Другой

«Когда приходит истинная любовь, она не оставляет место личности» — прочитал Пьеро в книге, которую Барбара оставила в кресле прежде, чем удалилась в уборную. Группа полным составом находилась на борту самолёта, который совершал перелёт в Мадрид, где их ждали несколько интервью и пара съёмок на телевидении. Выходка Пьеро в Риме прошла мимо глаз прессы благодаря силам Микеле, а сам герой тех событий отныне находился под неусыпным надзором их верной подруги и наставника. — Инья, — Пьеро позвал своего сонного друга напротив, — Инья! — Чего тебе? — сицилиец недовольно приоткрыл один глаз. — Любовь вытесняет личность? Тебе не кажется, что в этих современных романах пишут полный бред? — Пьеро, если тебе скучно и хочется поговорить о всякой ерунде тереби Джана, а мне дай поспать, — и он закрыл глаза, удобнее устраиваясь в кресле. Джанлука сидел рядом с ним, скрестив ноги, погрузившись в свой телефон, но, естественно, он все слышал и иронично посмотрел на Пьеро, ожидая повторения вопроса. Их взгляды встретились и, секунду спустя, Пьеро молча отвёл свой. Джан снова уткнулся в экран своего iPhonа, но мысли его обратились к притихшему сицилийцу. Странные, едва уловимые изменения произошли в его друге после их маленьких каникул. Эти перемены отражались в словах, с которыми он стал реже обращаться к нему, во взгляде, который он все чаще отводил и в неестественном, тихом молчании, что устанавливалось между ними, как только они оставались наедине. Джанлука вздохнул, закрыл глаза и откинулся в кресле, пытаясь последовать примеру друга, мирно спящего рядом. В последние дни они очень сблизились с Иньяцио, хотя раньше им трудно было найти общий язык, и Пьеро всегда служил для них, как проводником, так и амортизатором дружбы. Прошло уже больше года с тех пор, как Джанлука признался ему в своих чувствах и смог пережить их, смирившись, отпустив, при этом, сохранив хрупкий мир в их крепкой дружбе. Инья же с его крутым и веселым нравом всегда был рядом и поддерживал обоих, не прося ничего взамен, не обращая внимания друзей на свои проблемы, которые также присутствовали в его жизни. Оглянувшись однажды, Джан увидел крепкое плечо доброго сицилийца. Он сразу почувствовал себя эгоистичным нарциссом, зацикленным лишь на своих проблемах, забывшем, что Земля все ещё круглая, и мир сосредоточен не только на нем. К Пьеро, увы, эта простая истина ещё не пришла. Один из героев нашей истории, кто находится вне пределов любовного повествования, также заслуживает немного внимания читателя. Иньяцио, преданный и верный друг, переживал нелегкий период в своей жизни. Друзья, увлёкшись своими чувствами и проблемами, позабыли, что у него тоже есть сердце, способное любить. И оно полюбило, пылко, страстно, до потери пульса, так, как могут любить лишь сицилийцы, а затем потеряло эту любовь. Стараясь скрыть от всех свои, прорывающиеся наружу эмоции, он продолжал спокойно наблюдать за друзьями, помогая им своими советами и поддерживая каждого. Но вот однажды, он встретил прекрасную девушку, свежую и юную, как сама весна, что наступает после затяжной зимы, радуя нас первыми лучами тёплого солнца. Она носила имя одной из самых легендарных итальянок, воспетой в бессмертной трагедии Шекспира, Джульетты. Ворвавшись в его жизнь, словно маленький лучик счастья, она исчезла столь же бесследно, подобно дыханию ветра. Но это уже другая история, пока же он, скрывая от всех душевную боль, делал вид, что спокойно спит, удобно устроившись в кресле рядом с Джаном. *** — С тобой все в порядке? Ты последнее время слишком тихий, — Джанлука озабоченно смотрел на Иньяцио, который с несколько отрешенным видом надевал куртку после записи интервью. — Да, конечно, просто неважно себя чувствую. Пожалуй, вернусь в номер и отдохну, а вы тогда езжайте без меня, — он указал на друзей. — Давай мы лучше останемся с тобой. Поухаживаем… скорую вызовем, если вдруг…, — Пьеро начал пылко, но последние фразы произнес неуверенно, а затем поднял взгляд на Джана. Тот подошел к Инье и, заглянув в его глаза, понял, что ему необходимо побыть одному. — Ты отдохни, а мы с Пьеро побудем с друзьями Микеле, не переживай, — он хлопнул его по плечу и потянул за руку удивленного Пьеро, но тот, к счастью, не стал спорить, и позволил увести себя. — Что происходит? О чем я не знаю? — любопытный сицилиец пытался расспросить Луку в машине. — Мне