Дух Рождества

      Крупные хлопья снега бесшумно накрывают крыши и карнизы вдоль всей Косой Аллеи, превращая её в некое подобие снежных шаров, что покоятся на широкой каминной полке. Запотевшее оконное стекло едва пропускает свет прячущегося где-то за облаками солнца, оставляя комнату в уютном полумраке, освещаемом лишь тёплым свечением догорающего камина. Несмотря на непрекращающийся снегопад и ранний вечер, улицы ещё гудят от гомона толпы, снующей тут и там в преддверии сочельника. Прошло уже более пяти с половиной лет с момента окончания войны, однако воспоминания о ней по-прежнему сковывали конечности свинцовой тяжестью. Некоторые вещи невозможно забыть даже спустя тысячу лет, однако позволять им определять свою дальнейшую жизнь было бы нечестно ко всем тем, кто выкупил её ценой собственной. Ровно пять лет прошло с тех пор, как Рождество ознаменовалось самым что ни на есть настоящим чудом. Тот день стал самым волшебным в истории магической Британии, полным слёз и безграничной благодарности провидению и, в частности, одной юной ведьме. Рабочие будни постепенно вытесняли из ежедневных мыслей тяжёлые воспоминания, заменяя их привычными заботами, здания отстраивались лучше прежнего, а сами маги учились жить в мире, где опасность не подстерегала на каждом шагу. Со временем смех становился громче, улыбки - шире, а сердце, наконец, перестало подпрыгивать от хлопающих дверей или взрывающихся шутих. В магазине всевозможных волшебных вредилок жизнь кипела праздничным ажиотажем и хаотичным бегом ничего неуспевающих родителей, переходящих от прилавка к прилавку в попытке купить необходимые подарки, пока их чада заняты снежной баталией аккурат напротив входа. Фред Уизли выступил зачинщиком сего бесчинства, дабы вывести детей из магазина и ускорить бесконечный поток покупателей. Детский смех, шум толпы посетителей и игравшая на всю улицу музыка наполняли помещение до самого потолка, порой оглушая хозяев. Тяжело вздохнув, Джордж опустился на ступеньки лестницы, ведущей в квартиру его брата. Кажется, решение переехать в здание напротив было самым верным решением в его жизни. Ни он, ни Луна этого апокалипсиса не выдержали бы. - Я не имею ни малейшего представления, как вы здесь живёте, - протянул он, повернувшись к старшему брату, что стоял неподалёку. - Я бы с ума сошёл. Тот лишь с улыбкой качает головой, мысленно отмечая, что нужно ещё раз поблагодарить невероятную ведьму, которая помогла ему модифицировать заклинание молчания для помещений, чем и спасла Фреда Уизли от какого-нибудь малоприятного психического расстройства. Проводив брата и договорившись о встрече в доме на площади Гриммо, где должно было проходить семейное празднование, мужчина запирает дверь за последним запоздалым посетителем и направляется в квартиру на втором этаже. Царящая в комнате мирная тишина нарушается лишь мягким потрескиванием поленьев, медленным тиканьем старинных напольных часов в углу, и тихим сопением рыжего кота, покоящегося в ногах у своей неизменной хозяйки. Так и недочитанная книга всё ещё лежит на коленях, а пустая чашка грозит вот-вот рухнуть с узкого подлокотника. Однако закутанная в тёплое лоскутное одеяло молодая женщина всё не желает пробуждаться, кутаясь в широкий ворот фирменного свитера. Кажется, именно этот предмет одежды в представлении миссис Уизли являлся символом того, что кто-то принят в семью. Мисс Грейнджер получила свой первый свитер с буквой "Г" на груди через неделю после того, как Фред Уизли вернулся к жизни. Неожиданно раздавшийся весёлый детский хохот и последовавший за ним громкий топот по лестнице заставляют встрепенуться. Не успевший ещё как следует пробудиться мозг не осознаёт происходящее, вынуждая гриффиндорку обеспокоенно оглядеться. Гермиона едва успевает выйти из комнаты, по пути разминая затёкшие от неудобной позы ноги, когда у основания лестницы появляется безбожно рыжая девочка со сверкающими карими глазами. Взволнованно подпрыгивая на месте, она с трудом сдерживает себя, очевидно, дожидаясь кого-то, кто никак не поспевает за ней. Из-за двери, ведущей в магазин волшебных вредилок, раздаётся до боли знакомый бархатный голос, с явно читаемым смехом, пронизывающим каждое слово: - А ну иди ко мне, моя маленькая принцесса! - девочка взвизгивает, быстро пробежав по лестнице и уткнувшись лицом в ноги матери, словно так её невозможно будет найти. Гермиона прикусывает губу, всеми силами пытаясь удержаться от рвущегося наружу смеха. Девочка же смотрит на неё снизу вверх, широко улыбаясь, а затем бросается к двери, дабы залететь в комнату, но оказывается подхвачена на руки высоким рыжим мужчиной с такими же смеющимися глазами, что и много лет назад. Кажется, он не изменился вовсе, но гриффиндорская староста видит, как едва заметный шрамик на брови, полученный много лет назад во время неудачного падения с метлы, почти исчез. Некогда он служил опознавательным знаком, благодаря которому девушка различала близнецов, но