Ты моё проклятие

- Джуд, милый, у нас гости! – первым делом объявила мужу Лейла Хартфилия, придя домой. Хотя вообще-то не совсем домой. Джуд и Лейла жили в имении, напоминавшем маленький городок. Однако у них имелись домики и в других уголках Фиора, где они периодически останавливались по работе или на отдых. Была у них квартира и в Бакуила Три, куда, собственно, миссис Хартфилия и привела Люси. Госпожа Лейла с первого взгляда поняла, что у дочери её друзей случилось что-то серьёзное (заклинательница духов не сомневалась, что её растрёпанное расположение духа очевидно), но расспрашивать не стала, а просто пригласила зайти ненадолго к ней и её мужу. И хвостатая фея, сама не зная почему, приняла приглашение. Куда податься, она всё равно не представляла, а супругам Хартфилиям она могла доверять хотя бы потому, что они были друзьями её родителей, да и ей самой были очень симпатичны. Впрочем, это слово, возможно, не самое подходящее, но лучшего Драгнил подобрать не могла. - Какие гости? – в голосе выглянувшего из своего кабинета Джуда слышалось искреннее удивление и даже, кажется, недовольство. Но как бы там ни было, едва мужчина увидел Люси, его удивление стало радостным. К удивлению уже самой девушки, её присутствие для друзей её родителей было событием необычайно приятным, это было видно по их сияющим лицам. Правда сияющим, хоть Хартфилии и старались скрыть свои эмоции, получалось у них не очень. Странно это как-то. Но держательнице было приятно. То есть, конечно, всем и всегда приятно, когда к тебе хорошо относятся, и кареглазая волшебница не была исключением из этого правила, но в данном случае приятно было ещё и потому что… Ах, это сложно объяснить. Особенно когда сам не понимаешь. - Будешь липовый чай? – поинтересовалась Лейла. – Он успокаивает и снимает стресс. «Да, это мне не помешает», - кивнула про себя Люси. Липового чая она ещё не пробовала. В её семье чай вообще любила только она, поэтому не стоит удивляться тому, что в доме Драгнилов он водился редко. Прихлёбывая чаёк, девушка беседовала с Хартфилиями на отвлечённые темы, можно сказать, ни о чём. Обсудили погоду, затем заклинательница духов ответила на пару общих вопросов о родителях, хотя их друзья, скорее всего, и так это знали. Но скоро и такой разговор стал сходить на нет. С родителей мысли блондинки снова перешли на брата и друзей. В груди вспыхнуло с новой силой ненадолго угасшее беспокойство за них. Все они сильные и отважные волшебники, она верит в них, но всё же… И представить себе их реакцию на её побег страшно… И они ведь обязательно будут её искать, если уже не ищут. И как быстро найдут? Нет, пока пусть не находят, сначала она должна сама, одна кое в чём разобраться… Гостеприимные хозяева тоже заметили, что разговор больше не складывается, и тогда Лейла предложила Люси пойти взглянуть на её цветы. Цветы и вправду были замечательные. Нежные белые розы, крупные розовые орхидеи, хрупкие на вид синие фиалки, даже веточки переливающейся всеми цветами радуги сакуры и другие яркие и сладкопахнущие цветы, названий которых хвостатая фея не знала. Она понятия не имела, что это за комната была изначально, но сейчас напоминали маленький цветник. - Ты здесь одна? – вдруг спросила госпожа Хартфилия. Но этот вопрос не показался резким, напротив, женщине удалось задать его вежливо и тактично. - Можно и так сказать, - уклончиво откликнулась держательница. - Люси, ты не подумай ничего плохого. Просто когда я встретила тебя, мне показалось, что ты чем-то сильно встревожена. Ты и сейчас о чём-то тревожишься… Может быть, я могу чем-нибудь помочь? Драгнил задумчиво посмотрела в большие карие глаза Лейлы, лучившиеся теплом и участием. Возможно, и правда стоит поделиться частью своих переживаний? Совет умного, взвешенного человека ей бы сейчас точно не помешал. Как и взгляд со стороны, ибо её всё не оставляло ощущение, что объяснение окружавшим её странностям под носом и она просто нереально тупит, не замечая его. - Я – заклинательница звёздных духов. И дело в том, что… есть один человек, который охотится на заклинателей духов и ключи, с помощью которых они этих духов и вызывают… - Джефро Ройлотт? – как-то горько спросила Лейла, впрочем, почти без вопросительной интонации. Люси аж рот раскрыла от удивления. - Откуда вы знаете? - Джефро Ройлотт не только сейчас начал охотиться на заклинателей и их ключи. Когда-то он уже предпринимал такую попытку. Но прежде чем его обуздали, он успел совершить несколько нападений, в том числе и на меня. Да, - усиленно закивала златоволосой головой женщина, - ещё несколько лет назад я тоже