Исландское вино

Сыр в Исландии неплохой, а вино оказывается так себе, слишком бледное и чересчур кислое. От него во рту остаётся странный меловой привкус, а голова противно тяжелеет. - Пробовал и лучше, - говорит Борис, лениво покачивая бокалом, и морщится сам от вспыхнувшей в душе на короткий миг неловкости. Зазвездился, мысли какие-то буржуйские. Но недовольно крутящийся рядом Геллер кивает согласно и суетливо, вздыхает раздражённо: - Уж могли бы и получше тебя встретить. - Они не меня встречают, - мягко отзывается Спасский. Над его головой звенит колокольчиками, переливается ярко-жёлтым светом - словно сама из сыра слеплена - массивная люстра. - Они чествуют Бобби. - Бобби, Бобби, - бормочет Геллер себе под нос, раздувает ноздри недовольно. - Его даже здесь нет, этого Бобби. А ты есть. И вино отвратительное. Бобби Фишера и правда не наблюдается в зале. Он не набирает торопливо и воровато - Борис отчего-то уверен, что его бывший соперник делал бы именно так, - сыр разных сортов в глубокую тарелку, не заливает себя праздничным вином до ушей, не требует согнать всех мух с люстры, чтобы не звенели подвесками. Геллер поглядывает осуждающе из-под кустистых бровей. - Что ты ухмыляешься? - ворчит он. - Продули американцам. - Не американцам, а Бобби Фишеру, - поправляет Спасский спокойно. - Американские шахматы в целом находятся в довольно бедственном положении. Я не думаю, что результат нашей поездки так уж страшен. Он больше не чемпион мира. Он второй. Советский Союз не терпит быть вторым. Но Борис чувствует только мягкое спокойствие, обволакивающее душу будто тёплым одеялом. И ещё жажду. Ему ужасно хочется пить. Глупое исландское вино. - Этот мальчишка чертовски талантлив, - говорит Борис, и Геллер фыркает насмешливо. - Я не думаю, что мне должно быть стыдно уступить ему. Лучше поучиться у Бобби и подлатать дыры в нашей игре. Думаю, их у меня хватает. Он поправляет манжеты на рукавах, ощущая, как противно натягивается ткань на плечах. Чёртовы официальные костюмы. Лучше бы эта игра проходила в Калифорнии. Он бы сходил искупаться, вместо того, чтобы торчать на унылом прощальном банкете. И вино в Калифорнии, определённо, было лучше. *** - Что ты здесь делаешь? - спрашивает Бобби раздражённо, и Борис удивлённо моргает, давая глазам привыкнуть к полутьме. Он понятия не имеет, как забрёл в эту странную кладовку. Голова тяжёлая, как чугун, а сжавшийся в углу в не слишком приятном и очень тесном соседстве со шваброй и ведром Бобби Фишер шипит на неожиданного гостя, словно разъярённый кот. - Ну-ну, - говорит Борис, посмеиваясь. Этот парнишка, похоже, создан, чтобы оказываться в забавных и нелепых ситуациях. - Это же банкет. Я должен быть на нём. - Банкет? - переспрашивает Бобби растерянно. У него огромные изумлённые глаза, смятая неловко рубашка на плечах и потрёпанный блокнот в руках. - Какой ещё банкет? - Праздничный ужин в твою честь, - Спасский пожимает плечами, с потолка ему за шиворот неприятно капает, мокро и холодно, но в этой кладовке не так душно, как в банкетном зале, уже неплохо. - И гости уже час как задаются вопросом, где же главная звёздочка вечера? В тёмных, беспросветных глазах Бобби мелькает искорка понимания и сменяется тут же непередаваемым ехидством. - Если это мой вечер, - говорит он торопливо, захлопывает блокнот резко. - То я не желаю тебя на нём видеть. Можешь идти. Я уверен, тебе есть чем заняться помимо слежки за мной. Борис фыркает в ответ на запальчивый тон Бобби: - Я бы и сам рад уйти. Как ты уже заметил, интересных занятий у меня много. Но тогда тебе придётся пойти и заменить меня. Иначе гости совсем затоскуют. - Какое мне дело до гостей? - интересуется Фишер недоумённо. Удивлённые морщинки на высоком мальчишеском лбу собираются в забавную складочку. - Что ж, оставайся. Делай, что хочешь. Мне плевать. - Отлично, - отзывается Борис, стаскивает под изумлённым взглядом Бобби надоевший пиджак с плеч. - Тогда я, пожалуй, останусь здесь. В этом чёртовом банкетном зале слишком душно. Фишер ожидаемо подпрыгивает, когда бывший соперник опускается рядом с ним на пол. Потревоженная швабра качается опасно, и Борис придерживает её рукой. - Я не согласен, - говорит Бобби быстро и испуганно, отодвигаясь в самый угол. - Найди себе свою кладовку! Спасский прислоняет осторожно швабру к стене, под напряжённым