Прирученный Запад

      День был на исходе. Солнце уже во второй раз готовилось отойти ко сну с тех пор, как Джеймс Вейдерс, молодой скромный врач, собрал часть нехитрых пожиток в тюки, снарядил лошадь, заколотил окна и двери своего жилища на отшибе города и пустился в авантюру — вопреки всему, что сам себе обещал много лет назад, стоя у могилы девушки, которая некогда и разожгла в нем эту пагубную страсть к приключениям.       Словно вышедший из комы, очнувшийся от глубокого, почти смертельного сна, он с обостренным чувством прекрасного оглядывался по сторонам, захваченный величием окружающей природы; пыльная дорога, петляющая через поля, перелески и обширные площади, поросшие сухой высокой травой, вела его к синеющим вдали горам, чьи невыносимо белые пики нанизывали на себя кристально чистое небо.       Лошадь шагала бодро и стройно, на ее широкой спине, как на кресле, Джеймс не раз и не два задремывал, периодически просыпаясь, когда в лицо вдруг прилетало насекомое, или же когда Грета вздумывала остановиться и перекусить; мысли его текли спокойно и размеренно, как и часы пути, понемногу превращавшиеся в вечность. Вечность эта, однако, теперь была покойна и приятна: в отличие от тюрьмы, в которой был все это время заперт, в которой нужно было занимать себя хоть чем-то, чтобы не сойти с ума и не покончить со своим жалким и бессмысленным существованием, в бескрайности этой вечности он был лишенной суеты и тревоги песчинкой, совершенно незначительной перед лицом рока — но от того еще более умиротворенной и счастливой. Было лишь немного жаль и щемило в груди от того, что разделить это всеобъемлющее принятие ему с недавних пор было не с кем…       Среди стрекота насекомых и мерного топота копыт Греты Джеймс понемногу стал различать странные звуки, которые до этого не будоражили прерию: вибрация от шума множества ударов о землю прогудела на дороге и отозвалась эхом со стороны полей; отзвуки криков взвились в небеса, достигая его ушей. Несколько птиц сорвалось с ветвей ближайших деревьев и упорхнуло прочь. Джейми стало тревожно. Ощутив это — как и неизвестную опасность — своим животным чутьем, лошадь встала, а потом и вовсе попятилась назад. Мужчна удержал ее на месте — и в этот момент пара хлопков, прозвучавших со стороны прерий, окончательно разрушили тишину и покой. Охваченный волнением и, чего уж таить, страхом, Джейми, тем не менее, не развернул Грету, но вынудил ее поспешить именно в сторону, откуда ветер донес звуки выстрелов (а он был почти уверен, что звучали именно они). Собственный заряженный револьвер на поясе на этот раз значительно придавал ему уверенности в себе, которую, впрочем, по мере приближения к источнику звуков принялся неустанно точить червь дурного предчувствия.       Пыль за перелеском, который Джейми обогнул, стояла столбом: в ее мутных клубах ни черта было не разглядеть, однако Грета уже вошла во вкус галопа. Азарт в пополам с нарастающим ощущением беды не дали доктору-путешественнику опомниться, как он стал замыкающим звеном в сумеречной гонке — которая вскоре начала петлять с дороги в поле и обратно — как минимум четырех всадников. В какой-то момент Джейми прищурился на далекое, самое первое пятно, вырвавшееся вбок, на не запыленную часть дороги — и смог разглядеть очертания светло-серой кобылы в яблоках и явно смуглого ездока на ней. Горло перехватила ледяная рука ужаса, а следом за ним нахлынуло и понимание: эти три фигуры, преследующие индейца, ему тоже определенно знакомы! — Пош-шла, ну же! Пошла! — отчаянно рявкнув на лошадь, он на ходу выхватил револьвер и взвел курок; последний из преследователей, за которым он и увязался, обернулся — и мужчина узнал, черт побери, он узнал того типа с заросшей мордой из банды Кэша! В его-то изумленную рожу он и прицелился — совершенно не задаваясь вопросами этики и морали в этот момент, ведомый лишь гневом, страхом и чувством обострившейся справедливости.       