Исход земной цивилизации: Анклав

После скоростного подземного поезда до Бад-Тибира Ривку слегка мутило, а впереди еще предстояла долгая дорога на Марс. Два с половиной часа неизвестности. Ни тренажеры, ни центрифуги, ни имитаторы невесомости не могли в итоге дать полной картины того, что придётся испытать в реальности. И вот, сидя среди остальных курсантов с ее факультета в космическом шаттле и слушая переговоры пилотов с диспетчерами, Ривка поневоле переживала, как она перенесет полет, но в то же время никак не могла полностью осознать, что вскоре выйдет за пределы атмосферы и окажется в открытом космосе. И ее сердце подпрыгивало то от радости, то от волнения, смешанного со страхом, то от печали расставания с Александром, Даной и остальными ребятами, то от душевной боли, что вся ее семья остается на Земле и даже не знает, насколько далеко ее забросила судьба. Она смотрела на то как Сэм, проверив крепления кресла, нежно взял за руку Летти — вчерашний вечер для них закончился страстным поцелуем. Перед полетом они выглядели чуть напряженными, но счастливыми. Летти вообще многих удивила. Оказывается, и она могла быть приземленной и умела радоваться простым человеческим радостям. И уже на обратном пути в академию она беззастенчиво склонила голову на плечо Сэма, глядя за окно на проносящийся мимо Иерусалим. Надо отдать должное Дане и Мин Чжи, которые сохранили тайну Ривки с Александром от других; Мин Чжи, кстати, плотно стиснув зубы, сейчас смотрела перед собой, тоже волнуясь перед первым полетом. Пилоты, которых прислали с Лахму за новым потоком курсантов из Нью-Бабили, выглядели уверенно и спокойно, Ривка наблюдала за тем, как они одну за другой проверяют все системы, а командир запрашивает разрешение на взлет. Ривка знала каждый их шаг, каждое действие, понимала каждое слово в переговорах с диспетчерами, которые транслировались в гарнитуры каждого курсанта — как небольшая тренировка полета. Она на миг прикрыла глаза, почувствовав, как шаттл оторвался от зиккурата Бад-Тибира и, совершая вертикальный взлет, стал отдаляться от Земли, заставляя сердца молодых пилотов трепетать от волнения и радости. Жаль, им не удалось увидеть Бад-Тибира во всей его красе, так как с подземного поезда пилотов сразу же увели в зиккурат. В пассажирском отсеке не было иллюминаторов, и курсанты не могли насладиться видом отдаляющейся планеты, да это было бы и невозможно, учитывая сумасшедшую перегрузку. Пригвоздив к креслам, беспощадная физика заставила их желудки устремиться вниз, а спины напрячься. Тряска была весьма ощутимой, но, благодаря стабилизационной системе, не такой сильной, как показывали на взлетах земных кораблей в научных фильмах о космосе. Тем не менее, Ривка все равно опасалась, что может не выдержать и выплюнуть свой завтрак. Она старалась думать о маме, об Александре и о дедушке, но бешено колотящееся сердце выбрасывало все эти мысли, делая голову абсолютно пустой, готовой вместить только всеобъемлющий страх перед неизведанным. И то же чувство страха заставляло ее беззвучно повторять имя Господа из несуществующей религии ее прошлой жизни. В лобовых иллюминаторах виднелась приближающаяся темень космоса, когда, преодолев гравитацию и атмосферу, они стали постепенно замедляться, готовясь к переходу на гиперскорость. — Вы как там, новички? — раздался голос командира в гарнитурах, когда курсантам наконец-то удалось перевести дыхание. — Хорошо, сэр, — ответила за всех Ривка после чуть тяжелого вздоха и, оглядев обескураженных взлетом молчаливых сокурсников, добавила: — Пока живы… — Звучит обнадеживающе, — хмыкнул командир и, переключившись на диспетчера, сообщил: — Раптор ZX2, Бад-Тибира-подход, добрый вечер. На выходе из орбиты, разрешите переход на гиперскорость, — пока бортинженер тестировал гиперпривод, запросил он, и курсанты, затаив дыхание, стали ожидать «прыжка»; кто-то покусывал губы, а кто-то, словно изваяние, замер, держась за крепления безопасности. — Бад-Тибира-подход, Раптор ZX2, добрый вечер, семьсот вправо, встречный слева на сто сорок, — диспетчер скорректировал курс, так как навстречу по названной траектории летел корабль. — Раптор ZX2, принято, — сообщил пилот, выполняя маневр, после его завершения он сообщил: — Раптор ZX2, семьдесят влево выполнил. — Бад-Тибира-подход, Раптор ZX2, переход на гиперскорость разрешаю, — ответил диспетчер. — Раптор ZX2, выполняю. Новички, держитесь. Под курсантами, ровными рядами сидящими за двумя пилотами, завибрировали кресла. Второй пилот опустил затемняющие линзы на лобовые иллюминаторы. — Я сейчас блевану… — раздался чей-то испуганный голос. В тот же момент, не