I don't want a lot for Christmas, There is just one thing I need, And I don't care about the presents Underneath the Christmas tree...*
Из-за двери рядом с ними раздался громкий и до боли знакомый голос, будто пронизывающий до спинного мозга своей вечно простуженной хрипотцой и гортанными нотами: - Иди ко мне, моя маленькая принцесса! Она неосознанно сжала призрачную руку духа, по сути не ощущая ничего, когда девочка, быстро пробежав перед ними, широко улыбаясь, распахнула дверь и бегом залетела в комнату, мгновенно подхваченная на руки высоким рыжим мужчиной с такими же смеющимися глазами, что и, как показалось Гермионе, сотню лет назад. Однако он изменился больше, чем она могла бы ожидать. Едва заметный когда-то шрамик на брови был превращён в пересекающий практически весь лоб и висок страшного вида шрам, обошедший, видимо, лишь глаз. Война не могла оставить тебя без следа, верно? - Папочка! Сегодня самый лучший день, ведь правда? - мужчина смеялся, кружа её по комнате. - Я так долго ждала, чтобы у меня, наконец, снова был день рождения! Мужчина рассмеялся пуще прежнего, целуя девочку в лоб и опуская обратно. Гермиона почувствовала, как увлажняются её глаза, равно как и Гайст, который это заметил прежде, чем она успела смахнуть непрошенные слёзы. Однако когда мужчина повернулся к ней лицом, она вздрогнула и похолодев, неверяще уставилась на парня. Видимо, она немного ошиблась, полагая, что он не изменился. Лицо, секунду назад сиявшее счастьем, словно вновь окаменело, как тогда в Большом Зале, с той лишь разницей, что сейчас оно больше походило на суровую маску. Она никогда не видела его яркие веснушки столь мрачными и неуместными в сочетании с нынешним тёмным взглядом. - Фред? Ну куда вы запропастились, спускайтесь уже вниз! - у основания лестницы появилась темноволосая женщина лет тридцати, в которой Гермиона безошибочно узнала бывшего капитана гриффиндорской команды по квиддичу Анджелину Джонсон. Надо же, а Гермиона думала, что она с Джорданом. Неужели отбил девушку лучшего друга? Непохоже на Уизли.. Но подумать об этом дольше ей не удалось, потому что пробежавшая перед ней девочка развернулась лицом к ней, ожидая отца, и гриффиндорка не придумала ничего лучше, как помахать ей рукой.I don't need to hang my stocking There upon the fireplace, Santa Claus won't make me happy With a toy on Christmas day...
К её ужасу и удивлению ребёнок помахал ей в ответ, и она, стараясь не выдавать своих эмоций рождественскому духу, бросила последний взгляд на Фреда, спускавшегося за ручку с дочкой по лестнице вниз, где их ожидала счастливая мать семейства. Гермиона развернулась к окну, стараясь прийти в себя. Нет, она не может лишить его такого будущего, даже если единственным светом в этом будущем будет этот ангелочек. Это же Фред Уизли, чёрт возьми! Он рождён для счастья и найдёт способ стать счастливым! Ему просто нужно больше времени.. - Сейчас мы посетим последнее место, после чего ты сможешь принять решение. Дай мне руку, - произнёс Гайст, отвлекая девушку от мыслей, словно рой пчёл роящихся в её голове. - Она родилась 24 декабря? - тихо спросила та, словно разговаривая сама с собой. Гайст медленно кивнул, будто задумавшись на минуту, но затем вдруг воскликнул, не желая униматься: - Да, но думать ты должна вовсе не об этом! - Знаю, знаю.. - её голос потонул в развернувшемся вокруг них водовороте из осколков стекла и каких-то щепок, погрёбшем под собой тёплую и такую личную семейную сцену, которую ей видеть было слишком неправильно.***
I won't ask for much this Christmas, I won't even wish for snow, I'm just gonna keep on waiting Underneath the mistletoe...