Конечно, он промазал; на полном ходу, в тряске и уже довольно плохой видимости иначе быть и не могло. Но продырявленная шляпа все же слетела с бандита, и тот, изрядно струхнув, рванул в сторону, не желая быть легкой мишенью, и открыл для Джейми обзор: по степи, укрывающейся вечерней мглой, двое всадников гоняли третьего, улюлюкая, изводя и без того паникующую лошадь шальными выстрелами.       Индеец поразительно ловко маневрировал между ними, уклоняясь от атак, оставаясь во всех движениях словно бы слившимся с кобылой, как мифологические полулюди-полулошади кентавры. В его кружении можно было угадать желание подобраться поближе для верного броска томагавка — однако опытный бандит-законник Кэш определенно знал об этой особенности тактики индейцев, и потому держал свою жертву на расстоянии.       С воплем, исполненным ярости, подняв в воздух револьвер так, чтобы его было видно, он рванул наперерез; на несколько секунд его появление, которого никто не ожидал, отвлекло нападавших. Этого вполне хватило, чтобы не зевавший индеец успел подобраться к одному из всадников и выпустить в его сторону смертоносную стальную птицу, посланницу смерти. Второй спутник Кэша — а это точно был он, Джейми уже видел очертания его перекошенного гневом, изъеденного следами оспин лица — покачнулся в седле, нелепо взмахнул руками и что-то пробулькал; Сайту снова, словно коршун, обрушился на него, пока кричащий что-то матерное Джон перезаряжал свое оружие, и резким движением вернул себе томагавк, выдернув его из цели, чьей крови тот напился. Мужчина в седле конвульсивно задергался, хватаясь за горло; из его шеи, куда и угодил топорик, брызнули струйки крови. Ее исчерна-красные потеки, отчетливо видные даже в сгущающейся темноте, окропили жухлую траву прерий. Даже без близкого знакомства с ранением Джейми сразу понял — бандит уже не жилец.       Над ухом его просвистело, и доктор инстинктивно вжал голову в плечи, поворачивая Грету и начиная маневр; палили со стороны перелеска, от которого все удалялась погоня, и куда завернул первый законник, спугнутый самым первым выстрелом. Джейми хотел как-то прикрыть индейца, в то же время не подлезть под пулю, и потому сам запетлял зайцем; такие игры явно не понравились старушке Грете, и она начала припадать на совсем недавно вылеченную ногу. Врач занервничал.       Индеец же, похоже, наоборот воспрял духом; развернув свою лошадку, он рванул навстречу Джеймсу мимо Кэша, судя по воплю, зацепив того топориком, и что-то прокричал на своем языке, фразу, содержащую до боли в груди знакомое слово. — Моаши! «О Господи! Это точно он! Сайту!» — обомлел врач; сердце его пропустило удар. Шестым чувством он чуял, кто именно стал объектом охоты законников, но не хотел это признавать. Теперь же, когда черноволосая смуглая фурия неслась в его сторону с широкой улыбкой на лице, сомнений не оставалось — как не оставалось больше для Джеймса сомнений в том, что он безнадежно влюблен в этого вольного духа Американских степей.       Романтику и радость встречи разрушил Кэш, который наконец смог в потьмах перезарядить револьвер: огненные всполохи беспорядочно замелькали, засвистели пули. Не сговариваясь, бледнолицый и индеец, враз обозлившись на ублюдка, повернули в его сторону лошадей и перешли в нападение; со стороны деревьев еще слышались редкие выстрелы, но чаще оружие молодого бандита — кажется, того звали Уэсли — выдавало осечку. Сайту сполз на бок своей скачущей кобылы — он не пользовался седлом — и там повис, и с улюлюканьем погнал во весь опор едва ли не в лоб на Джона Кэша, в то время как Джеймс обходил его по дуге, пытаясь тщательно прицелиться.       