Груз вечной юности

На её троне сидел незнакомый ей человек. Лет тридцати, красивый… откровенно говоря, даже очень красивый, со строгими чертами лица, глубокими тёмными глазами и слегка волнистыми светлыми волосами. Чтобы понять, что он не уроженец Волшебной страны, не надо было быть феей – об этом ясно свидетельствовал рост мужчины, превышающий шесть футов, и странная одежда (на самом деле обыкновенные джинсы, футболка и кроссовки). А вот что могла понять только фея – так это то, что и он был колдуном, и достаточно сильным для своего возраста. Это вам не Джеймс Гудвин и не Элли Смит – в этот раз Стелла явственно ощутила магическую ауру. – Как вы тут очутились? – опомнилась Стелла. – И неужели в большом мире до сих пор остались маги? – А почему нет? На кострах нас сжигать перестали, так что выжить вполне можно. Вот только найти своё место сложнее, ибо верить в нас тоже практически перестали. Так что ничего не оставалось, как отправиться сюда. Кстати, я, забыл представиться – Норберт Финнвардсен. И прошу прощения, миледи, за то, что мне пришлось телепатически вызвать вас в этот зал. Мне нужно было поговорить с вами наедине, и я решил, что проще сделать это здесь. Можно было бы, конечно, просто заявиться в ваши покои посреди ночи, но я побоялся быть превратно понятым. – Слезь немедленно с моего трона! И ответь на первый вопрос! – Ладно, ладно, слезаю, если ты уж такая брезгливая. Да, я вижу, что тут есть ещё кресла, но это оказалось единственным, более или менее подходящим мне по росту. Первый вопрос? Как я очутился во дворце? Да не бойся, ничего плохого я с твоими стражницами не сделал. Я просто сказал им, что после долгой дороги безумно хочу пить. И улыбнулся им. Они бросились за водой наперегонки, при том, что на столе стоял полный кувшин. Но девушки, видимо, от волнения забыли о нём. – Без тебя знаю, что мои нынешние стражницы из себя представляют. И всё-таки сегодня же прикажу их выпороть, а то они до сих пор уверены, что я могу только угрожать. Но я спрашивала о другом – как ты очутился в Волшебной стране? Мы же... – Искривили пространство? Да, признаюсь, сработали на совесть, и обнаружить вас даже мне было непросто. Но потом я нашёл информацию о том, что к вам ведёт подземная река из заваленной пещеры в Айове, через неё я координаты и вычислил. Землю всё же трудней искривить, чем воздух. «Ну, Виллина! Мол, всё сделаю, всё сделаю, не беспокойся, земля – это моя стихия! Нынче всех проверять нужно! Я со своей частью работы отлично справилась, при том, что, на минуточку, моя стихия – отнюдь не воздух. Только вот благодаря кое-кому феи воздуха у нас теперь нет». Говоря по совести, Виллина и сама была в шоке от совершённого ею убийства. Кем бы Гингема ни была, но волшебницы знали друг друга триста лет, и терять друг друга было не так уж просто. В тот же день вечером Виллина сидела в покоях Стеллы и опрокидывала в себя один бокал портвейна за другим. – Да, и не надо ничего говорить, – бормотала она уже заплетающимся языком. – Я и сама всё знаю. Но Гингема и вправду перешла черту, и я просто должна была… Ты ведь не смогла бы. А ещё и эта девочка. Я отправила её к Джеймсу, как-никак, они из одного штата, он должен придумать что-то. Ну или по крайней мере принять её по-человечески, сам небось по родине тоскует. Так в моей книге написано было. – К Джеймсу? – изумилась Стелла. – По жёлтой дороге? Через людоеда, через овраги, через Тигровый лес, через Большую реку? А Джеймса я, конечно, уважаю как правителя, но временами он та ещё сволочь. А в последние годы ещё и параноик, панически боящийся разоблачения. Так что человек с его родины для него потенциальная угроза, от которой нужно избавиться. Желательно чужими руками, дабы самому не мараться. – А… Ну это… Ты присмотри за ней, ладно? Ты ведь что-то увидела, да? Я же знаю, как твой дар работает – если ты что-то увидишь – ты всё равно ничего не изменишь, и всё должно идти своим чередом. А мне сейчас совсем не до этого… – Чёрт