была заклинательницей звёздных духов. Но, пожалуйста, не спрашивай меня об этом, - она подняла руку, остановив как раз готовый сорваться с губ Люси вопрос. – Всё это уже в прошлом. Лучше расскажи, как ты очутилась здесь? Он напал на тебя? Ты уходила от преследования? - Не совсем, - хвостатая фея снова колебалась. – Я здесь, потому что не хочу больше подвергать опасности своих близких. Мои друзья защищали и готовы были и дальше защищать меня от Ройлотта, но я убедила их больше этого не делать. Я решила пока просто… спрятаться. Да, знаю, это трусливо и вообще не выход, но мне сейчас необходимо побыть одной и кое в чём разобраться. Речь получилась слегка сумбурной, но Лейла её внимательно выслушала и просто кивнула, не став поучать и мучить вопросами. Более того, Драгнил показалось, что Хартфилия прекрасно поняла, что ей рассказали не чистую правду, но опять же не стала докапываться. За их недолгое общение у Люси уже создалось стойкое впечатление, что она имеет дело с умной и внимательной женщиной. По идее, это должно было заставить заклинательницу духов прикусить язык, отказаться от будущих откровений, словом, стать осторожнее. Но, как ни странно, волшебница не почувствовала желания закрыть душу, Лейла вызывала в ней другие чувства, сложно объяснимые с точки зрения здравого смысла, но определённо приятные. Люси не могла дать им точных названий. Пожалуй, восхищение и гордость. Собственно, главный вопрос заключался в том, с чего вдруг ей чем-то гордиться в госпоже Хартфилии, с которой она так мало знакома. Может быть, это как-то связано с тем, что Лейла тоже когда-то владела магией призыва звёздных духов? Или тут что-то другое? Но что? Ведь у них, вроде бы, больше нет ничего общего… - Скажи, а где сейчас твои друзья? – спросила женщина. И после этого вопроса Люси уже не сомневалась: её собеседница поняла многое из того, о чём ей не было сказано. - Где и были до этого… вернулись к своим делам, - не слишком внятно и уж точно неубедительно проговорила девушка. Когда она думала не о необычных, но привлекательных Хартфилиях, не о себе и своих проблемах, когда её мысли вновь обратились к друзьям, тревога навалилась ещё сильнее, чем прежде. Мысли о том, что их могло серьёзно ранить, сводили с ума, а когда к ним примешивались и сомнения по поводу того, правильно ли она поступила, сбежав, становилось совсем гадко. Ей хотелось успокоиться, отвлечься, и не было никакого желания показывать свои горькие чувства и дальше обсуждать это. Скорее, по этой причине, чем по какой другой, держательница и спросила: - А с какими духами Вы были в договоре? Эта попытка сменить тему разговора была невероятно громоздкой и явной. Но Лейла снова проявила чудеса тактичности и ответила. Драгнил уступала своей собеседнице во внимательности, к тому же, голова её была забита беспокойными мыслями, а иначе бы она обязательно заметила, что бывшая заклинательница звёздных духов от этого вопроса напряглась, в ней воскресли воспоминания о не самых лучших или же просто навсегда канувших в лету делах, и, прежде чем ответить, она, кажется, прогнала в своей голове мощный мыслительный процесс и взвесила каждое слово. Но Люси ничего необычного – к сожалению или к счастью, время покажет – не заметила. - Со многими. Да, у меня их было много, но каждый был уникален. Я всех их любила и ценила. Большинство заклинателей гоняются за редкими золотыми ключами, хвалятся своими сильными бойцовскими духами… А по мне, так ни один дух не плох. Пусть не рождён сражаться, но зато в нём есть что-то другое, что не менее, а может, и более ценно. У меня были самые разные духи. У каждого не только своё имя и своя магия, как полагают некоторые недалёкие люди, но и свой характер, своя история, свои достоинства и недостатки. Кто-то видит в звёздных духах орудие, мне же когда-то выпала счастливая возможность увидеть в них таких же живых существ, как и люди, понять их чувства, стать их другом… даже, наверное, больше, чем другом. Близким человеком… По ходу своей речи Лейла чуть запрокинула голову, её взгляд устремился почти к потолку. Она всё больше уходила в воспоминания, но всё ещё неплохо себя контролировала, не вызывая у своей юной собеседницы подозрений. Люси же, слушая, всё больше выходила из своих безрадостных мыслей, не отрываясь, глядела на златоволосую женщину, большие глаза которой сейчас казались просто огромными и блестели. - Я понимаю… Я тоже очень люблю своих духов… - пробормотала хвостатая фея, неловко закивав. – Вы сильно по ним скучаете? - Да. Очень сильно, - со вздохом признала госпожа Хартфилия. Это действительно было так. Она ни