кажется у него что-то произошло, и он не хочет нам об этом говорить. Дадим ему время, потом спросим, а пока… нас ждут, — он вздохнул и отвернулся к окну. Пьеро молча смотрел на него, затем последовал его примеру. Их ждала шумная вечеринка, море алкоголя и океан соблазнов. Но они ждали не душу и тело горячего сицилийца, как мог бы предположить читатель, а Джанлуку, у которого уже давно не было интимной связи и, который начал скучать по своему зеленоглазому чуду. Микеле познакомил ребят с несколькими своими друзьями, чьи активы и финансовые вложения должны были спонсировать следующий концерт группы. И как по заказанному сценарию, сын одного из них оказался на редкость привлекательным молодым человеком. Ужин прошёл в тёплой, дружеской атмосфере, было много разговоров о таланте парней, об их великолепных голосах, а главное о многочисленной публике, что посетит этот концерт. В этом элитном ресторане клубного типа в данный вечер было шумно, играла живая музыка, танцующие пары заполнили свободное пространство. Пьеро, находясь в своей стихии, расположился рядом с хорошенькой племянницей солидного банкира, одна его рука уже покоилась на её бедре, а вторая перебирала светлые пряди. Джанлука разговаривал с тем самым привлекательным парнем, который оказался достаточно неглупым для понимания истинной красоты музыки, хотя сам работал в компании отца финансистом. Ему не нравилась Италия, он не слушал их песни, его раздражал итальянский темперамент, но он несомненно признавал их талант и ни в коей мере не сомневался в их стремлении к лучшему. Этого подтянутого, атлетически сложённого красавца в льняных брюках и черной рубашке звали Валентин. В его синих глазах Джанлука увидел своё отражение. — Французский? Почему именно этот язык? — Джан удивленно приподнял бровь. — У меня мама француженка, — он засмеялся, и его смех казался столь мелодичным, как и его глубокий бархатный голос. — Вот как…, — Джан поднёс к губам янтарную жидкость, думая о превратностях судьбы, о его притягательной улыбке, и о случайности, что так часто сводит его с Францией. ……… — Так что насчёт дамы сердца? — как бы между делом спросил его новый друг. — Увы, моё сердце, к сожалению, все ещё свободно, — Джан театрально вздохнул и улыбнулся, ловя на себе более заинтересованный взгляд собеседника. — Ммм... какое совпадение, — два взгляда пересеклись, даря друг другу понимание, и мягкая улыбка тронула губы Валентина. Они продолжали тихо переговариваться (насколько это было возможно в этом шуме), иногда улыбаясь или смеясь, полностью расслабившись и не сводя глаз друг с друга. И, увлёкшись разговором, они не заметили, что один сицилиец, старавшийся сосредоточить все своё внимание на новой знакомой, все чаще с недовольным взглядом оборачивался к ним, а выражение лица его становилось все грознее, по мере продолжения вечера. Время перевалило за полночь, когда Пьеро и Джана привезли в гостиницу. По дороге у них не было возможности поговорить, потому что Микеле ехал с ними, но, как только двери закрылись, и лифт медленно пополз вверх, Пьеро не выдержал: — Что ты задумал? — О чем ты? — Джанлука недоуменно посмотрел на друга. — Прекрасно понимаешь. Об этом красавце, от которого ты глаз отвести не мог весь вечер, — немного резко произнес Пьеро. — Хорошо, отрицать не буду. Валентин интересен мне, но почему тебя это так волнует? — Джан все ещё был удивлён. — А как же Алекс? — возмущённо произнес Пьеро. Джанлука засмеялся, лифт достигнул нужного этажа, и, все ещё посмеиваясь, он вышел в холл, Пьеро — за ним. — Не тебе мне лекции о верности читать. Ты прости меня, но мои отношения с кем бы то ни было тебя не касаются, — он шёл по коридору, засунув руки в карманы и все ещё улыбаясь. — Насколько я помню, Алекс тебе не нравился по началу, а теперь… — Просто он любит тебя, а ты с ним собираешься так поступить. Он не заслуживает этого, — Пьеро говорил очень серьёзно. — Перестань. Ещё ничего не было, и вообще вероятность того, что будет крайне мала. Но, — видя, что тот собирается возразить, поднял руку, призывая к молчанию, — это всего лишь секс. Разве не ты мне очень часто это повторял? — Да, но я… почему мы подошли к номеру Иньи? — он недовольно остановился. — Хочу проверить, как он, — невозмутимо сказал Джан, стуча в дверь. Иньяцио, как оказалось уже лёг спать, и, разбудив его, они быстро ретировались, пока он не начал