с тобой, присмотрю. А ты бы отправлялась к себе и легла спать. – Я у тебя останусь на ночь, ладно? А то в таком состоянии с телепортацией лучше не связываться, так можно и в центр скалы себя перенести. – А ещё скала может упасть тебе на голову, – пробормотала Стелла. – На шестом веку жизни внезапно узнаёшь, что на человека могут валиться самые неожиданные предметы в самый неожиданный момент. – Что ты сказала? – Я спросила, не будет ли нарушением нашего договора, если ты переночуешь в Розовом дворце? – Плевать. К чёрту договор. Я уже нарушила его так, что дальше некуда… Впрочем, против кое-какого волшебства Гингемы Виллина ничего не имела. Например, чёрные камни она называла «отличной дополнительной защитой» и категорически не желала избавляться от них. Только вот волшебника эти камни не удержат, даже новичок в магии обезвредит их за пару минут без всякого винограда. – Кстати, – неожиданно сменил тему Норберт. – Если ваша страна уже пятьдесят семь или сколько там веков отрезана от мира, отчего в ней говорят по-английски? Это магия? И мне только кажется, что это английский? – Разумеется, магия. И нет, не кажется, это и вправду английский. Мы с Виллиной из Англии, Гингема с Бастиндой, правда, были родом из Испании, но по матери они тоже англичанки. Так что, когда мы пришли в эту страну, первым делом мы решили заставить всю её говорить на наиболее удобном для всех нас языке. Сами не ожидали, что такая мощная магия получится, если усилия объединить. Но в результате даже птицы и звери заговорили по-английски, и даже старинные книги сами собой переписались. С твоей точки зрения наш язык, наверное, малость устаревшим кажется, но ты же нас понимаешь. К тому же наш английский слегка осовременился благодаря Гудвину. – Мда, неплохо вы тут устроились, привыкли делать эту страну максимально удобной для вас, и никто из Большого мира вам тут не нужен. Вам и так хорошо… магия… тишина… спокойствие… – О да, у нас тут тихо и спокойно. Ничего серьёзнее чокнутой ведьмы-великанши, едва не уничтожившей полстраны, и прилёта инопланетян-рабовладельцев, желающих захватить Землю, тут пока ещё не происходило. – Да уж… А про инопланетян точно не врёшь? – Точно, – хмуро отозвалась Стелла. – Именно после этого жители Волшебной страны узнали о существовании винтовок и бластеров. И я делаю всё, чтобы они это окончательно забыли. – И страну вы тоже спрятали после этого? – Да. Когда люди начинают летать – это может оказаться огромной проблемой для такой страны, как эта. В общем-то, Волшебная страна и изначально занимала площадь не больше квадратной мили, хотя на самом деле она в десятки тысяч раз обширнее, так что мы лишь довершили начатое Гуррикапом. – У нас, надо признать, таких приключений не бывает. Хотя устроил тут один субъект несколько лет назад небольшую заварушку, Адольфом его звали. Вы что-нибудь про это слышали? – Нет, – откровенно призналась Стелла. – У вас поистине волшебная страна, – выразительно сказал Норберт. – Интересные, кстати, идеи у мужика были, жаль, что он оказался не слишком дальновиден. – Так всё-таки, чего ты хочешь? – А что может хотеть колдун, прибывший в Волшебную страну? Разумеется, власти. – Ну что ж, попытайся, – тоскливым голосом ответила Стелла. – К твоим услугам жевуны, мигуны, рудокопы… ну и, естественно, Изумрудный город. Только не надейся, что будет легко. Это болтуны с гилликинами привычные, а среди остальных народов слишком сильны революционные настроения. Что значит – народ сам желает выбирать для себя угнетателя. И будь ты хоть трижды волшебник, если ты им не понравишься, они найдут способ избавиться от тебя. – Корона Изумрудного города, безусловно, в вашей стране считается наиболее престижной, но я ещё в детстве осознал, что престиж – вещь хрупкая. Потому, изучив поподробнее все страны, я пришёл к выводу, что твоя мне нравится больше всего. Плодороднейшие поля, обширнейшие леса, множество умелых ремесленников, я уже не говорю о поэтах, художниках и артистах. Плюс