Дьяволёнок и Добрый Сосед

      Поднявшись по винтовой лестнице на второй этаж, словив на себе молчаливые взгляды дружинников Капитолия, Хэнкок и его юная гостья оказались в просторной, но довольно мрачной комнате. Абсолютно все окна были заколочены деревянными ставнями, а единственными источниками света являлись напольная лампа и керосиновый фонарь. Посреди «приемной» мэра стояли два потрёпанных временем дивана с низкой квадратной кушеткой и стол с валяющимися на нем различными препаратами, а также парой открытых бутылок пива на нем. По периметру комната была обставлена уголком химической лаборатории, ветхими столиками и комодами, слева от дверей чах давно отслуживший свое телевизор, а рядом с ним раздолбанный музыкальный проигрыватель. И что бросалось в глаза, так это рабочий терминал по правой стороне комнаты, по всей видимости, принадлежащий мэру Добрососедства. В воздухе пахло едким запахом сигарет и сыростью, а включённое радио на волне Даймонд-сити своевременно крутило песню «Good Neighbour», создавая джазовую атмосферу затхлого бара. Девчонка с довольным свистом сбросила с плеч рюкзак и поставила рядом с одним из диванов. Немного размяв онемевшие руки, она скромно присела на краешек дивана и поежилась. Все-таки внутри здания было прохладно, с верхнего этажа слышалось завывание ветра, который гнала впереди себя приближающаяся буря. — Держи, — Хэнкок достал из одного комода пыльный плед и положил на колени гостьи, подставив ближе к ней горящий фонарь. — К сожалению, тёплых напитков в моем ассортименте не наблюдается, поэтому придётся наведаться к моим соседям сверху. Я сейчас. И мэр поспешно вышел за дверь. Девчонка отряхнула заплесневелый плед в углу комнаты, и, тихонько чихнув, вернулась на диван, окутав одеяло вокруг ног и принявшись обогревать ладони около фонаря. Хэнкок вернулся не один: вместе с мэром в комнату вошла та самая наёмница, которая наблюдала за ними снаружи. Она о чем-то яро спорила с гулем, но как только они переступили порог комнаты, женщина резко замолчала и вновь кинула взгляд полный презрения в сторону прибывшей, что та поежилась уже не от холода. — Так, всё. Можешь быть свободна, Фаренгейт. Мы обсудим это с тобой позже, сейчас мне надо успокоить нашу гостью. Наёмница фыркнула и ушла, громко закрыв за собой двери. В руках мэра оказалась кружка горячего кофе, которую он спешно поставил на стол перед девчуркой. — Только надо будет не забыть отдать Нэнси, а то все остальные кружки они уже перебили. Пей давай. — Вы такой заботливый, мистер Хэнкок, — с восхищением вздохнула девочка, взяв в руки чашку. — Спасибо вам! Тот не успел ответить, как за деревянными ставнями сверкнуло, и воздух угрожающе затрещал. Буран, наконец, застиг и район Добрососедства. Девчонка от неожиданности вздрогнула, чуть не пролив на себя содержимое кружки. Хэнкок рухнул на диван напротив и приложился к горлу одной из открытых бутылок пива. — О, да. Радиация и освежающий «Гвиннет», что может быть лучше? Ах да, компания юной леди, конечно же, — усмехнулся он, запрокидывая ноги на край стола, сапогом отшвырнув на пол один из винтов. — Ну что, красавица, рассказывай, как зовут то тебя? Девочка застенчиво опустила голову и пробормотала: — Лили. Хэнкок усмехнулся, вновь немного отпив: — Имя подстать такой малышке как ты. А что же ты совсем одна ходишь в таких опасных краях? Центр Бостона кишит дикими гулями и кровожадными рейдерами. Не поделишься со стариной Хэнкоком своей историей? — Ну что ж, если благородный мэр Добрососедства желает это знать — я расскажу, — кивнула Лили, поставив кружку на стол и плотнее укутавшись в одеяло. — Но моя история не особо интересна, как хотелось бы: я родилась в далеком захолустье рейдеров, моих родителей убили почти сразу же после моего рождения в стычке против супермутантов, и меня вырастила шайка отморозков. — Точнее, сделала попытку, — чуть погодя добавила она, немного