с кем об этом не говорила, даже с бесконечно любимым мужем, хотя он был в курсе того, что её это мучило, тут она не сомневалась. На неё, нет, на них столько всего разом навалилось, и, казалось бы, когда тут грустить о радостных моментах прошлого, нужно разрешать многочисленные нынешние проблемы, пока они не обратились в катастрофу. Тем не менее время находилось, воспоминания заполняли голову, заставляя чуть ли не разрыдаться. Лейла безумно скучала по своим любимым звёздным духам. А самым ужасным ей казалось то, что они не помнят её так же, как она сама ещё недавно не помнила их. Плечи бывшей держательницы опустились, голова склонилась, руки беспомощно обвисли, а взгляд вперился в пол. От её гордой, почти королевской осанки не осталось и следа, вся фигура будто поникла. Драгнил напрочь забыла о не дающем покоя вопросе, что же заставило жену Джуда отказаться от магии, почти физически ощущая веющую от неё невыразимую тоску, и у неё самой защемило сердце. Так захотелось чем-то помочь этой женщине, как-нибудь хоть чуть-чуть утешить её, облегчить её тяжкий груз, исцелить рану. Вновь увидеть тёплую, уже полюбившуюся улыбку. Почти не думая, что делает, Люси поддалась порыву и обняла Лейлу, ей было чуть неловко, а Хартфилия очень удивилась. Но скоро оба чувства сгинули в небытие. По жилам заструилось тепло и спокойствие. Обе на несколько мгновений позабыли обо всём, что их тревожило, внезапно и иррационально почувствовав себя защищёнными и очень счастливыми. Но до бесконечности это продолжаться, увы, не могло. К волшебнице вернулось чувство неловкости, и она аккуратно выбралась из объятий. Она не могла смотреть на Лейлу и мысленно старалась придумать объяснение своему странному порыву. - Спасибо, - негромко, но от всей души, это чувствовалось по голосу, сказала женщина. – Конечно, бывают в жизни трагедии страшнее, но иногда и просто сильные переживания способны разрушить изнутри. И мне всегда казалось, что остановить это разрушение способны не пустые слова, а искреннее участие. Люси почувствовала, что у неё горят щёки. Но в противовес этой вспышке смущения заговорила уверенно и открыто, словно вела беседу с близким человеком. - У Вас есть Ваш муж. Он любит Вас и не даст разрушиться изнутри. - Это точно. Джуд у меня самый лучший! И пока он со мной, я знаю, что у меня хватит сил преодолеть всё, - сказала Хартфилия и улыбнулась. Она не могла сдержать эту сияющую улыбку. Драгнил это слегка шокировало, и её собеседница кратко рассмеялась, сама поняв, как выглядит сейчас со стороны. – Я похожа на влюблённую девочку, да? Не сомневаюсь. Но меня это не стесняет. Мне кажется, это прекрасно любить друг друга спустя столько лет так же сильно, как и тогда, когда всё только начиналось. Их разговор, его тон были какими-то дружескими, рамок становилось всё меньше. Как между подругами или матерью и дочерью. Но блондинка этого, как ни странно, даже не заметила, полностью сконцентрировавшись на смысле того, о чём говорила Лейла. И она не могла с этим не согласиться. И вообще ей почему-то было очень приятно, что супруги Хартфилии так друг друга любят. Она догадывалась об этом, стоило ей только увидеть их вместе, но, услышав сейчас подтверждение этому, Люси вдруг почувствовала, что сама хочет радостно улыбнуться. С чего бы это?.. - Ты ведь знаешь как это? - В смысле? – не поняла Драгнил. А внутри всё напряглось. - Я просто спросила, - Лейла, казалось, чуть стушевалась. – На балу ты поссорилась со своим молодым человеком. - Ах, Вы об этом, - с облегчением выдохнула Люси. – Нет, он обошёлся со мной подло. С ним покончено, чему я очень рада. Теперь всё в порядке. - Правда? – спросила Хартфилия, судя по всему, не очень-то убеждённая. - Правда, - слишком быстро и не совсем искренне откликнулась девушка. Тут же, сама поняв, что опять не убедила, добавила: - Мне, конечно, было очень обидно, я злилась и до сих пор злюсь, когда вспоминаю, но моё сердце не разбито. - Но, мне кажется, ты переживаешь. - Мой бывший здесь ни при чём. - Значит… кто-то другой? После этого вопроса всякое выражение моментально угасло на лице хвостатой феи. Когда Лейла говорила о своих чувствах к Джуду, где-то на краешке сознания заклинательницы возник образ Нацу. Теперь же он стал больше, ярче, застелил собой всё. Женщина сразу заметила, что подняла тяжёлую для Люси тему. Обругала себя за то, что спросила в лоб, безжалостно насыпав соль на рану. Меньше всего на свете она хотела причинять дочери боль, но, с другой стороны, ей необходимо было выяснить всё о взаимоотношениях «сестры» и «брата». Надо было что-то отвечать, но Драгнил, привыкшая