вассальное княжество с одной из самых сильных в стране армий и прекрасными месторождениями драгоценных камней. Вдобавок дружба с летучими обезьянами и, как ты сама заметила, один из самых покорных народов, который не рискнёт сопротивляться волшебнику. Ваш национальный цвет, правда, не в моём стиле, но это я как-нибудь переживу. Так что решено – забираю. – Я, может, и добрая волшебница, но не настолько добрая, чтобы взять и отдать тебе трон. И это я сделала эту страну такой, и именно поэтому мои подданные признают меня своей повелительницей. Ты уверен, что они тебя примут столь же тепло? – А вот возьмём и проверим. А трон ты мне отдашь, и с большой радостью. Поверь, я отлично владею даром убеждения. Стелла уже хотела было позвать охрану, крикнуть сидящей за окном сове, чтобы та летела за лидером летучих обезьян Уоррой, но внутренний голос подсказал: не стоит. Будет хуже. Норберт достал из заднего кармана пачку сигарет, с демонстративной неспешностью извлёк одну и прикурил от свечи. Потом медленно затянулся и произнёс: – Чёрт возьми, последняя пачка! Надеюсь, вы тут табак выращиваете? – И галлюциногенные орехи тоже. Угостить? – Как-нибудь в другой раз. Хорошо, так и быть, перейду к делу. Но начну всё-таки сначала. Я из очень древнего рода колдунов, в котором способности к волшебству передаются по мужской линии. Ведёт он начало откуда-то из Скандинавии. Есть легенда, что начинается он от Локи, когда-то вступившего в связь со смертной женщиной, но никаких доказательств у меня нет, так что категорично утверждать не буду. Тем более, что история нашего рода сильно запутана, мои предки постоянно переезжали, жили в России, в Турции, в Польше, в Германии. Официально задокументированная история нашей семьи начинается в начале восемнадцатого века во Франции, когда один из моих предков стал королевским советником по вопросам культурных традиций в регионах. Так должность называлась официально, на самом же деле он был придворным магом. Очень скоро он стал владельцем графского титула и множества поместий, а также объектом безграничной ненависти простого народа. О том, что пращур был колдуном, догадывались почти все, а колдунов мало кто любит. Но самого придворного мага это мало смущало, как, впрочем, и короля, так что должность, как и королевский трон, переходила по наследству. Понятное дело, что во время Революции представители нашей семьи были бы первыми кандидатами на свидание с гильотиной, но одна из главных способностей нашего рода – непревзойдённая интуиция. Так что в 1788 году мой предок продал все свои земли и переехал в Новый Свет. Поселившись в Южной Каролине, он приобрёл плантацию и вскоре стал богатейшим хлопковым магнатом. К счастью, моего прадеда не оставила интуиция его предков, так что и он вовремя сумел понять, когда нужно сматывать удочки. В 1860 году прадед продал плантации и рабов и переселился в Чикаго. Поняв, что настали новые времена, он начал игру на бирже. За счёт этого жили и мой дед, и мой отец. Но, увы, везение не может продолжаться вечно, и мой отец не унаследовал ни капли интуиции своих предков – хотя это, казалось бы, главное качество, которым должен обладать биржевой магнат. Как бы то ни было, 1929 год застал отца врасплох, – тут Норберт перевёл дух и вдруг спросил: – Тебе ведь эти даты ничего не говорят, верно? – Абсолютно ничего, – нисколько не смутившись, ответила Стелла, которая, говоря откровенно, и слова не все поняла. Надо будет спросить у Страшилы, что такое «гильотина», «Чикаго» и «биржа». – У Волшебной страны своя история. – Ладно, – тяжело вздохнул Норберт, – скоро всё равно всё узнаешь. В общем, в двадцать девятом отец внезапно стал банкротом. Мать умерла через год после этого, и отец продолжал воспитывать меня в одиночестве. Он пытался учить меня магии, но получалось отвратительно. Сам он почти не практиковал, считая, что магия – пройденный этап для двадцатого века, которым движут деньги. Только вот и деньги зарабатывать он не