Сильная метель продолжала кружить за окнами, оставляя то тут, то там на посеребрённых инеем стёклах снежинки. Ветер гудел в трубах, заставляя сидящую в небольшом кресле молодую женщину невысокого роста, который, собственно, и позволял ей уместиться в нём с ногами, всё сильнее кутаться в шерстяной плед. Её бледность и хмурые даже во сне брови наталкивали лишь на мысли о беспросветном одиночестве и покинутости её окаменевшей, словно глиняная статуя, души. Тяжело вздохнув, отчего-то извечно грустная и обречённая совсем не по годам женщина, обитавшая в этой весьма опрятной, но так и не ставшей родной квартирке, ещё ниже опустила голову, словно противясь желанию проснуться и вновь из мира грёз окунуться в пустую и чрезмерно давящую тишину квартиры, затерявшейся в закоулках Лондона. Ей никогда не нравилась тишина, хоть она и ругалась беспрестанно на близнецов, утверждая, что шум мешает сосредоточиться на той или иной книге. В глубине души она всё же признавала, что шум и гам вокруг её безмерно радуют, заставляя забыть о довольно тихом и одиноком детстве, проведённом в окружении книг, потому что у родителей на неё времени не было. Нет, она не жаловалась, просто.. Забыть это чувство ей удавалось только в кругу семьи Уизли, горевшей изнутри радостью и жаждой жизни. Самой шумной семьи магического мира, как она нарекла их когда-то, лишь себе признаваясь в том, что немного завидовала Джинни, которая своего счастья даже не осознавала. Трудно ценить то, что у тебя всегда было.All the lights are shining So brightly everywhere, And the sound of children Laughter fills the air...
Часы всё так же отстукивали лишь им известный ритм, будто отсчитывая отпущенное ей в этом мире время. Живым в комнате казался лишь тихонько тлевший в камине огонь, но и тот словно гас с каждым новым ударом напольных часов. Так и не выпитая чашка с давно остывшим кофе сиротливо лежала на маленьком и кристально чистом столике. Когда заняться нечем, приходится находить себе дурацкие поводы, чтобы убраться в и так начищенной до блеска квартире, просто для того, чтобы занять руки и отвлечь себя от столь ненужных мыслей. Звенящая тишина, казалось, опутывала её шею, сдавливая и мешая вдохнуть. - Вся суть шанса, что дан тебе сегодня, это возможность изменить что-то в твоей судьбе. Как видишь, выбор, который ты хочешь сейчас сделать, не изменит ничего. Ты всё так же будешь одна в этой квартире. Одна в этом мире. Я не говорю о твоих друзьях, не подумай. Они никогда тебя не покинут. Но ведь ты понимаешь, что этого недостаточно, верно? - чуть астральным голосом начал Гайст, отчего жутко напоминая Гермионе Луну Лавгуд. Ей было не по себе в этой обители одиночества и боли. Но терпеть этот крест лишь ей. - Я понимаю, - едва слышно произнесла девушка, желание покинуть эту проклятую комнату усиливалось с каждой секундой пребывания. - Тогда ты знаешь, зачем я здесь. Но я не имею права отказать тебе в любом желании. Изменить твой выбор я не в силах. К сожалению, - заключил дух, беря Гермиону за руку и начиная вращать их вокруг собственной оси, заставив мир превратиться в одну сплошную пелену однообразных красок, заволоченных наполнившими глаза слезами. Остановившись, дух медленно направился к противоположному углу комнаты, даже не взглянув на спутницу и словно давая ещё пару минут на размышления. Сил думать больше не было. Ей хотелось, чтобы всё это оказалось лишь страшным сном, от которого она очнётся с чувством горечи, но не более. Почему ей вечно нужно что-то решать? Почему всё должно зависеть от её выбора? Гермиона ненавидела всё это. На протяжении всей жизни ей приходилось быть ответственной за всё, что происходило вокруг, приходилось заботиться обо всех и вся. Когда уже появится кто-то, кто будет способен взять эту чёртову ответственность на себя? Когда уже кто-то будет заботиться о ней? Никогда. В этом и суть твоего выбора. Мерлин, как же надоело всё решать! Надоело быть правой! Медленно опустившись на колени прямо посреди комнаты, она закрыла лицо руками, не обращая и капли внимания на недоумевающего Гайста. - Я не могу больше... не могу.. - ему едва удалось различить её шёпот, но и этого было достаточно, чтобы он подошёл и наклонился к ней, сочувственно сжимая её взрагивающее плечо. - Я знаю, это трудно. Но ты должна понять, что для тебя важнее, без чего ты не сможешь жить как прежде. Выбери то, что сделает тебя по-настоящему счастливой, - девушка медленно подняла полный решимости взгляд на друга, который смотрел на неё полными печали глазами. - В конце концов, я показал то, что будет, если ты продолжишь жить как прежде. Но ведь в твоих руках всё изменить, верно? Никогда. Конечно, он понимал, что свой выбор она уже давным давно сделала, понимал, какой болью ей этот выбор дался. Но также понимал, что по-другому она поступить не могла. Иначе не заслужила бы этого рождественского дара. Провидение не ошибается. Но зачем же так мучить эту девочку? Почему для того, чтобы что-то дать, нужно обязательно что-то отнять? Этого Гайст не понимал и понимать не желал. По сути, она была первым его делом, но теперь он ясно понимал, что она также и последняя. Он никогда больше не будет этого делать. Это слишком жестоко для того, чтобы считаться "даром". Больше похоже на проклятье. Только чем эта самоотверженная девочка такое наказание заслужила?I just want him for my own, More than you could ever know, Make my wish come true! All I want for Christmas.. Is you, baby...