призадумавшись. — И, вдоволь насмотревшись на их жалкое существование, я решила покинуть свой родной дом, которым он никогда мне, собственно, и не был. — Хм, тогда это объясняет то, как ты смогла продержаться в городе и довольно бойко ответить Финну, — Хэнкок почесал макушку, приподняв треуголку. — И что же ты планируешь делать теперь? — Как-то спрятавшись от огромного черного чудища, — продолжила та. — Я увидела людей, которые называли себя минитмены, они пришли на помощь району, куда забрела эта тварь, — и тут глаза девчонки словно засверкали. — Они вдохновили меня своим подвигом, пусть их команда и потеряла несколько бойцов, но ради победы над врагом они были готовы на все. Я бы хотела походить больше на них, чем на безмозглых рейдеров. Послышался довольный смешок гуля: — Это похвально, малышка. В таком юном возрасте ты говоришь такие взрослые вещи. Мне всегда нравилась идея помогать нуждающимся. — А какая ваша история, мэр Хэнкок? Мне было бы очень интересно её услышать. — О, это моя любимая часть…       Убаюканная стуком дождя, который начался после радиоактивной бури, Лили не заметила, как провалилась в дрему. Она не считала часы её брождения по Пустоши в одиночестве, но после уютных разговоров и гостеприимной встречи, наконец, позволила себе расслабиться. Пусть мэр Хэнкок пытался казаться суровым и справедливым лидером, но девчушка заметила его добродушный нрав. Кто бы мог подумать, что гуль так крайне понравится ей, ведь он первый в Содружестве, кто был приветлив и добр, и первый, кто предложил ей кров. Не человек, а гуль, мать его! И мысль, что непременно надо попытаться стать его другом, накрепко засела в ее голове. Под усилившийся стук капель с этими раздумьями она окончательно привалилась в мир сновидений.       — Ты что, все-таки решил оставить эту мелкую ссыкуху у нас? — уловила Лили приглушённый, но четкий голос сквозь уходящий сон. — На какой хер нам сдался отпрыск рейдеров? Хэнкок, не строй из себя мамашу, это не по твоей части. — Фаренгейт, какой сволочий дутень тебя укусил?! Ты всегда была верна мне и моим решениям, что же в этот раз тебя заставило перечить? — послышалось в ответ шипение гуля. — Вот скажи мне, сколько раз ты видел ребеночка, который один-одинешенек разгуливает по центру города, Джон?! Да я всем своим наёмничьим нутром чувствую исходящую от нее опасность, и только ты один ее почему-то не видишь. Чуть погодя, Фаренгейт продолжила, понизив голос: — Тогда, там, у ворот, она чуть было не вцепилась в глотку Финну. И ей богу, вцепилась бы, если бы не ты! Я впервые в жизни такое вообще вижу. А заметил бы ты её глаза, я… — Ну нихрена себе она тебя зацепила, — прервал Хэнкок нарастающую истерику телохранительницы. — Вот что лично я впервые вижу, так это то, как моя верная телохранительница постепенно сходит с катушек. Поясни-ка, и что же в её глазах было не так ? — В них был смертоносный огонь, Хэнкок. Такой не бывает у маленьких девочек, уж поверь мне на слово. Дай только повод, и я раскрою весь коварный план этой соплячки или того, кто за ней стоит. Ты же знаешь, от меня ничего нельзя утаить. — Я понимаю, что ты беспокоишься о нашем славном уголке Содружества, Фаренгейт. — Но она всего лишь ребёнок, который пытается выжить в этом опасном мире. И вполне неплохо справляется, между прочим. Мы с ней довольно мило побеседовали, — Джон с улыбкой посмотрел из-за двери на спящую, по его мнению, Лили. — Не вижу в ней ничего сверхопасного. — Что ж, все равно тебе решать, мэр Хэнкок, — сдалась собеседница. — Но знай, я буду за ней хорошенько присматривать. — И это будет очень кстати, — кивнул тот. — А теперь сходи со своими ребятами, да проверь мой склад на юго-западе. Недавно в городе прошел слух, что Бобби искала себе рабочих, чую я — что-то тут не чисто. Если это правда, ее можешь убрать, а вот рабочих направь ко мне. — Есть, — и без лишних вопросов наёмница была такова.