железными бляшками рукавицы тихо звякнули, Люсиль согнулась, хватая ртом воздух, лишённая способности сопротивляться она ощущала, как сильные пальцы сжимают её горло. - Зачем? - шепчет стражник. Слова его горьки, как пережаренный кофе. - Как ты могла? Хватка ослабла, и женщина опустилась на пол, она уже забыла, сколько силы в этих пухлых руках. - Чарли бы меня никогда не ударил! - прошипела убийца. - Всё верно, но рассказал бы мне. И вот я бы не стал с тобой церемониться! Так поступить с его памятью! Он ведь никогда бы ни нарушил закон! Из-за чего? Из-за мести?! Из-за какой-то там мести его дети будут расти и без матери тоже?! Не смей отворачиваться, когда с тобой говорят! Они смотрели друг на друга, пока женщина не уткнула взгляд в пол. Гнилые половицы, изъеденные трещинами, казалось вот-вот рассыплются, забирая её вниз, в мир демонов, о котором говорилось в древних легендах. - Я не могла. Это было нечестно! Он умер! А этот ублюдок… - Арбалет сожжёшь, - прервал её Шон, - потом выкинешь то, что от него осталось. Выкинешь в реку, туда даже гоблины не сунутся. Придумаешь историю того, где была сегодня. Хотя... Кого я обманываю? Если Её Величество всерьёз возьмется за это дело, тебя ничто уже не спасёт. Так что молись богам, чтобы этого не произошло. - Спасибо, брат, - слова сорвались сквозь слезы. - Это слово можешь забыть. Я помогаю тебе только ради племянниц, потому, что они Его дети. А ты мне теперь больше не сестра, - Шон ушёл через тот же люк. Приглушённые слова о том, что стреляли, видимо из другого дома, доносились сквозь прогнивший пол. Женщина сидела в углу, обхватив колени и прижав к груди чехол с арбалетом. Одна наедине со своими мыслями. По щекам Люсиль бежали слезы. Решимость, торжество, покой - всё куда-то испарилось. Всё вытеснил страх - боязнь того, что её рано или поздно найдут, что она будет болтаться на верёвке в центре рыночной площади, что никогда не увидит, как вырастут её девочки. Страшные, страшные мысли о том, что она только что разрушила то немногое, что осталось от её жизни. *** Столовая была неотъемлемой частью лаборатории Клауса. Небольшая комната в западном крыле, в которой лич принимал пищу. Здесь, как и в любом из отведённых ему помещений, царил идеальный порядок, за которым следил один из трёх поднятых им скелетов. Скелеты были хорошими работниками - им не нужен был сон или отдых, не нужны были деньги. Даже хартии Астралора, отрицающие рабство, позволяли хозяину нещадно эксплуатировать нежить и вообще делать с ней что душе угодно. Хотя министр здравоохранения имел весьма ограниченную фантазию – нежить у него прислуживала за ужином. С чинным лицом, насколько это возможно при отсутствии такового, слуга поставил поднос с приборами перед Клаусом. Положил серебряную ложечку, наполнил бокал яблочным компотом. Торт, что был внесён следом, был настоящим произведением кондитерского искусства: море крема, словно снег устилающего коржи из нежного теста, вафельный замок с шоколадной крышей и леденцовым флюгером в виде петуха. Клаус был очень опечален невозможностью препарировать эльфа, бедняга отменил все встречи и решил по старой традиции утопить горе в сладеньком. В конце концов, ради чего он вообще держит живое тело?! Ложечка осторожно срезала кусочек коржика, и медленно отправила его в рот. На лице забрезжил призрак улыбки. Ещё один кусочек. Глоточек компота. Жизнь, пожалуй, не так уж и плоха, даже если это не совсем жизнь. - Эй, министр! Клаус замер с ложкой в руках. Стоило ли смазывать двери, чтоб к нему вот так бесшумно вламывались? Хотя какой безумец будет вламываться в лабораторию некроманта? - Добрый вечер, Сэр Ульфрик, - мальчик с сожалением посмотрел на торт. - И что же такое случилось, что вы прерываете мою трапезу? - Тортик? Как, однако, мило, – тело мужчины несколько раз тряхнуло от смеха, но он быстро взял себя в руки. - Убийство. А ты вроде как имеешь все права на трупы. - Трупов у нас и так хватает, - некромант состроил недовольную рожицу. - Даже эльфийских? - сощурился Сэр Хайниц. - Эль... Что?! Его... В смысле, это он? Его убили? Ты доложил об этом королеве? Вряд ли она отдаст мне тело. - Королеве данное происшествие не интересно, – с показным равнодушием изрёк бывший сотник. - Сказала, чтобы им занималась стража. Так что, светило науки, трупак длинноухого заносить? - А? О да! Конечно! Ульф, ты герой этого дня. В смысле, Сэр Ульфрик, - лич не мог сдержать восторга. Мёртвый эльф был для него не меньшей радостью, чем для какой-нибудь юной романтичной особы эльф живой. - Как? Как я могу тебя отблагодарить?! - Э... - главнокомандующий слегка опешил от подобного предложения. Он ведь просто рассчитывал пошутить над великовозрастным мальчишкой, не рассчитывая на награду. - Да вроде всё и так неплохо. О, слушай, а не дашь мне кусочек этого торта? Отнесу моей, она любит… Эту ночь Клаус провёл в компании мёртвого эльфа, Мизори в компании живого эльфа, а Леди Грета – в обществе вкуснейшего торта.