умел. Потеряв все богатства своих предков, единственное, на что он был способен – с ностальгией вспоминать о временах былой роскоши и жаловаться на несправедливость. В шестнадцать лет, поняв, что от отца всё равно не добьёшься ничего путного, я сбежал из дома. Я понимал, что мне достался редчайший дар, и я просто обязан развить его. Я побывал в центральной Африке, на островах Океании, в дебрях Амазонки – там, куда ещё не проникла цивилизация, и где люди до сих пор верят в чудеса. Я встречал многих колдунов и шаманов, и некоторые из них и вправду владели магией, а я учился их ремеслу. Но больше всего знаний мне досталось, когда в Мексике я познакомился с одним старым отшельником-индейцем, потомком майя. И именно от него я узнал о творении Гуррикапа – Волшебной стране… – Впечатляюще. Но пока неубедительно. На меня уже давно не действуют рассказы о несчастном детстве. Как правительнице, мне иногда приходится выступать в качестве верховного судьи. И, уверяю тебя, каждый первый преступник считает тяжёлое детство оправданием для любых поступков. А каждый второй, увлёкшись, начинает вещать о том, как он в детстве голодал и как зимой страдал от лютых морозов. Да, речь всё ещё идёт о Волшебной стране. – Да я, собственно, и не жаловался на тяжёлое детство, всего лишь ввёл тебя в курс дела. А сейчас введу окончательно. Норберт прошёл к окну, измерил взглядом сову, а потом выбросил вперёд руку и тихо произнёс несколько слов, которые Стелла не расслышала. Сова начала падать с дерева. А Стелла осела на пол. Боли не было. Просто внезапная слабость. Невозможность стоять, невозможность поднять руку, невозможность произнести ни слова. – Что это было? – с трудом спросила она. – Самое обыкновенное заклинание смерти. Но с очень интересным побочным эффектом – возможностью использовать жизненную силу, которая высвобождается в момент смерти. Можно забрать её себе, а можно заблокировать ею возможности другого мага. И чем этот маг мощнее, тем прочнее блокируются его способности. Старик индеец был гением. Стелла с трудом поднялась на ноги. Перехватив её мечущийся взгляд, Норберт спокойно добавил: – На твоих крылатых тварей тоже действует, попробовал тут по дороге с одним отставшим от стаи. А ещё можно одним ударом уничтожить двоих, хочешь, покажу? Вижу напротив дворца купеческий дом, и в нём как раз не спят. Похоже, ребёнок проснулся от страшного сна, а мать подошла утешить его. Смотри… – Стой! Норберт с усмешкой повернулся к Стелле: – Кажется, ты начинаешь понимать, что лучше остаться без трона, чем править страной мертвецов? И остановить меня ты не сможешь. Единственный способ это сделать – убить меня. – И я сделаю это, – медленно проговорила Стелла. – Вряд ли. Да, я знаю, что ты только выглядишь, как девчонка, на самом же деле ты раз в двадцать старше меня. И, возможно, во столько же раз сильнее. Да, я понимаю, что в схватке один на один я вряд ли выстою против тебя. Но ещё я знаю, что убивать ты не можешь. Я тоже не верю в эту чушь про добрых и злых волшебников, но ты – исключение из этого правила. Я понятия не имею, в чём состоит твоё проклятие, но все факты говорят, что это так. Разве нет? – Ты обещаешь… заботиться о них? – Обещаю, – не задумываясь, ответил Норберт. – А ты пообещай, что покинешь пределы Волшебной страны и никогда не вернёшься сюда. – Хорошо, – кивнула Стелла, – обещаю. Мне зубную щётку можно взять? – Под зубной щёткой имеются в виду колдовские книги и драгоценности? – усмехнулся Норберт. – Да бери, бери, не такой уж я садист. И уж мне-то прекрасно известно, что без этого в Большом мире сейчас сложно выжить. Тем более такой дикарке, как ты. А с придворными разговаривать не нужно, я сам им сообщу, что их звезда закатилась. Отличный каламбур, правда? – Я в восхищении, – язвительно ответила Стелла. Самое отвратительное, что этот подлец был прав. Почти прав. Это было не проклятие. Это была всего лишь клятва… клятва, данная умирающей матери… Хотя мать имела полное право проклясть её…