взглядом Бобби расправляет плечи, потягивается: - Могу предложить тебе то же самое. *** Бобби придумывает какие-то невообразимые шахматные задачки, решает их, быстро двигая губами, торопливо скрипит карандашом. Он потрясающе собран, забывает, кажется, даже про раздражающее соседство, и Бориса понемногу захватывает энтузиазм соперника. - Что это за чудовищная атака? - спрашивает он, заглядывая в блокнот через плечо Бобби, и тот разворачивается мгновенно, прижимает блокнот к груди, стукается лбом о лоб Спасского. - Хватит шпионить! - мальчишка вновь словно рассерженный кот, шипит, подбирается весь, и Борис со вздохом поднимает руки раскрытыми ладонями вверх. - Сдаюсь, - говорит он. - Но я не шпион. - Я не верю, - отзывается Бобби упрямо. - Все факты говорят против тебя. Он умолкает, смотрит изумлённо, как Борис смеётся, запрокидывая голову. - Какие ещё факты? Может быть, это вовсе не я шпион, а ты, Роберт Джеймс? - ухмыляется Спасский, и Бобби морщится растерянно. - Я точно не шпион, - бормочет мальчишка. - Точно. Он лохматый, расстроенный, огромные глаза блестят лихорадочно, и Борису становится невыносимо жаль его. Жаль великолепную, талантливую душу, тонущую в тёмном болоте подозрения ко всему миру. - Ты не шпион, - подтверждает Спасский примирительно и успокаивающе, а потом откидывается назад, прислоняется к напряжённому плечу Бобби. - Там, в зале, шоколадные конфеты в форме шахматных фигурок, представляешь. Бобби смотрит недоумённо на их соприкасающиеся плечи, дёргает рукой на поверку - но с другой стороны швабра, бежать некуда, - и смиряется, смотрит большими глазами, влажными и растерянными, куда-то в район носогубного треугольника Бориса. - Я бы попробовал, - говорит он неуверенно. - А апельсины там есть? *** Борис подумывает сменить направление жизненного пути и из шахматиста перевоплотиться в тайного агента советских спецслужб. Потому что каким-то совершенно невероятным образом ему удаётся незамеченным проскользнуть в наполненный светом, музыкой и жужжанием множества голосов зал, наполнить одну глубокую тарелку сыром, апельсинами и этими забавными шоколадными фигурками. Бутылку вина Спасский тоже прихватывает. Вдруг Фишер не такой привереда, как он сам? Бобби, как ни странно, покорно ждёт его, прислонившись к стене, барабанит нетерпеливо пальцами по блокноту. И вскидывается, едва Борис толкает дверь, смотрит затравленно, испуганно. - Это я, - успокаивающе шепчет Борис, демонстрирует вино с апельсинами, словно доказательство. - Это всего лишь я, Бобби. И Фишер успокаивается, успокаивается почему-то очень быстро, даже фыркает насмешливо. - Ладно, - говорит мальчишка важно, пока Борис раскладывает на полу добытую еду. - Ты можешь заходить. - Конечно, могу, - фыркает Спасский. - Я же принёс тебе апельсины. Нет меня - нет апельсинов, дружок. Фишер улыбается, неуверенно, самым краешком губ, вытягивает ноги и прячет в карман свой блокнот. Музыка и шум из-за не доносятся в их маленькую кладовку, и Бобби спокоен, спокоен так, будто снова получил титул чемпиона мира. Они чистят апельсины наперегонки - и, оказывается, у Бобби отвратительная привычка разбрасывать оранжевые корки по всему периметру. Они выкладывают из шоколадных шахмат какую-то замысловатую партию, заменяя недостающие фигурки кусочками сыра, и Бобби увлечённо ползает вокруг импровизированной доски на коленях, расписывая, что бы он делал в подобном случае. А ещё он возмущённо отбирает у задумавшегося Спасского ферзя, слепленного из белого шоколада, обладающего почему-то тремя выпуклыми глазами. - Ты портишь партию, - восклицает Фишер с искренним возмущением, в его глазах сверкают яростные блики, и Борис хохочет, хохочет так, как не смеялся с того момента, как покинул Россию. - Ешь апельсины лучше! Чем тебе не нравятся апельсины? В кладовке холодно, фигурки не тают, и импровизированной партии нет конца. У увлёкшегося Бобби в шоколаде все пальцы, и он пачкает ими рубашку Бориса, когда опирается на его плечо, садясь поудобнее; пиджак неожиданного товарища, когда накидывает его на плечи машинально, нашарив на полу, и бутылку вина, когда торопливо подносит горлышко к губам. - Мерзкая выпивка, - бормочет он торопливо, оборачивается к Борису вопросительно и торжествующе кивает, увидев ответную улыбку. - Честно тебе скажу, я пробовал гораздо лучше.