Дарящий сны

— Они всё ещё не раскуплены, — недовольно пробурчал невысокий юноша, поднимаясь на небольшую лесенку и бережно ставя книгу на полку, после чего старательно выравнивая ряд. — А должны бы уже. Откуда-то сбоку раздался шелест ткани и тихие шаги. — Раскупят, Райт, они обязательно обретут своих хозяев. Ты просто подожди. Каждый сосуд — это вечная ночь и вечное сновидение, за которое платят немалые деньги. — Прости, Скарлет, но я не понимаю людей. — Тебе это и ни к чему. Чем меньше мы думаем о судьбах наших покупателей, тем меньше соблазна влезть в них и что-то изменить. Со стороны окна раздался грохот и беседовавшие повернулись на звук. — У нас гость… — еле слышно выдохнула Скарлет. — Снова эта неприятная личность, со своими склянками. Замерев будто изваяние, на подоконнике стоял тот, без кого эта лавочка снов не существовала бы никогда. Карие глаза смотрели изумлённо, но ничуть не испугано. — Кто бы мог подумать, что за обычной подвальной дверью может оказаться такое. — Пробормотал он. — Каждый раз всё немного иначе, будто машина времени… — Никакой машины. — усмехнулся Райт. — Обыкновенная магия. Гость коротко рассмеялся, легко спрыгнул на пол и прошагал к стеллажам с книгами. — Вот это библиотека! Никогда не обращал внимания на её размеры. Сколько здесь книг? — Миллионы. — Равнодушно бросил юноша, устраивая ещё одну на полке. — Никто не считал, но если очень интересно, можешь попробовать. — Какая бредовая идея! — взгляд визитёра прошёлся по девушке в ярко-красном платье, от чего та поморщилась. — Сбавил бы тон, ты просто ещё один волокущий по дороге жизни свои жалкие чемоданы с подаренными днями. — Звонкий голос наполнил помещение. — А в действительности как и все люди всего лишь в шаге от вечного сна. — Сон? Было бы здорово. Я уже лет тридцать не спал, если бы я мог купить сон для себя, то не поскупился бы, в этом я понимаю людей. Но ваша организация так забавна… Вы делаете вид, что готовы облагодетельствовать каждого, но кроме денег у вас нет никаких интересов. «Отрабатывать» людей и выбрасывать их, после того, как выжмете из них всё до капли: жизнь, деньги… Девушка недобро прищурилась. — Ты ничего не путаешь? — Я? — Именно. Мы всего лишь дарим людям крепкий сон, чтобы они никогда не вспоминали больше о своих горестях, чтобы жизнь их изменилась к лучшему. Сон — единственное, что происходит между нами и людьми. И больше никаких контактов. Мы — продаём, они — покупают. — Ой, да к чёрту вашу болтовню… Парочка переглянулась. — Если бы ты устал от болтовни, то перестал бы шляться среди таких шумных людей и присоединился бы к дарящим, но твой выбор говорит за тебя. — Я безумно устал от путешествий по этой чёртовой земле… Единственное, что приносит мне удовлетворение, так это несколько десятков новых добытых кошмаров, которые я могу предложить вам по достаточно сносной цене. — Кошмары сейчас потеряли популярность. - Вздохнул Райт. — Поверь, мой друг, они были и будут актуальны всегда. Благодаря им люди начинают больше ценить свою реальную жизнь. Одарить человека кошмаром — значит дать ему познать свои страхи, дать возможность узнать самые мерзкие стороны своей души. Никто лучше меня не знает, на что способны люди, загнанные в угол, понимающие, что их смерть блестит на кончике моего ножа. Я познал людей гораздо лучше, чем священники или даже их собственные матери. Передо мной исчезают маски, порой скрывающие гнилое и смердящее содержимое. В ответ на безумную улыбку гостя Райт брезгливо поморщился. — Мне необязательно знать, из чего ты делаешь те штуки, которые мы продаём. Посему избавь меня от мерзких подробностей. Сколько в этот раз? — Пока всего два десятка. — Постучал по лаковой крышке шкатулки продавец. — А потом только по предоплате. — С каких это пор… — возразил было перекупщик, но осёкся под тяжёлым взглядом собеседника. — Собирать становится всё сложнее. Люди меняются: ни тебе истиной любви, ни цели в жизни, к которой идут несмотря ни на что. За новую партию ещё и цены подниму. В ответ на это Райт подавился воздухом. — Куда ж ещё-то?! — Если считаешь, что моя работа проста, предлагаю самому поскакать по крышам или побродить среди людей. — Нет уж, благодарю. По тысяче за каждый? — Пожалуй, по полторы тысячи, — поправил мужчина. — Ты в курсе, что это грабёж? — Ты в курсе, что каждая склянка — это чья-то отнятая жизнь? Фиалковые глаза напротив недоуменно глядели на собеседника. — Сами не знаете, что продаёте? Каждая из этих банок — чья-то жизнь: надежды, которые никогда не сбудутся на самом деле, дети, которые никогда не родятся в реальности, семья, которую никто не создаст. Вы продаёте по кускам чужие жизни. Не знал? Стараясь скрыть подступающую тошноту, Райт ещё раз бросил взгляд на полки, полные разномастных стеклянных сосудов. — Ты их всех… убил? — Всех до единого. Иначе кошмар не будет таким реалистичным. Если в конце есть свет, вероятность, что придёт на помощь, есть надежда, то это плохой кошмар. — Не хочу с тобой спорить, но… — Просто оплати и не забивай свою голову. Тебе это ни к чему. Их всё равно все до единой раскупают. Забирая из рук продавца шкатулку, Райт кивнул на деньги, лежавшие на столе. — А оставшаяся сумма? — К следующему твоему визиту приготовим. Не беспокойся. — А мне-то о чём беспокоиться? Это ваш товар, и без меня лавочка эта не проживёт и месяца. В тишине раздался стук каблучков по полу и шелест длинного подола платья. — Говорят, над тобой уже сгущаются тучи. — Ты о том, что мне вменили какую-то иллюзорную статью какого-то там иллюзорного кодекса? Ерунда всё это! Покачав головой, Райт всё же возразил: — К сожалению, и статья и кодекс вполне реальны, и ты, думаю, прекрасно знаешь откуда у этой ситуации ноги растут. — Из одной очень давней задницы, мой юный друг. Настолько давней, что её и родители твои не видели, а уж тебе в это лезть… даже не любопытствуй. — И не думал даже. Я свято верю в одну простую истину, чем длиннее любопытный нос и болтливый язык, тем короче жизнь. И неважно, к какому лагерю принадлежит твоя жалкая душонка. — Умный мальчик, возможно, проживёшь долго.