всегда, когда кто-либо подбирался к теме её запретной любви, плести с три короба, вдруг почувствовала в себе такую слабость, что сразу поняла: сейчас она просто не сможет правдоподобно соврать. - Извините, но это слишком личное. - Нет, это ты извини, что я лезу тебе в душу. Я вижу, тебе тяжело. И если вдруг нужно поговорить, спросить совета, просто выговориться, иногда и это помогает, то… Но это я так, я не навязываюсь. Лейла чувствовала себя так, будто балансировала на канате, рискуя в любой момент сорваться в пропасть. В каком-то смысле так и было. Она каким-то чудом не выдала себя до сих пор, но продолжала рисковать. Она действительно лезла в душу, будучи Люси, как та была уверена, вроде бы никем. Вероятность того, что держательница не разоткровенничается окончательно, была велика, но бывшая заклинательница духов надеялась на лучшее. На то, что узнает всю правду о чувствах дочери. А Драгнил терялась в сомнениях. С одной стороны, она копила это в себе много лет, почти не имея возможности выплеснуть эмоции. Временами она почти физически ощущала потребность поделиться переживаниями, как и сказала её нынешняя собеседница, просто выговориться, немножко облегчить многотонный груз. Но, с другой стороны, разве можно изложить суть своей проблемы, не выдав личности человека, который и является источником этой проблемы? Даже если она не назовёт имени, догадаться тут несложно. К тому же, Хартфилии дружат с её родителями, а если это дойдёт до родителей… Нет! Ни в коем случае её родители не должны об этом узнать! Никогда. Она не раз думала о подругах, однако рассказать им не могла. Лисанна, которой всё было прекрасно известно, тут же начала бы сводить, ещё чего доброго Мире подробности выложила бы, и тогда от дьяволицы ей точно не спастись. Эльза хорошо знала и её, и Нацу, они часто проводят время вместе. Люси не представляла, что Титания может не догадаться, так же, как не представляла, что ей это может понравиться. А Леви… С Леви вообще всё очень сложно. Будучи сама влюблённой девушкой, словесница вряд ли не заметила похожих симптомов у подруги, вопрос в том, догадалась ли об объекте большого, светлого, но неправильного чувства. Когда блондинке казалось, что Макгарден в курсе, ей становилось дико стыдно и неловко, она чуть ли не сбегала от подруги, чувствуя, что не может даже смотреть ей в глаза. В ином случае ей чудилось, что она видит в каре-зелёных глазах Леви обиду, ибо не доверяет ей свою тайну, в то время как синевласка рассказывает всё о своих непростых отношениях с Гажилом… Маме рассказать о своей любви было немыслимо тем более, хоть Софи (Нацу этим пошёл в неё) порой была не слишком внимательна и сообразительна. Плюс к этому, само по себе понятие инцеста на редкость отталкивающе. Во всяком случае, для Люси оно было именно таким, отчего она частенько сама не понимала, как умудрилась влюбиться в собственного брата. Ей было представить страшно, что подумают о ней люди, узнав правду, как изменится их отношение к ней… И всё же Драгнил, вопреки здравому смыслу, решила рассказать. Быть может, ей просто было необходимо хоть раз в жизни протолкнуть эти слова наружу, выпустить на волю то, что давало ей сил, вдохновения и в то же время постоянно заставляло страдать. По перечисленным выше причинам Люси не могла назвать имён, дат, вдаваться в подробности. Она всего-навсего, может, даже несколько абстрактно, говорила о том, что испытывает. Она говорила, что давно его знает, что они хорошие друзья, что он защищает её и заботиться о ней, что он ей как брат. И она сама не заметила, как её дружеские чувства переросли в нечто большее. Мысли опережали слова, выбирались через окна этого дома, выпутывались из сетей этого дня, момента настоящего, устремлялись в будущее и… упирались в стену. Какое будущее может быть у её любви? Хвостатая фея вновь ощутила поразительную слабость. Она не поняла даже, в теле или в душе, она просто не могла больше стоять на ногах и говорить. Она присела на пол, опустив плечи и направив невидящий взгляд в пол. Если бы в комнате был кто-то третий, то непременно бы заметил, что в эти мгновения Люси удивительно напоминала Лейлу, которая недавно застывала в похожей позе. Внезапно девушка почувствовала тёплые руки на своих плечах и вспомнила о миссис Хартфилии. Бывшая заклинательница ласково гладила её по спине, сопереживая и подбадривая, словно стараясь забрать её печали. И это придавало сил. - Я люблю его. Но мы никогда не сможем быть вместе… Он любит другую. По сути, она не соврала. У Нацу ведь есть Руби, но если он её и не любит и они однажды расстанутся, драгонслеер