в нём более не было нужды, поскольку Гермионе не нужно было видеть его, чтобы узнать Фреда. Гермионе не верится, что прошло уже пять лет с тех пор, как она побывала на этой лестнице с Гайстом. Даже тогда она была убеждена, что делает правильный выбор, пусть и не понимала, насколько удачным он обернётся для неё самой. Она улыбается собственным мыслям. После встречи с самым дружелюбным рождественским духом, коих Гермионе доводилось видеть, она не переставала надеяться, что он наведается к ней. Однажды. У неё не было каких-то особых желаний, но ей очень хотелось получить ещё одну возможность поблагодарить его. - Папочка! Сегодня самый лучший день, ведь правда? - мужчина смеётся, кружа её почти под потолком, отчего девочка явно в восторге. Она немного боится высоты, но почему-то с папой никогда нестрашно, даже когда он берёт её с собой полетать на метле. - Я так долго ждала, чтобы у меня, наконец, снова был день рождения! - Я ждал больше, - едва слышно произносит он, усаживая её на своё плечо, а затем поворачивается к слегка сонной ещё супруге, виновато улыбаясь: - Прости, я просил её не будить тебя. Гриффиндорка чувствует, как увлажняются её глаза, потому качает головой в попытке смахнуть непрошенные слёзы, но мужчина замечает их раньше. Его лицо меняется, и прежде, чем она успевает что-то сказать, Фред протягивает руку, приглаживая её кудряшки. Улыбнувшись, Гермиона подходит ближе, поднимаясь на носочки и целуя восседающую на плечах отца девочку в лоб. Опустившись, она намеревается отойти, когда мужчина тянет её на себя, одаривая самой возмущённой моськой, какую только возможно вообразить на лице старшего близнеца Уизли. - Эй, а где мой поцелуй? - он изо всех сил старается удержать суровое лицо, но уголки губ не желают поддаваться, подрагивая и стремясь вверх против воли хозяина. Юная миссис Уизли смеётся, за что получает очередной недовольный подобным предвзятым отношением взгляд. Снова поднявшись на носочки, она быстро целует и его в лоб, наблюдая за тем, как лицо, секунду назад старавшееся казаться каменным, озаряется ликующей улыбкой. Гермионе иногда кажется, что, когда Фред по-настоящему счастлив, светятся даже его веснушки. Их дочь, уже успевшая удобно устроиться, держится за голову отца, слегка дёргая его рыжую шевелюру, но Фреду не привыкать. Быть "многодетным" дядей со стажем, отцом одного крайне неуёмного ребёнка и будущим отцом двоих наверняка ещё более непоседливых мальчишек, которые должны были родиться уже совсем скоро, было непросто, но мистер Уизли солгал бы, сказав, что был когда-либо столь доволен жизнью. - Фред, а если они тоже родятся сегодня? - тихо спрашивает Гермиона, позволяя мужчине накрыть её уже внушительный живот тёплыми ладонями. Весть о том, что у них будут близнецы, да ещё и мальчики, была воспринята неоднозначно. Фред и Джордж были в восторге от мысли о преемниках их наследия. Миссис Уизли лишь сочувственно улыбнулась, пожелав волшебнице терпения, а профессор МакГонагалл предупредила, что в Хогвартс они могут пойти только при условии присутствия их матери в качестве преподавателя. - Тогда Рождество станет ещё волшебнее, - уверенно тянет гриффиндорец, поддерживая её за руку и направляя к лестнице, ведущей на первый этаж. Умение близнеца находить повод для радости во всём не переставало восхищать её даже спустя столько лет. Что бы ни происходило, она была убеждена, что Фред Уизли найдёт для них способ быть счастливыми. Гермиона просит его подождать её внизу, а сама задерживается на минуту. Она бросает взгляд на часы, чтобы вновь убедиться, что всё верно. - Гайст, пожалуйста, - тихо просит она, но духа не видно. Возможно, ей стоит перестать надеяться. Вздохнув, гриффиндорка подходит к лестнице, дабы спуститься вслед за своей семьёй, как вдруг замечает мерцание у окна. Резко развернувшись, она буквально подлетает к окну. На подоконнике лежит снежный шар, внутри которого три маленькие ели, укутанные снегом. На самой большой из них едва заметны четыре маленькие игрушки, на ветвях двух других лишь по одной. На изрезанном инеем стекле словно вырисовывается полупрозрачное лицо с круглыми очками, Гермиона касается его пальцами, не замечая, как слёзы капают с её лица на стекло снежного шара. - Спасибо, - ей едва удаётся произнести одно единственное слово сквозь слёзы. Ей кажется, будто она слышит его звонкий смех за окном, а возможно, это просто её воображение, но ведь это не так уж и важно. Она вытирает глаза, облегчённо выдыхает, а затем направляется в комнату, дабы поставить снежный шар на каминную полку. Ветер гудит в трубах, а празднование на Гриммо обещает быть многолюдным, радостным и однозначно шумным. Сильная метель продолжает кружить за окнами, оставляя на посеребрённых инеем стёклах пригоршни крупных снежинок, а рождественский дух счастливо улыбается, то и дело поглядывая на стрелки часов, словно дожидаясь очередного рождественского чуда. А он уж позаботится, чтобы оно наступило вовремя.