успев шикнуть на сокурсника, Ривка почувствовала, как ее внутренности скрутило и отбросило назад к спине, еще немного и, она была уверена, что буквально диффундирует в своё кресло. Она не чувствовала ни рук, ни ног, в горле пересохло, ее ощущения вряд ли можно было с чем-то сравнить — словно нечто двигало ее сквозь безболезненную, но неминуемую агонию прямо в лапы смерти. По мере того, как анкийцы внутри шаттла стали привыкать к скорости, на которой им предстояло пролететь два часа и двадцать три минуты, Ривка потихоньку начала ощущать свое тело. Пилоты в креслах впереди были неподвижны, никто ничего не говорил, просто потому что не мог, и в шаттле воцарилась мертвая тишина, не считая назойливого гула гипердвигателя. Только спустя минуты четыре в эфире раздался голос второго пилота: — Ну что, детки, вы как? Но ответом ему была гробовая тишина, курсанты еще не осознали, что можно двигаться и говорить, а сидели, пригвожденные к месту, словно огретые по голове пыльными мешками. — Похоже, перепугались, командир Дэвидс, — усмехнулся второй пилот и, ткнув по кнопке справа, отключил стопор защитных креплений, похожих на те, что используют в открытых кабинах чертового колеса; откинув защиту через голову, пилот обернулся назад, встретив взгляд пяти пар испуганных глаз сидящих в первому ряду курсантов. — Вольно, салаги, все закончилось. Ваше тело привыкло к гиперскорости. Первым пришел в себя сидящий справа от Ривки Сэм: — Я забыл купить памперсы… Сэр, — протянул он, заставив пилотов рассмеяться. — Чарский, ты как всегда! — засмеялась Ривка, только как-то неестественно, чуть истерично. — Остальные живы? Послышались редкие и неуверенные ответы с дальних рядов. Переведя дыхание, Сэм посмотрел на одеревеневшую Летти и откинул крепление безопасности, заключив ее ледяные пальцы в ладони. Она только сейчас отреагировала и посмотрела на него, будто впервые видит. — Ты в порядке? — осторожно спросил он, и она, сглотнув, кивнула. — Мара, эй, Мара! — позвал кто-то со второго ряда. — Ребят, она в отключке. Передние ряды, откинув крепления защит, пооборачивались, чтобы убедиться в правдивости слов Финига, сидевшего по правую руку от нее. — Тоже мне, фараонша долбаная, — фыркнув, бросил курсант, который не раз подвергался ее нападкам. — Мы самые умные и самые сильные! — передразнил он ее. — А сама… — Шмидт, рот свой закрой! — рявкнула Летти в эфир, очнувшись, когда услышала пресловутое «фараон», и автоматически встала на защиту своих по рангу. — Мне самому хочется голову в песок засунуть, когда ты так кричишь… Но это чертовски сексуально. Курсанты заржали, а Летти смерила сказавшего это Сэма уничтожающим взглядом, и тот шутливо втянул голову в плечи. — Тише, детишки, — донесся голос борт-инженера. — Сейчас посмотрим, что там с вашей Марой, — он ткнул по приборной панели, включив диагностику ее состояния, затем встал со своего кресла и, пройдя между Мин Чжи и Харукой, подошел к Маре. Это был громадный двухметровый мужчина на вид тридцати земных лет, с квадратным подбородком и прической в стиле Арнольда Шварцнегера из Терминатора. Ривка решила, что, открыв глаза, Мара может вновь потерять сознание от лицезрения этого чудовища Франкенштейна — красивым его язык не поворачивался назвать, хотя он и был анкийцем. — Ничего, через минут пять очнется, первый раз всегда трудно, — сообщил он, оттянув ей веко и посветив маленьким фонариком в глаза. — Вообще, надо сказать, вы молодцы. В прошлый раз, когда мы перевозили курсантов, слегло семь человек… — Харука, ты как? — уточнила Ривка, а Мин Чжи тронула ту за плечо; у нее на лбу блестела испарина. — Ничего, просто испугалась немного, — пискнула Харука, сжав кулачки и оленьими глазками посмотрела Ривку. — Ты чего такая спокойная? Ривка пожала плечами: — Ну не сказать, что спокойная, у меня до сих пор коленки трясутся. — Торн, проверь гравитационный прибор, кажется, у нас небольшое отклонение от нормы, — позвал капитан бортинженера, и тот, шагнув обратно к экипажу, сказал: — Да, тяжеловато будет, — оценил тот гравитацию по своему ощущению, и, присев, крутанулся на своем кресле вправо, где находились датчики и панель управления, занявшись диагностикой неисправности системы. Мара очнулась, как и говорил Торн, через пять минут, но Шмидт не стал высмеивать ее, опасаясь последствий. Она не сразу поняла где находится, однако быстро пришла в себя, сделавшись привычно-надменной. Внезапно в салоне задребезжал тревожный предупредительный сигнал, и курсанты синхронно смолкли, ожидая приговора. — Не ссыте, малявки, на этом шаттле иногда барахлит парктроник, — грубовато сообщил Торн, углубившись в