Груз вечной юности

Всего несколькими днями ранее Стелла шла по дворцовому коридору, напряжённо прислушиваясь к невнятному бормотанию пророческого дара. Одновременно – как обычно на ходу – Стелла умудрялась читать отчёт о поставке пшеницы в Фиолетовую страну. Фиолетовая страна уже лет триста была основным торговым партнёром Розовой. Болтуны закупали у мигунов изделия их прославленных кузнецов и слесарей – от мечей и плугов до дверных замков и столовых приборов. Взамен они продавали продукты питания и кое-какие предметы роскоши, вроде дорогой мебели, ковров, шёлка и фарфора. Ну а сам отчёт был таким же, как и триста лет назад. Да, масштабы поставок, конечно, изменились, к тому же в нынешних документах фигурирует имя Ника, а не Бастинды, но по сути всё осталось прежним. Некоторые вещи в этом мире не меняются. Как и сама Стелла. Её размышления прервала болтовня двух фрейлин. Обсуждали они Гудвина. Конечно, они его не помнили – Гудвин улетел полвека назад, а фрейлинам не было и восемнадцати. Но чем дальше – тем сильнее воспоминания о Гудвине обрастали легендами. Теперь в устах людской молвы Гудвин обладал такими магическими способностями, о которых он даже и не мечтал. Хотя, сидя в одиночестве в глубине дворца, он часто мечтал, как однажды проснётся настоящим волшебником. И тогда он сможет открыто появляться перед подданными, и в самом деле сможет выполнять их желания… а эта одноглазая ведьма приползёт к нему на коленях! Но у фрейлин главный предмет спора заключался не в возможностях Гудвина, а в том, каким же он всё-таки был – добрым или злым? Великим? Или всё же Ужасным? – Ну, он ведь желания исполнял! – говорила низенькая кудрявая Брета. – Когда и какие? – скептически отвечала высокая темноволосая Нетти. – Ну как же? Он дал Трижды Премудрому Страшиле мозги, а Повелителю Фиолетовой страны Нику – сердце. – Да, знаю, и ещё он дал Льву смелость. Ровно три желания. За тридцать лет правления. Больше мне ни о каких желаниях не известно. Подданные попросту боялись приходить к нему просить о чём-то. А разве доброго волшебника боятся? Добрый волшебник всегда готов исполнять желания народа, как наша Повелительница. – Но он объединил людей Зелёной страны, превратил один из самых отсталых народов в жителей могущественного государства! – Которое пошло войной против Фиолетовой страны. Разве добрые волшебники начинают войны? – Но ведь Фиолетовой страной правила злая волшебница! – возмутилась Брета. – И что? Добрые волшебники не начинают войны даже против злодеев. – Зато он построил Изумрудный город! – торжественно сказала Брета. Да, Изумрудный город – самое прекрасное, что есть в Волшебной стране. На это даже Нетти не нашла возражений. Зато их нашла уже несколько минут прислушивающаяся к разговору Стелла: – Руками своих подданных. – Что вы сказали, Повелительница? – повернулись девушки к своей госпоже. – Гудвин не сам построил Изумрудный город, строил его весь народ. Я тоже часто вдохновляю жителей моей страны, но я не кичусь тем, что делают они своими руками. – Вы хотите сказать, что он был злым, Повелительница? – радостно спросила Нетти. – Нет. Я не хочу сказать, что он был добрым, но и не хочу сказать, что он был злым. Он был самым обычным человеком, как ты или Брета. – Самым обычным человеком? – хором возмутились фрейлины. – Гудвин был великим волшебником! Стелла тяжело вздохнула. Иногда человеческая наивность перестаёт умилять. Помнится, на третьем году правления Гудвина волшебницы начали заключать пари, когда он, наконец, догадается, что им всё известно. На десятом они это дело бросили – надоело платить Гингеме, сразу понявшей, что этого не случится никогда. А вот раскрывать Гудвину глаза никто из волшебниц не торопился. Воевать с Зелёной страной ни у кого из них и в мыслях не было – захоти они её захватить, сделали бы это уже давно. Но у них был договор о невмешательстве в дела других стран, полная удовлетворённость собственными владениями и абсолютное нежелание воевать. В молодости, возможно, желание править всей Волшебной страной у кого-то и возникало, но теперь они слишком привыкли к своим странам и к текущему порядку вещей. Так что их вполне устраивало, что наконец-то нашёлся человек, занявшейся Зелёной страной. То, что человек этот не обладал ни волшебной силой, ни опытом управления, но всё же отлично справлялся со своим делом, не могло не вызывать уважения фей. Если он при этом хочет, чтобы его считали волшебником – что ж, он вполне заслуживает этого. Правда, когда Гудвин напал на Бастинду, остальным трём волшебницам с трудом удалось удержать правительницу Фиолетовой страны от развязывания войны. После продолжительных