Никогда. - Пойдём. Подведя её к столу, дух опустился на резной стул, жестом указав на такой же напротив. - Ты сказал, что выполнишь любое моё желание, верно? - совершенно овладев собой, твёрдым голосом озвучила свой вопрос Гермиона. - Да, - нехотя ответил Гайст, сцепив пальцы над столом. - Тогда, раз уж я плачу такую цену, я хочу, чтобы ты вернул к жизни всех, кто погиб за нас... - Я могу вернуть лишь тех, кто погиб не в своё время, Гермиона, по глупой случайности, - печально произнёс дух, ей на миг показалось, что он выглядел даже более разбитым, нежели она сама. А может, ей просто повезло, что видеть себя она не могла сейчас. - Не волнуйся, к нему это тоже относится. - Хорошо. Я готова, - она старалась держаться уверенно, хотя Гайст умудрялся различать некую дрожь в её голосе. В голове словно набатом звучало: Никогда. - Запомни, после того, как ты зачитаешь своё желание, изменить его ты не сможешь, - в последний раз предостерёг её дух, и Гермиона, взяв протянутый свиток, начала читать выведенные довольно крупным почерком ровные строчки договора, которые появлялись по мере чтения:Мы знаем все, неверен жизни срок, могу ль у вас просить я пары строк? То, что я сказала, власть вам отдаёт над всей земною жизнью моею. Пусть всё меняется, несётся пусть вперёд, но я нарушить клятву не посмею и жертвовать ничем не пожалею, но пусть же мне не будет более ни в чём ни меры, ни предела. Собрать всю горечь и обиду я возмусь и брошусь в вихрь и бурю сего мира, лишь только станет явью желание моё, что в сердце берегли бы месяцами святые матери не в срок павших детей.
Дойдя до конца свитка, Гермиона подняла взор на печально опустившего голову Гайста, что сидел напротив. Однако тот указал рукой за её спину, словно призывая её взглянуть туда. Она не была уверена, был ли это действительно её крик, или же он просто прозвучал в её голове, но звук собственного голоса заставил её на миг замереть в ужасе, а затем не помня себя броситься к зависшим в воздухе бесплотным духам. Их глаза были прикрыты, а лица расслабленны, словно они лишь на минуту задремали за книгой, журналом или новым изобретением. Гермиона протянула руку, лишь скользнув пальцами сквозь призрачное тело. Они не были живы. Взволнованно оглянувшись, она с удивлением заметила, что Гайст стоял прямо за её спиной, с печальным интересом разглядывая людей, что оказались для неё ценнее себя самой. - Зачем? Просто для меня, ответь, почему он важнее? - севшим голосом обречённо спросил дух, всё ещё не в состоянии понять её мотивов. - Ты так и не понял? - спросила девушка, грустно улыбаясь, - Самые счастливые и яркие моменты в моей жизни неизменно были связаны с ним и его семьёй. Так или иначе, мы встречали Рождество вместе, в полночь каким-то волшебным образом оказываясь рядом.. Что, если это судьба? Пусть он никогда меня не полюбит в ответ, пусть никто больше не полюбит! Но Рождество я всё равно буду встречать с ним. По крайней мере, сегодня. И несколько семей будут счастливы сегодня, как никогда прежде. - Твоё желание будет исполнено. Я лишь надеюсь, что есть человек, любивший тебя до этого, Гермиона. Прощай... - отступив от неё на пару шагов, заключил Гайст, ободряюще махнув ей рукой. - А почему прощай?.. - туман заволок её раньше, чем она успела договорить свой вопрос. Стараясь разглядеть Гайста сквозь несущийся с бешеной скоростью вихрь белого тумана, она попыталась позвать его, но голос словно пропал, не позволяя издать ни звука. Неожиданно её тряхнуло и последнее, что она увидела перед тем, как свалиться в какую-то тёмно-серую, почти асфальтную тьму, было полупрозрачное лицо духа, напоследок улыбнувшегося ей. Никогда.***
Вздоргнув от ставшего нестерпимым холода, девушка подняла голову, отбрасывая назад тёмные локоны, закрывавшие обзор. Комната была в том же состоянии, в каком она её покинула несколько часов назад, отправляясь в свой тернистый путь вместе с духом, но... СТОП. А почему она очнулась в том же кресле? Вскочив, Гермиона огляделась вокруг, с внезапным ужасом осознавая, что комнату не покидала. - Так это что всё был просто сон? - неосознанно, но от этого не менее зло прокричала она в пустоту собственной квартиры, ужасаясь жестокости собственного сна. Ответа не было. Никогда.