Неважно как, но вместе

      Прохладный осенний ветерок пробирался под легкую одежду юного самурая, который, позевывая, направлялся к додзе. Гинтоки привычно провел учебный день, разлегшись на широкой ветке дерева, скрытый раскидистой золотой листвой. Обычно это не мешало ни учителю, ни Такасуги с Кацурой найти его, однако сегодня отдых прошел без лишних гостей. Это одновременно и радовало, и настораживало. Такие его прогулы не были редкостью, но всегда заканчивались либо нотациями от друзей, либо тяжелым кулаком Шое.       Гинтоки осторожно пробрался за ворота и осмотрел здание, которое на данный момент служило им школой. Возможно, завтра их опять вытурят отсюда, но ни учителя, ни его отпрысков это не волновало. Гинтоки вообще о подобном не задумывался. Его дом приравнивался к присутствию Шое, а где он располагался географически — не имело никакого значения.       Во дворе было тихо. В окнах — темно. Из-за того, что к Гинтоки никто не пришел, он заснул надолго и на землю успели спуститься сумерки. Пока добрался до школы — стемнело совсем. Занятия должны были закончиться, как и тренировки. Некоторые из учеников разбредались по домам, но часть из них путешествовали с Шое так же, как и Гинтоки. Завербованные им однажды Кацура и Шинске тоже относились к категории: живу, где придется. Но и их не было видно.       Совсем немного, но Гинтоки заволновался. Он еще раз зевнул напоследок и собрался, удобнее перехватывая доверенный ему когда-то меч. Тихонько юный самурай прокрался к классам, окна которых выходили на улицу, и вгляделся внутрь. Пустые парты, кое-где шелестящие оставленными учебниками, навевали мрачное одиночество.       — Эй, — все же решился подать голос Гинтоки, поворачиваясь лицом ко двору. Пусть лучше накажут, чем такая тишина.       Однако никто не отозвался. Каких-либо звуков, кроме шума листьев, потихоньку опадающих на землю, тоже не было слышно. Тревога с каждым мгновением нарастала. Возможно, его никто не позвал, потому что что-то случилось? Но тогда прибежал бы хоть кто-нибудь из учеников. Может быть, они не успели?..       Гинтоки сглотнул и пошел в сторону зала для тренировок, попутно заглядывая во все окна и щели в поисках жизни.       — Ладно-ладно, я понял — прогуливать нехорошо, — сделал еще одну попытку Гинтоки и тут же прикусил себе язык. Если в додзе действительно что-то случилось, то нападающие (или кто они были) могли оставить кого-нибудь на страже. Тогда его крики — просто верх детской глупости.       Гинтоки стиснул зубы и стал пробираться к залу медленнее и осторожнее, стараясь, чтобы его не было заметно. Затея, как известно, провальная — светлое кимоно, белые вьющиеся волосы в темноте делали его великолепной мишенью.       Дверь в зал оказалась закрыта. Такого Гинтоки не помнил ни разу. Она всегда оставалась нараспашку, потому что туда-сюда вечно кто-то ходил, во время тренировки в зале было жарко, а за ночь он остывал до приятной прохлады, чтобы утром будущие самураи быстрее просыпались. Значит, враги обосновались там.       Гинтоки тихонько достал катану из ножен и медленно приоткрыл дверь. Во мраке не было видно никого и ничего. Шумно выдохнув, Гинтоки резко шагнул внутрь.       — С Днем Рождения! — грянул громогласный нестройный крик из тьмы, из-за чего Гинтоки шарахнулся назад и приземлился на пятую точку, но успел выставить перед собой катану, готовый защищаться.       То тут, то там загорались огоньки свечей, вырывая из мрака знакомые лица. Гинтоки тяжело дышал, пока еще не сильно понимая, что происходит. Его одноклассники улыбались, зажигая свечи, но тут же переставали корчить радостные мины, когда замечали выражение лица Гинтоки и катану.       — Гинтоки, — успокаивающий знакомый голос. — Все в порядке.       Когда весь зал озарился нестройным, но достаточно ярким светом, из тени выплыл Шое. В руках у него был огромный торт. Оставалось только гадать, где он раздобыл столько денег, чтобы его купить.       Гинтоки моргнул, понимая, что, кажется, что-то упустил. Медленно он опустил катану и положил ее на пол, растерянно уставился на учителя.       Сбоку послышался тихий смешок и ехидное:       — Вот дурак.       Гинтоки покраснел, осматривая детей и все еще улыбающегося учителя. Неожиданно на него накатила паника: а если бы он кинулся вперед? Но полноценно погрузиться в нее Гинтоки не успел.       — С Днем Рождения! — одновременно произнесли два, находящихся по сторонам от него мальчишки. Почему он сразу их не заметил? На голову что-то посыпалось. Будто снегопад решил не ждать морозов, а просыпался на землю в октябре. В разноцветных кружочках Гинтоки признал конфетти.       — Божечки, — в левую руку вцепилась чья-то ладонь. Через мгновение та же участь постигла и правую. — Вставай уже. И пошли есть торт.       