споров феям всё же удалось убедить её, что Джеймс не такой уж дурак, и одного урока ему вполне хватит. Бастинда сквозь зубы дала согласие соблюдать подписанный ею договор, и после пространного монолога гордо удалилась. Из монолога слабо знакомая с разговорным испанским языком Стелла поняла только то, что если Гудвин ещё раз нападёт на Фиолетовую страну, Бастинда что-то там ему отрежет. И куда-то там засунет. И ещё что-то об интимной жизни матери Гудвина. – Ну хорошо, пускай волшебником. Но волшебник тоже самый обычный человек. И он тоже не может быть только добрым или только злым. В нас, как и в вас, всё намешано. Фрейлины ещё более недоумённо посмотрели на Стеллу, будучи не в состоянии принять сказанное. – Но ведь все остальные волшебники либо добрые, либо злые, Повелительница! Вот Гингема и Бастинда были злыми волшебницами. – Разве? Ну, возможно, особо добрыми они не были, ибо не спешили проявлять заботу о своих подданных. Но зло? Просто вы никогда не встречали самого настоящего зла, холодного и бездушного, которое ни с чем невозможно спутать. – А вы встречали, Повелительница? – Да. Но не здесь. Не в Волшебной стране. А Гингема… Ну жила она у себя в пещере, жевунам особо не мешала. Ну заставляла она их себе собирать всяких пиявок и лягушек, не самое страшное в жизни. За Горами в войну или неурожай людям ещё и не то приходится есть, без всяких злых волшебниц. Да и Бастинда почти не покидала своего дворца. Если она кого-то убивала или обращала в рабство – то лишь того, кто сам нарушал границы её страны. А к ней редко шли с добрыми намерениями. Если так – то я тоже злая волшебница. Потому что если кто-то пойдёт войной на Розовую страну – я точно также натравлю на него летучих обезьян. И точно также заставлю пленных работать на себя, по крайней мере, пока ущерб не возместят. Да, я не могу использовать магию во зло – но я магией и не стану пользоваться, и сделаю это не как волшебница, а как правительница. В конце концов, если по законам Розовой страны грабёж и разбой наказываются каторжными работами, то отчего должно быть исключение для тех, кто пришёл в неё извне с теми же целями? Окончательно сбитая с толку Брета робко спросила: – А Виллина – она ведь добрая волшебница? – И она убийца. – Простите? – Она убила Гингему, разве нет? И, заметьте, сделала это при помощи магии. Разве по вашей теории добрые волшебники могут убивать? Даже злодеев? – Но вы, Повелительница! Вы-то уж точно добрая волшебница! Вы каждый день помогаете людям своим волшебством! И вы сами сказали, что не можете использовать его во зло! Стелла мрачно нахмурилась: – Да, вы правы. Я добрая волшебница. Наверное. Кстати, девушки, а вам действительно нечем заняться, кроме как стены подпирать? Ведь это вы отвечаете за мой гардероб? И, как вам, должно быть, известно, завтра я уезжаю осматривать дальние деревни, а моих дорожных платьев я не вижу до сих пор. – Сейчас всё будет, Повелительница, – хором ответили фрейлины, не особо, впрочем, смущённые выговором. Присев в реверансе, девушки взялись за руки и побежали по коридору, во весь голос распевая неизвестно откуда взявшуюся, но очень модную нынче песенку: Несём мы службу в городе, где очень много лет Живёт Волшебник может быть, а может быть, и нет. Живёт Волшебник может быть, а может быть, и нет. Занятная? Занятная! История? История! Кто он такой – не знаю я! Но не спеши тревогу бить! Всё может быть, всё может быть!* Стелла только отмахнулась. Болтуны есть болтуны. За триста с лишним лет она почти сумела смириться с этим. А ей самой после разговора о Гудвине вспомнился другой лжеволшебник – Урфин Джюс. Единственная встреча Феи Розовой страны и Огненного Бога марранов состоялась весьма приземлённо – на рынке. Урфин с Карфаксом прилетели закупать обстановку для дворца, Стелла пришла с инспекцией – раз в год она считала своим долгом лично проверять рыночные лавки. Её инспекции всегда проходили внезапно к полному ужасу торговцев. Для Урфина эта встреча тем более оказалась неожиданностью. А Стелла спокойно подошла к нему сама и очаровательным голосом спросила: – Вижу, вы опять за старое, Ваше бывшее и, насколько я понимаю, будущее Величество? – Ну да, старые привычки менять трудно, – не растерялся Урфин. – Я столяр, но всё-таки не мастер на все руки, вот и приходится по привычке на рынок ходить. Или здесь запрещено бывать иностранцам? – Слушай, а покажи мне эту штуку! – неожиданно для себя сказала Стелла с почти детским любопытством. – Какую? – изумился Урфин. – Ты хоть знаешь, что моя стихия-покровитель – как раз огонь? И я тоже умею вызывать огонь из протянутой руки, но стараюсь лишний раз не делать этого. Подвластную