едва ли будет одинок. В конце концов встретит какую-нибудь девушку, и, как бы хороша она ни была, Люси всё равно будет дико ревновать и страдать. Как уж тут быть счастливой? - Вам, наверное, это кажется ужасно глупым. Вы гораздо старше меня, больше знаете жизнь, и, должно быть, думаете, что я глупая 18-летняя девочка и просто не знаю, что такое настоящие проблемы. - И вовсе я так не думаю. И к твоим чувствам отношусь серьёзно, - заверила Лейла и, встретившись с недоверчивым карим взглядом, продолжила: - Так же, как люди могут по-настоящему страдать в любом возрасте, так и настоящая любовь способна в любом возрасте зародиться. Мне самой было 18, когда я встретила Джуда. - Я сама обо всём этом знаю больше из книг. Но, наверное, так оно и есть в жизни, или почти так, а иначе почему столько разных людей описывают похоже, зачем им всем врать?.. Хотя не знаю. В книгах-то постоянно пишут о настоящей любви, такой, что бывает раз в тысячу лет. Эта любовь, даже если герои в конце и не остаются вместе, многое даёт, помогает понять себя и смысл жизни. Но часто ли такая любовь встречается в реальной жизни? Если честно, то, думаю, нет. Но я действительно очень его люблю, мне всё равно, кто поверит в это, а кто – нет, я просто знаю, что это так. Но я не чувствую себя счастливой, я мечтаю избавиться от своей любви… Хочу верить, что однажды она пройдёт, и я смогу быть счастлива с другим. Но не верю. Вряд ли я смогу ещё к кому-то испытать подобное, - блондинка шумно вздохнула и отвернулась, прикрыв лицо рукой и тут же почувствовав, как из глаз хлынула горячая, солёная жидкость. Волшебница уже не беспокоилась о том, какое впечатление производит, она просто не могла больше сдерживаться. Невозможно описать, какой отклик в сердце Лейлы нашёл этот всплеск чувств. Все истерзавшие скрываемые чувства и невысказанные слова стали ничем по сравнению со слезами, блестевшими в карих глазах Люси. А что может быть мучительнее для матери, любившей и продолжавшей любить своего ребёнка, несмотря на разлучившие их перипетии судьбы, чем его страдания? Мать пропускает через себя всю боль ребёнка и готова мир перевернуть, забыть обо всём, лишь бы избавить своё чадо от этой боли. И именно так чувствовала себя сейчас госпожа Хартфилия. «Всё, хватит, - решила она про себя. – К чёрту весь наш план, придумаем другой. Люси не должна страдать». - Не нужно плакать, милая. Ты… вы обязательно будете счастливы вместе, потому что… Лейла только набрала побольше воздуха в грудь, чтобы сказать самое главное, как её остановил звук открывающейся двери. Это был Джуд. Мужчина явно собирался что-то сказать, но его слова застряли в горле, когда он увидел жену и их гостью сидящими на полу и едва ли не заливающими комнату слезами. Слеза, уже давно медленно катившаяся по лицу Люси, достигла подбородка и, сорвавшись с него, упала на грудь. Почувствовав её, девушка встрепенулась, инстинктивно приложила руки к лицу, внезапно осознав, как, зарёванная, выглядит сейчас и какое впечатление производит. Очень захотелось умыться. Неловко извинившись перед гостеприимными хозяевами, Драгнил ринулась в ванную и чуть ли не на полную открыла кран с холодной водой. Ни о чём конкретном думать не получалось. Все мысли и переживания тесно переплелись между собой и проскальзывали в сознании фрагментарно, резко начинаясь, также резко прерываясь и быстро сменяясь. В этой неразберихе, казалось, что чокнулся. Тем не менее, хорошенько умывшись и вытерев насухо лицо, заклинательница почувствовала, что ей лучше. На последние слова Лейлы она почти не обратила внимание. А зря… Выйдя из ванной, блондинка услышала голоса супругов, доносившиеся с кухни. Говорили они негромко, но и не шёпотом, да и вообще едва ли стали бы столь неосторожно обсуждать какие-то очень личные и тайные дела. Однако отчего-то Люси не захотелось выдавать своё присутствие, и она на цыпочках подкралась поближе к кухне, чтобы не упустить ни одного слова. Не сказать, что это было очень красиво и очень правильно, но хвостатая фея не смогла удержаться. Её ужасно интересовали Хартфилии, и никакого стыда из-за своего чрезмерного любопытства она не чувствовала. - Милый, ты уверен, что так будет лучше? - Да, Лейла. Ты ведь и сама прекрасно это понимаешь. - Да… Однако от этого столько страданий… - Люси живо представила себе, как бывшая заклинательница заламывает руки, как на её красивом лице залегла болезненная морщина. - Знаю. Но ведь это не навсегда. Скоро всё кончится. Ответом ему послужил тяжёлый вздох и, как волшебница была уверена, кивок. - Ты неважно выглядишь. Допивай чай и пойди