сoma

Любовь это просто туман, который рассеивается с первым лучом реальности.

      Первый летний день рассыпается неоновыми искрами воспоминаний по истощенным любовью плечам. Огоньки впиваются в кожу, проникая в кровь. Они разносятся по всему организму, цепляясь за нервные окончания, вздыбливая пульс и память. Боль.       Все, что осталось среди пепелища проигранных битв. Это единственное, что все ещё доказывало её существование пока жизнь крошилась в руках, осыпаясь сухой землёй на острые коленки и платье цвета приторного латте из кофейни, что через дорогу от приевшегося вуза. «Привет»       Шестью буквами в солнечное сплетение. Выбитый воздух из легких, застрявший на связках сиплым воем, что с треском рушит с трудом сооруженную защитную стену. Светодиод смартфона навязчиво мигает лазурно-синим, оповещая о пришедшем сообщении, немо требуя его прочтения. Голова у девушки идет кругом, — от прошлого не убежишь. Оно всегда догонит, схватит за волосы, ударяя лицом о холодный кафель, и поприветствует с улыбкой садиста на губах, что стали личным ядом.       Нора дрожит. Лихорадка охватывает изможденное тоской тело, выбивая ритм, что мог бы стать синонимом всеобъемлющего страха. Она не верит в происходящее. Жмурится, сбивчиво считая до десяти, в попытке за десять чертовых секунд вновь возвести стену, что строила последние полгода. Впустую. Жалобный писк телефона, что до боли стиснут тонкими пальцами, доказывает, что это не сон, а внутри все обрывается вместе с новым сообщением: «Давай поговорим?»       Нора смеется. Лавандовый мед с молочным печеньем — поперек глотки. Зеленый мятный чай обжигает полость рта, выламывая зубы ноющей болью, в то время как ей хочется раскрошить его зубы в мелкую пыль. И плевать уже будет на ссадины на руках, бледных костяшках тыльной стороны ладони… потому что кроме толстого слоя ненависти к Каю, которое разъедает её нутро, нет ничего.       Июнь наполняет тело невыносимым жаром, вздыбливая вены с пенящейся кровью поверх тонких рук. Негнущимися от страха пальцами девушка отвечает на сообщение, соглашаясь на встречу в уютном-кафе-где-они-всегда-мирились. И она не знает, что делать дальше. Не знает, к чему готовиться, как вести себя, как уговорить чертов метеорит упасть на её голову прямо сейчас, чтобы не допустить очередной ужасной ошибки. — Я сбиваю каждый метеорит, что ты просишь упасть.       Нора поднимает взгляд на черноволосого парня с глазами цвета маренго. Кай улыбается от чего вокруг тех самых глаз собираются морщинки. Они сидят на одной из скамеек в глубине какого-то двора и кажется, что все по-старому. Вот он — мальчик-солнце, вот она — девочка-холод и вместе они могут всё. Однако «всё» никогда не бывает таким каким кажется. — Ты изменилась. — А ты всё тот же, — она обкусывает кожу с губ, слизывает капельки крови и улыбается. — Всё тот же Кай, которого я знала.       Вычурность в каждом движении; в каждом взгляде и слове. Его руки плетями висят вдоль тела, разукрашенные венами, чуть тронутые поцелуями солнца… руки, которые она любила когда-то давно. Мужчина, который был всем миром. Тот, ради которого она бы умерла, но который никогда бы не умер за неё. — Я скоро уезжаю… — Я знаю, — Нора отводит взгляд от острых ключиц, выглядывающих из выреза белой футболки. — Откуда? — Ты бы не написал иначе, — пожимает она плечами. — Для тебя это словно маленькая смерть, а перед смертью все любят замаливать свои грехи. — Возможно, — усмехается он. — Тогда все закончилось плохо… я не должен был так поступать. Просто всё в жизни так запуталось и я не понимал, что чувствую. Не знал, как поступить и решил, что будет лучше оставить тебя. Простишь за это? — Простить? — девушка усмехается. — А как же твоя любимая Герда? — Мы расстались, — пожимает плечами парень. — Вот, — Кай протягивает Норе цепочку с подвеской, — это всегда принадлежало тебе.       Холод металла обжигает миниатюрную ладонь, а внутренности словно сжимают стальные тиски. Кай знает, что безделушка была когда-то символом их отношений. Их близости. Он знает, что это значит для неё, и видит, что это не изменилось. Нора нервно дергает плечами, а после прячет растерянность за ядовитой ухмылкой: — Расстались? Мне бы посочувствовать, но я даже не подумаю.       Фантасмогория разума. Солнце вгрызается в кожу, обжигая и сталкивая взгляды двух некогда влюбленных людей. Нора смотрит с едва прикрытой усмешкой, а затем ловким движением застегивает цепочку на своей шее. — Прощаю. Незакрытый гештальт их отношений остается таковым, а Нора, оказавшись в крепких объятиях Кая, понимает: она пожалеет, что не закончила всё здесь и сейчас.