тебе стихию лучше лишний раз не дразнить, Бастинда вот уже доигралась. Здесь очень тонкая грань между ситуациями, когда ты призываешь стихию на помощь, и когда ты демонстрируешь свою власть над ней. А уж тому, кто не является прирождённым волшебником, с магией стихий вообще связываться не стоит. Ты всё-таки далеко не дурак, имел дело с Гингемой и знаешь, где проходит граница. Так что ты наверняка каким-то прибором пользуешься, скорее всего украденным у гостей из Большого мира. Урфин, прекрасно понимая, что сила сейчас на стороне Стеллы, молча протянул ей зажигалку. Стелла взяла плоскую металлическую вещицу и несколько раз щёлкнула ею, рассеянно глядя на вспыхнувшее пламя. После чего, к немалому удивлению Джюса, перебросила зажигалку ему в руки. – Кремень, зазубренное колёсико, нефть… Надо же, просто, как всё гениальное. Люблю я всякие вещички из Большого мира, жаль, что чаще всего они несовместимы с Волшебной страной. Знаешь, Урфин, у меня есть пророческий дар, правда, является он ко мне не слишком часто и только тогда, когда ему вздумается. И отчего-то уже несколько лет он постоянно говорит о тебе. Я даже посчитала своим долгом дать Страшиле возможность следить за тобой. Да не бойся, не внял он моему совету. А я тогда окончательно поняла, что этот дар никогда не показывается в тех ситуациях, когда я в силах изменить что-то, а проявляется лишь тогда, когда всё зависит лишь от судьбы – или от кого-то другого. А ты из тех, кто сам творит свою судьбу, тут уж я не в силах помешать. А казалось бы, какая прекрасная возможность – ты сейчас на моих землях и полностью в моей власти. – Но ведь вы этой возможностью не воспользуетесь? – заметил диктатор. – Сейчас это просто глупо – сейчас они слепо верят в тебя, и на что окажутся способны марраны, внезапно лишившись своего божества, не берусь предсказывать даже я. Ну а потом уже бессмысленно, там уже всё разрешится само собой. А тебе суждено пройти этот путь во второй раз до конца, и только после этого понять, куда твоя дорога ведёт на самом деле. Да и вообще, может оно и к лучшему, как говорится в Большом мире, человек предполагает, а Бог – не тебя имею в виду – располагает. Кому-то пора было научить этих дикарей строить дома и заставить прекратить шарахаться от грозы, так почему не тебе. Я вряд ли на это способна – для этого нужна была твёрдая мужская рука. В жизни Урфина наступил один из тех редких моментов, когда он растерялся, не зная, то ли благодарить за поддержку со столь неожиданной стороны, то ли искать подвох. Диктатор отлично помнил Гингему, и поэтому прекрасно знал, что ведьмы редко говорят то, что думают. Когда Джюс опомнился, Стелла уже уходила. – Стой! – крикнул он ей вслед. – Какая дорога? Что значит – до конца? Стелла, погоди! Но в этот момент перед носом Урфина скрестились алебарды охранниц, и диктатор был вынужден отступить. С женщинами всё-таки как-то неприлично драться. Особенно с учётом того, что помимо женщин-гвардейцев в арсенале Стеллы числились и летучие обезьяны, некогда разгромившие армию самого Гудвина. А через несколько лет после свержения Урфина марранские старейшины во главе с князем пришли к Стелле. Сами. С просьбой взять их под своё покровительство и помочь стать столь же цивилизованным народом, как и все остальные. Стелла отказывать не стала, и под руководством болтунов в долине марранов начали строиться школы и больницы, улучшились условия в горных шахтах, местных фермеров учили секретам земледелия, а любой молодой марран, желающий обучиться ремеслу, мог прийти в Розовую страну в поисках наставника. Взамен казна Розовой страны регулярно обогащалась драгоценностями, а марранское войско в любой момент было готово принять командование от Стеллы. Они достались ей без малейших усилий и без единой капли крови, а ведь он когда-то – пусть и отнюдь не с благими целями – рисковал жизнью, вдвоём с орлом заявившись в логово дикарей. И она порой задумывалась, кто из них на самом деле является добрым волшебником – добрая фея Стелла или тиран и узурпатор Урфин Джюс. А с другой стороны, нужно ли это было самим марранам изначально? Чем дальше от цивилизации, тем спокойней, и Волшебная страна – самый наглядный тому пример. Отчего-то в эту ночь воспоминания никак не хотели покидать Стеллу. С трудом заснув, она проснулась ещё перед рассветом. Придворные уже легли спать, слуги ещё не проснулись, и Стелла в одиночестве бродила по пустынным ночным коридорам дворца. Не без удовольствия, надо сказать: в стране болтунов не так уж часто можно насладиться тишиной. В конце концов, она забрела в тронный зал, раскрыла дверь – и от неожиданности едва не выронила канделябр.