отдохни, - предложил Джуд. - Ты прав, я чувствую себя не очень. Но Люси… - Не переживай за Люси, я позабочусь о ней. А ты сейчас подумай о себе. Тебе просто необходимо немного поспать. Лейла не стала спорить с мужем и скоро, очевидно, допив чай (Люси не могла этого видеть), покинула кухню. Но перед этим Драгнил снова представила себе, как Джуд забирает у жены пустую кружку и нежно целует в лоб. К счастью, выхода из кухни было два и миссис Хартфилия воспользовалась не тем, у которого притаилась гостья этого дома. И чуть позже эта гостья с самым невинным видом прошла на кухню. - Чаю? - Да, спасибо, - слегка улыбнувшись, приняла предложение хозяина дома Люси. – А где госпожа Хартфилия? - Она прилегла, ей немного нездоровиться. Внимательно вглядевшись в лицо этого мужчины, девушка вдруг поняла, что он тоже выглядит не слишком здоровым. Болезненно-бледная кожа, впалые щёки, мешки под глазами… Она заметила это сразу, но не придала тогда особого значения. А вот сейчас… Может быть, переживания за жену так на него влияют? Или тут что-то другое? Взгляд заклинательницы, бродивший по кухне, уткнулся в висящие на стене часы. Сначала она подумала, что они отстают, ибо не может быть сейчас так рано, с момента, когда она сбежала от друзей, казалось, прошла уже уйма времени. Но потом Драгнил вспомнила, что подрыв поезда произошёл посреди ночи, новый день тогда только начался. Вместе с этим воспоминанием был осознан ранее пропущенный мимо внимания факт, что столкнулась с Лейлой она именно в такую несусветную рань, хоть и было уже светло. Чего же Хартфилии не спалось, тем более, если она не вполне здорова? Куда ей понадобилось бродиться с кучей книг? И эти книги… Память Люси активно начала воспроизводить мелкие детали, на которых не было заострено внимание раньше. В том числе память напомнила, что обложки нескольких книг были исписаны странными символами. Все эти детальки могли быть никак не связаны друг с другом и не нести в себе ничего любопытного. Однако интерес к супругам Хартфилиям увеличился во сто крат. Но демонстрировать свой интерес ей не хотелось, и она размышляла над тем, какой вопрос задать, чтобы он был и не бестактным, и информативным. Сейчас представилась хорошая возможность пообщаться с Джудом, и её нельзя было упускать. Хотя с Лейлой, вне всякого сомнения, ей было легче найти общий язык. Так ничего путного и не придумав, держательница спросила просто: - Скажите, а чем конкретно Вы занимаетесь? Я знаю о Ваших железных дорогах, но это ведь далеко не всё, верно? Как Люси и ожидала, мистер Хартфилия начал рассказывать о своей работе очень подробно и самозабвенно. И, к своему удивлению, очень скоро она искренне заинтересовалась его рассказом. Желая проиллюстрировать свой рассказ, мужчина решил показать гостье свою библиотеку. Это место поражало. Во-первых, размерами: стеллажей было много, и их ряды, казалось, имели протяжённость в несколько километров. Честное слово, невозможно было отделаться от мысли, что, если крикнуть тут, эхо обязательно отзовётся. Во-вторых, здесь было по-старинному роскошно, как в музее: можно было бесконечно любоваться всем вокруг, боясь прикоснуться. В-третьих же, эта библиотека словно источала магию знаний, во всяком случае, в хвостатой фее тотчас пробудилось желание покопаться в этой библиотеке, отыскать самые интересные фолианты и изучить. Хватало книг по направлениям деятельности, явно нужным мужчине по работе. Но встречались и статьи журналов, и художественная литература, и фолианты, информация в которых излагалась при помощи непонятных иероглифов. Но, как оказалось, в этой библиотеке обитали не одни только книги. В центре огромной комнаты стояли широкие и длинные прозрачные столы с макетами заведений Хартфилия, его железных дорог с поездами, заполненными фигурками людей. Некоторые полки стеллажей украшали статуэтки, что были либо трофеями, либо какими-то наградами, либо подарками от партнёров. «Сколько же он работает? – невольно подумалось Люси. – Чтобы одну такую библиотеку обустроить нужно немыслимое количество средств вложить…» Джуд будто прочёл её мысли. - Некоторые думают, что управляться с моей работой легко. Они заблуждаются, они понятия не имеют, сколько усилий я прикладываю. И дело не только в деньгах, хотя не стану отрицать, они играют значительную роль в моей жизни, как и в жизни каждого. В нашем мире без денег не прожить. Однако я так много работаю ещё и потому, что люблю работать. Лентяев вокруг полно, и они ни за что не поверят, что можно любить работу и наслаждаться своим трудом. И мне жаль этих людей. Пусть я часто работаю на износ, пусть не