Обе ладони потянули его вверх, поднимая. Гинтоки скосил взгляд и признал в бросателях конфетти Шинске и Зуру. Успокоиться полностью никак не получалось, хотя атмосфера вроде потихоньку налаживалась. Часть мальчишек бегали туда-сюда, устраивая место для сладкого пиршества. Еще несколько держали торт, который доверил им учитель. Сам Шое приблизился к Гинтоки, руки которого все еще сжимали те двое, только теперь уже как-то ободряюще.       — Извини, — учитель тепло улыбнулся и потрепал Гинтоки по голове. — Мне стоило подумать лучше.       — Чего вы извиняетесь? — возмущенно спросил Такасуги. — Ему такой прием крутой устроили, а он еще и недоволен.       — Шинске, — прошипел сбоку Кацура. — Не вмешивайся.       — Трусишка, — тихонько пропел Шинске и почему-то именно его издевательства помогли Гинтоки наконец-то успокоиться и несмело улыбнуться.       — Я доволен, — тихо пробормотал он, глядя, как Шое подбирает с пола свою катану. Учитель протянул ее обратно ученику.       — Тогда пошли есть торт. Надеюсь, ты любишь клубнику?       Гинтоки улыбнулся уже шире и направился за учителем. В спину полетели два задающих направление хлопка.       — Ну и что это было? — поинтересовался Такасуги, приподнимая бровь и насмешливо глядя на друга.       Праздничное поедание торта закончилось полчаса назад. За это время остальные ученики, довольные и сытые, были разогнаны учителем по футонам, некоторых он взялся проводить по домам, оставив троицу самураев на страже. Они теперь сидели перед дверью в злополучный зал тренировок и тихо беседовали.       — Никогда не устраивали сюрпризов на День Рождения?       Гинтоки слегка покраснел. Он никогда ни с кем не делился историями о своем прошлом до встречи с учителем. Конечно же, у него ни разу не было нормального Дня Рождения. Но друзьям совсем не обязательно это знать.       — Я же не богатенький сынишка, которому полагается пир на весь мир и горка подарков, — высокомерно выдал Гинтоки, чем мгновенно вывел Шинске из себя.       — Не начинайте, — вздохнул Кацура и многозначительно посмотрел на Такасуги.       Однако тот не был готов так просто отпустить ситуацию.       — Вот как? — протянул он. — Значит подарки тебе совсем не нужны?       Гинтоки заинтересованно поднял голову и встретился с насмешливым взглядом Шинске. Конечно ему было интересно. Ему никогда ничего не дарили, не считая катаны учителя в первый день их встречи. И ту он носил скорее как хранитель, а не как владелец. Однако сдаваться во власть насмешек Такасуги он точно не собирался.       — Совсем не… — начал он, но договорить не смог.       — Ну хватит, — перебил его Кацура, приложив кулаком по макушке. До учителя ему было далеко, но Гинтоки все равно охнул и согнулся в три погибели.       — Такасуги, ты тоже. Доставай уже, а то и тебя приложу.       Шинске хмыкнул, не слишком испугавшись, но все же послушно полез за пазуху и достал небольшой, кое-как сделанный сверток.       — Что это? — удивленно протянул Гинтоки, выпрямляясь.       Шинске молча сунул сверток ему в руки. Гинтоки с любопытством развернул его. Внутри оказалась небольшая деревянная дощечка с проделанной у края дыркой, через которую была пропущена грубая, дешевая веревка. На дощечке по краю красовался вручную вырезанный орнамент, слегка кривоватый. В центре так же неровно была выгравирована надпись: «Саката Гинтоки. Рыцарь Небесного ордена».       — Это же… — глаза Гинтоки удивленно расширились. Он осторожно провел пальцами по надписи.       Сбоку вздохнул Кацура.       — У нас тоже такие есть, — тихо произнес он.       Оба мальчика достали похожие дощечки. На той, что держал Такасуги, было вырезано: «Такасуги Шинске. Рыцарь ордена Ястребов». А на той, которая болталась в руках Зуры, будто тот специально оттягивал момент прочтения, было написано:.. «Благородная принцесса Зурако».       Гинтоки мгновение неверяще вглядывался в дощечку, а затем громко расхохотался. Кацура порозовел, но постарался сохранить невозмутимый вид.       — Это была его идея, — обвиняюще указал он на спокойного Такасуги, который лишь пожал плечами.       — Не боишься, что будут смеяться? — подавив очередной смешок, поинтересовался Гинтоки, привязывая веревку к поясу своего кимоно.       — Пусть попробуют, — хмуро ответил Котаро, проделывая со своей дощечкой то же самое. С другой стороны возился Шинске.       — Не переживай, — ухмыльнулся Гинтоки, слегка приобнимая друга за плечи. — Мы-то знаем, что ты никакая не принцесса, а самый настоящий Император.       — Да ну вас, — фыркнул Кацура, отмахиваясь от руки, стараясь скрыть явственно проступившее краснотой смущение.       Гинтоки лишь улыбнулся и поднял голову. Над ними раскинулось звездное небо, яркое сверкающее в темноте.       — Спасибо, — тихо произнес Гинтоки и прикрыл глаза. Дощечка, пусть и была всего лишь куском дерева, грела его даже через кимоно, добираясь теплом до души. Этот День Рождения был самым-самым лучшим в его жизни.