Внезапно острая боль обожгла его икру, мужчина даже вскрикнул от неожиданности; Грета тоже болезненно заржала и встала на дыбы, едва не сбросив всадника, который чуть успел ухватиться второй рукой, занятой револьвером, за поводья. Шальная пуля задела его ногу и оцарапала бедро лошади — на ее рыжей шерсти моментально проступили кровавые потеки. Заслышав болезненный вопль Джейми, Сайту с гневным криком налетел на Кэша, словно бы совершенно не страшась разрезающих воздух пуль; сквозь сами собой выступившие на глазах слезы мужчина увидел, как в последних лучах закатившегося за горизонт солнца сверкнул металл летящего топорика — и как он, уже испивший сегодня человеческой крови, легко погрузился в грудную мышцу старого охотника за головами. …и за секунду до того, как Кэш раскрыл бы рот и огласил окрестности хриплым воем своей луженой глотки, Джейми, словно в замедленной съемке, плавно поднял дуло револьвера и уверенно нажал спусковой крючок, глядя в цель. Тело Джона дернулось назад, грудь словно впала на мгновение — и он, с изумленным и быстро стекленеющим взглядом, сполз набок — и выпал из седла.       Позади послышался топот копыт удаляющейся прочь лошади — как видно, после смерти Кэша последний из его дружков решил, что своя рубашка ближе к телу, и старый хрен, всегда грубо затыкавший подельников и не доплачивавший им долю за работу, не стоит того, чтобы за него умирать.       Они оба спешились и медленно и мягко ступая, словно пумы, приблизились к поверженному врагу. Джейми бегло оценил взглядом: Кэш был мертв, мертв окончательно и бесповоротно; а Сайту, напротив, был жив и, не считая мелких ссадин, практически невредим. Преисполненный радости и адреналинового мандража, индеец издал над телом победно-счастливый боевой вопль — и, обратив тут же все внимание и энергию на своего неожиданного соратника, кинулся к нему и принялся оглаживать плечи и тереться носом о поросшее щетиной за время пути лицо. В ответ Джейми, не думая больше ни о чем, стиснул его в обьятиях, находя своими губами его губы и впиваясь в них как в последнй источник воды на земле. Едва ли он когда-нибудь смог бы утолить эту жажду, но трезвый врачебный ум все же с трудом пробедил сердечный порыв; оторвавшись от парня, Джейми пропыхтел: — С-сайту, ты не ранен? Все в порядке? Тот мотнул головой отрицательно, тут же, впрочем, обращая внимание на лошадь врача, которая, отираясь неподалеку, обеспокоенно ржала и мотала крупной головой в сторону своего раненого бока. Иу уже была тут же, покрытая пеной от долгого бега, но в целом невредимая. Взглянув на кровящую ссадину на боку Греты, Джейм вспомнил и про свою раненую ногу, боль в которой до того заглушала пьянящая радость встречи. Прихрамывая, поддерживаемый теперь уже обеспокоенным спутником, он поспешил отойти подальше от места сражения к перелеску, где виднелись старые поваленные сухие деревья.       В свете быстро разведенного индейцем костра мужчина осмотрел ногу: шальная пуля прошла по касательной, не нанеся большого ущерба, и оттого обычной обработки и перевязки оказалось вполне достаточно; впрочем, взволнованный взгляд Сайту, который то и дело ловил Джейми, определенно для него того стоил.       У огня они сидели плечом к плечу, передавая съестное и фляжку с питьем. — Почему ты ушел… вот так? Почему не попрощался? — когда страсти наконец улеглись, задумчиво спросил Джейми. Взгляд его оглаживал распущеные волосы парня, в черном зеркале которых плясали блики от пламени. — Такой лечение для белого человека. Черный лис показать направление, показать, что жить есть смысл, — он обвел взглядом пространство. — Красота, мир, другой рядом. Нужно только сделать шаг. Но сделать его нужно было только одному. — А если… — Джейми замялся. Если бы Сайту в нем ошибся, и он остался бы сидеть в своем доме-гробу и дальше гнить заживо от тоски? Нет, не хотелось даже думать об этом, не то что спрашивать. — ...хотя не важно. Будем считать, что твоя альтернативная медицина сработала, — он засмеялся. И индеец подхватил его смех, пусть даже и не совсем понимал, что сказал бледнолицый.       …Лошадей, оставшихся без седоков, они забрали и увели следом за своими, подальше от оставшимся на корм стервятникам тел, глубже в великие необьятные прерии — прерии, в которых после долгой, темной и жаркой ночи, начались их совместные поиски Большого орла.