всегда высыпаюсь и мало развлекаюсь, но зато ни один мой день не бывает пуст, каждый день я делаю что-то полезное и не только для себя. Работая, я обретаю новые знания, приобретаю новые навыки. И могу откровенно сказать, что тогда я чувствую себя счастливым. Люси не могла не улыбнуться. Она прекрасно понимала, о чём говорил мистер Хартфилия, ей было знакомо это чувство наслаждения, обретаемое в труде. Пусть на тех же заданиях она из команды всегда уставала быстрее всех и начинала своим нытьём действовать всем на нервы, но, когда речь шла о написании её романа, всё было совершенно по-другому. Бывают в творчестве и чёрные полосы, однако, когда вдохновение накрывает с головой, рука с пером всё никак не останавливается. Жаль только, нельзя сидеть и писать двадцать четыре часа в сутки. Жизнь вокруг тебя течёт, не всегда считаясь с тем, что к тебе припёрло вдохновение. Днём присесть за стол, пописать удавалось редко, постоянно кто-нибудь отвлекал, таща на задание, прося приготовить ему бифштекс, сходить вместе по магазинам, желая поделиться потрясающей новостью… Но писать было надо, упускать драгоценное вдохновение было никак нельзя. Вот и сидела заклинательница духов по ночам с листом, пером с чернильницей и включенной настольной лампой. Творила. Могла больше недели совершенно не высыпаться. А от недосыпа ещё голова начинала болеть. Но блондинку это никогда не останавливало. Она глотала таблетки, чашками вливала в себя кофе и продолжала в том же духе. И была абсолютно счастлива. Однако её писанина не всегда была для неё источником лишь положительных эмоций. Была тут и своя обратная сторона. Особое место среди идей Люси занимали те, что она использовала в своём романе. Этот роман был её мечтой. Она мечтала, жаждала написать глубокую работу, где осветила бы многие немаловажные жизненные проблемы. Ей хотелось, чтобы её роман читали не отрываясь, понимали символы, искренне сопереживали героям, представляли рассказанное на страницах как наяву… В общем, ей хотелось того, чего, наверное, хочется каждому писателю. Вот только не каждый писатель был столь не уверен в себе, как она. Недостатка в идеях для романа не было, была написана куча фрагментов, планов, сюжетных линий, герои, вроде, продуманы. Что ещё надо? Пиши себе спокойно. Ан нет, не выходило, что-то постоянно шло наперекосяк, сюжетные линии не желали гармонично переплетаться, становиться единым целым. Всегда находилась деталь, которую забываешь учесть, на некоторых моментах вдохновение не желает приходить ни в какую, и текст получается сухой и неинтересный, а для описания чего-то не помешал бы личный опыт. Безусловно, поводов для волнений и сомнений у держательницы было более чем достаточно. Иногда она ощущала себя настолько никчёмной, что хотела сжечь свои давние, объёмные наработки по роману и писать только маленькие, не перегруженные глубоким смыслом рассказики. Но до сих пор этого не сделала. Да что тут говорить, Леви всё время напоминала ей, что она обещала показать роман, когда он будет готов. И Люси говорила, что покажет, а про себя с ужасом думала, что же она покажет, будет ли роман вообще когда-нибудь дописан, а если вдруг и будет, то что это получится за кошмар. Может быть, следует спросить совета у Джуда? Уж ему-то точно не занимать уверенности в себе, и идти к поставленной задаче, несмотря ни на что, он умеет. - Но Вы ведь не всегда были так успешны. У каждого человека бывают неудачи. У Вас никогда не возникало желания всё бросить? Вы никогда не сомневались в том, что правильно выбрали свой путь? Могло показаться, что после этих вопросов муж Лейлы стал смотреть на свою собеседницу уничижительно, словно сверху вниз. На самом же деле его взгляд просто стал более внимательным, Люси буквально чувствовала, как его глаза, цвета которых она никак не могла угадать, ввинчиваются в неё, проходя сквозь её панцирь и добираясь до души. Он, несомненно, был умён и, похоже, как и его жена, умел читать между строк, понимать истинный смысл каждого завуалированного вопроса и высказывания. - Конечно, тяжёлые времена были и не единожды. И сомнения были, и желание сдаться было. Однако я не сдался, продолжая биться, ранясь, падая. Затем вставал и начинал всё сначала. Не скажу, что это было легко, было очень тяжело, иногда казалось, что и вовсе неподъёмно. Но постепенно дела стали налаживаться, я научился видеть свои ошибки и усердно трудиться, чтобы их исправить, научился отличать конструктивную критику от неконструктивной, стал стрессоустойчивее. Успехов стало больше, чем неудач, а сомнений оставалось всё меньше. И я смог достичь моих