ворчать. По, уже установившемуся правилу, номера Пьеро и Джанлуки были соседними. Пьеро в последний раз пристально посмотрел на Джана. — Надеюсь эту ночь ты проведёшь в своём номере. — Не могу обещать, — Джанлука подмигнул ему и скрылся в темной комнате. Пьеро чертыхнулся. На утро за завтраком царило молчание. Каждый из участников группы был погружён в свои мысли. И, не понимая, что происходит, Иньяцио украдкой бросал удивленные взгляды на друзей, которые упорно смотрели в разные стороны. — Все хорошо? — осторожно спросил он, после продолжительного молчания, вопросительно глядя на друзей. — Да, — просто ответил Джан. — Конечно, — сказал Пьеро, и на этом беседа была окончена. Вдруг у Джана зазвонил телефон, на дисплее высветилось имя Валентина. К досаде Джанлуки, Пьеро успел пробежать глазами по имени вызывающего абонента. — Я слушаю, — Джан перевел взгляд на окна и немного отодвинутся от стола, — да, свободен… почему бы и нет… с удовольствием. Этот недолгий разговор сопровождался хмурым взглядом черных глаз. Джанлука договорил и встал из-за стола. — Ребята, у меня появились дела, я приеду сразу в студию, — и он быстрыми шагами удалился. Пьеро скрестил руки на груди и смотрел ему вслед. Иньяцио же, неверяще смотрел на друга. — Ты ли это, Пьеро? Неужели Джан смог пробудить в тебе чувство? — он вдруг расхохотался. — Ревнуешь? — Совсем с ума сошёл? Я думаю о том бедном мальчике. Он же ждёт его звонка, ждёт его совсем один в холодном Париже. Если Джану нет до него дела, пусть тогда отпустит, а не вселяет ложные надежды. — И это говорит образчик морали и целомудренности, — Инья закатит глаза. — Да пошёл ты, — Пьеро резко встал и ушёл, а Иньяцио подумал, что жизнь становится все интереснее. День пролетел со скоростью кометы, и вот уже новая ночь опустилась на столицу испанского королевства. Ещё одно интервью и новые съемки остались позади, парни закончили работу поздно ночью и, совершенно вымотанные, возвращались в отель. Половину дня Джанлука провёл с Валентином на арене «Лас-Вентас», где каждую весну тысячи людей собирались на одной из самых больших арен Испании, чтобы лично испытать все великолепие и трепет корриды. Впервые Джанлука присутствовал на таком кровавом зрелище, но он испытал истинное удовольствие, глядя, как искусные матадоры избегают смерти в буквальном миллиметре от неё. В такие моменты, ты понимаешь насколько важна жизнь, как важен каждый прожитый миг. Джан был опьянен, испытанными эмоциями, адреналин вперемешку с восторгом растекался по его сосудам, он ощущал пульсацию жизни. В студию он приехал в самом приподнятом настроении, шутил, улыбался, и был просто в ударе. На фоне его эйфории, ярко выделялось немного грустное, но вместе с тем ироничное состояние души Пьеро. Каждый его ответ, каждое слово сопровождалось саркастической шуткой, или он просто молчал, передавая микрофон кому-то из группы. И вот, после долгого дня, они втроём ехали в гостиницу. Джану кто-то писал, и он вновь весь был погружён в свой телефон. Пьеро первую половину дороги хранил молчание, но в итоге вновь не выдержал. — Как прошёл день с Валентином? — небрежно спросил он. Иньяцио, которого клонило в сон, вмиг встрепенулся и перевёл взгляд на своего соседа. Джанлука внимательно посмотрел на Пьеро. — Замечательно, — и продолжил что-то строчить. Никто больше не произнес ни слова, и они мирно добрались до пункта назначения, сразу разойдясь по номерам. Какие намерения преследовал сицилиец? Прав ли был Иньяцио, говоря, что это ревность или он ошибался? С ноткой сожаления, автор поясняет, что чувства, испытываемые Пьеро в эти дни и вправду не были схожи с ревностью. Просто у каждого человека наступает момент в жизни, когда он начинает по-другому смотреть на вещи, воспринимает все иначе. И ему было искренне жаль чувства влюблённого Алессандро. Возможно, это были зачатки нового чувства, или Пьеро всего лишь старался оправдать себя сочувствием к другому. Так ли это покажет история, а пока… *** В дверь номера постучали. Несколько минут спустя, стук повторился, и в дверном проёме возник красивый парень в шортах с влажными волосами, с которых ещё капала вода. — Кто там, Валентин? — из душа, обмотав одно полотенце вокруг бёдер и вытирая волосы другим, вышел Джанлука. — Микеле перенёс запись на утро. Тебя ждут внизу, — холодно произнес Пьеро, переводя взгляд с одного парня на другого.