теперешних высот. И, знаешь, что не давало мне сдаться каждый раз? - Что же? – спросила блондинка, чуть ли не заворожено слушая мужчину, не сводя от него глаз. - Лейла. Именно она каждый раз отводила меня от пропасти отчаяния. Часто она верила в меня больше, чем я сам в себя верил. Она всегда старалась мне помочь, невозможно сказать, сколько она всего сделала для меня. Без неё я бы не справился. Я очень ей благодарен и всегда буду любить её поэтому ещё сильнее. И надеюсь, что я тоже помогал ей тогда, когда это требовалось. А тебе, Люси, я хочу пожелать осуществить свою мечту. И осуществить в лучшем виде, для этого, не ленясь, а очень стараясь, как следует всё обдумать, проработать каждую деталь. Пробовать снова и снова до победного конца. Ты всё сможешь, если не сдашься. Я в тебя верю. Кареглазая девушка снова почувствовала, что улыбается. Эта улыбка была несколько неловкой, но зато идущей от самого сердца, согретого вызванным этими словами не до конца понятным, но до одури приятным чувством. В эту минуту Люси впервые за уже долгое время ощутила прилив творческих сил, её наполнила уверенность, что она всё может, и никак иначе. А ещё внезапно так сильно, как никогда прежде, Драгнил захотела заняться развитием своих магических навыков. Она всегда мечтала быть сильной, и пора уже начать прилагать усилия к этому, расти над собой, а не думать в битве с более сильным противником о том, чтобы сдаться заранее. Удивительно, как на неё повлияли простые слова Джуда. Наверное, потому что в них была истина. И истина эта прежде всего в том, что нельзя сдаваться. И нельзя жить в панцире. Близкие люди – это твои силы, твоя поддержка и опора. Господин Хартфилия помог сейчас Люси так же, как ему самому помогала его любимая женщина. Джуд будто прочёл мысли заклинательницы и продолжил их. - Во мне очень многое изменилось, когда я встретил Лейлу. И изменилось, не стану скромничать, в лучшую сторону. Лейла уменьшила мои недостатки и приумножила достоинства. - А как вы впервые встретились? - Прикрывать надо эту лавочку. - Считаешь, всё настолько безнадёжно? - Уверен! Она не только не приносит уже никаких доходов, по ней растут убытки. Если продолжится в том же духе, мы начисто разоримся. Никакая реклама тут уже не спасёт, единственный выход – закрыть… - Кто что собирается закрыть? Мужчины, обсуждавшие наболевшую общую проблему, дружно подняли взгляд на ту, что не слишком вежливо вмешалась в их разговор. - Здравствуй, Лейла, - улыбнулся ей один из них, тот, что знал её немного лучше остальных. – Мы говорим о нашей кондитерской лавочке. - Кондитерской? – карие глаза светловолосой красавицы тотчас загорелись, совсем как у маленьких детей при виде конфет и пирожных. – И какие же с ней могут быть проблемы? - Мы на ней не зарабатываем, а разоряемся, - снисходительно объяснил Джуд. - И поэтому собираетесь закрывать?- теперь Лейла смотрела на них как на полоумных. – Ну вы даёте! Сумасшедшие… - Ну, коль ты такая умная, может, поможешь наладить торговлю в этой лавке? – слегка насмешливо предложил блондин, слабо веря этой ещё вчерашней девочке. - Легко! – сразу приняла вызов та. И она взялась за дело. Наблюдавшим за ней владельцам кондитерской лавки оставалось только открывать в изумлении рты и спорить, не владеет ли она ещё какой магией, кроме призыва звёздных духов. Потому что то, как она преобразила это место, иначе, чем магией, не объяснялось. Пусть здесь не порхали сказочные феи, посыпая всё золотой пыльцой, зато воздух тут буквально пах сказкой, детством, радостью. Казалось, что одна сахарная вафля с этого прилавка способна поднять любое плохое настроение, а шоколадный аромат – разгладить на лицах молодых и старых морщины, вызванные усталостью и рассерженностью. Сладости здесь действительно стали волшебными. И волшебством этим их наполняла очаровательная продавщица, неунывающая и бесконечно дружелюбная по отношению ко всем заходившим в кондитерскую лавочку. Тогда-то Джуд и присмотрелся к ней внимательнее. Конечно, он видел её и раньше, всё-таки они в одной торговой гильдии состояли. Но видел лишь мельком и издалека, не общаясь с ней. А вот теперь она стала ему необычайно интересна. Ей было всего восемнадцать лет, её красота цвела пышным цветом. Плюс к этому, она была умной, доброй, её фантазия, наверное, могла свернуть горы, найдя оригинальный выход из любого тупика. Она источала магию одной улыбкой, одним жестом. Казалось, не найдётся во всей Вселенной ни одного человека, к которому она бы не смогла подобрать ключик… Разглядев Лейлу, Джуд понял, что будет полным идиотом, если упустит такое сокровище…