изучение систем корабля. — Это что, шутка такая? — нахмурился Сэм. — Юмор ВГС*, малыш, — донесся низкий насмешливый голос командира. — Сэр, на радаре по левому борту грузовой крейсер на гиперскорости, — внезапно воскликнул второй пилот, следящий за навигацией. — Расстояние? — тут же командир сделался предельно серьезным, позабыв о шутках. — Семьсот шестьдесят девять тысяч километров. Расстояние до крыла пятьдесят три слева, верхний — сорок, — Пересечение через две минуты. — Что?! Какого… — командир, не успев выругаться и считая драгоценные секунды, уверенно приказал второму пилоту: — Леви, ручное управление, курс — пятьдесят градусов вправо, двадцать — снижение. — Но, сэр, мы на гиперскорости! Курсанты прекрасно понимали что происходит. Расстояние в пятьсот тридцать футов между крыльями для кораблей, несущихся на гиперскорости, могло стать фатальным — ударная волна, создаваемая выхлопом мощного гипердвигателя грузового крейсера, могла разорвать их шаттл в щепки. Грузовой крейсер, который был громадиной в сравнении с ними, мог отделаться вылетом пары-тройки систем, но для маленького пассажирского шаттла подобная встреча будет чревата катастрофой. Это как если шлюпка встретится бортом с несущимся навстречу Титаником. — У нас нет времени, Леви, ты знаешь, что грузовой крейсер не сможет замедлиться за это время настолько, чтобы мы разошлись с минимальными повреждениями! И опасения второго пилота были оправданными. На такой скорости отклонение на пятьдесят градусов грозило выходом из строя навигационных систем, а также исчезновением с радаров Лахму и Земли, если их занесет слишком далеко. На гиперскорости любые маневры запрещались именно из-за этого, так как рассчитать градус поворота не была способна ни одна вычислительная машина. Корабли, движущиеся на гиперскорости на автопилоте, были подобны фуникулерам, которые не могли и не должны были менять курса — "железного троса". Полная остановка еще опаснее, так как небольшой шаттл превратился бы в невесомый полиэтиленовый пакетик, попавший в порыв созданного несущимся поездом потоком воздуха. Даже с учетом того, что они находились в вакууме. Был лишь один выход: не меняя скорости, отклонить их шаттл в сторону и отвести на безопасное расстояние, стараясь пройти сквозь создаваемую грузовым крейсером ударную волну. Ривка замерла в кресле, побелев как полотно. Если они, согласно маневру, выбранному капитаном Дэвидсом, уйдут на пятьдесят градусов и на двадцать по диагонали влево вниз, то потеря связи с Лахму и Землей может стать самой меньшей из проблем. Учитывая сокращающийся разрыв, полететь могут и другие системы, вплоть до полного отказа всех трех двигателей и гиперпривода. — Леви, выполнять! — рявкнул командир. — Торн, активизировать шлемы и подачу воздуха! Стопор защитных креплений! Ривка почувствовала, что ее намертво пригвоздило к креслу, а из железного воротника летного костюма, в которые их нарядили перед вылетом, согласно инструкции по безопасности, выезжает и собирается вокруг головы шлем из высокопрочного эластичного пластика, который был втрое крепче любого бронированного стекла. Ривка, ощутив подачу воздуха в герметичный шлем, глубоко вздохнула; она тряслась, зная из уроков по летательным аппаратам и тренажеру, чем может закончиться подобная ситуация. — Лахму-центр, Раптор ZX2, код HANA, маневр 50 градусов вправо, 20 вниз. Приступаю, — отправил короткое сообщение, информирующее о том где их придется искать, командир. — Ручное управление, — сообщил электронный голос бортового компьютера, и командир вцепился в штурвал, отклоняя шаттл в сторону по прибору наведения буквально на глаз, так как автопилот мог лететь только вперед. Курсанты были ни живы, ни мертвы. Была ли это ошибка диспетчера Бад-Тибира-подход или глюк локаторов навигационной системы — более не имело значения. На гиперскорости не работали никакие средства связи с Лахму или Землей, кроме радара, сообщающего о встречных и попутных суднах, и капитан действовал на свое усмотрение, согласно чутью, зная, что сообщение об их приблизительном местонахождении дойдет не сразу, а только когда их шаттл сбросит скорость. Окажись они вне зоны действия навигационной системы, оно может и вовсе не дойти. Риск был велик, но действия опытного экипажа, словно единого мозгового центра, внушали надежду. Борт-инженер обрубил связь между гарнитурами курсантов и экипажа, чтобы не распространять панику. И тут… Грохот бортовых приборов и скрип фюзеляжа, крик второго пилота и прерывающийся гул двигателя… Шаттл стало медленно закручивать в спираль, но такой скорости это было ощутимо настолько, словно их болтало в барабане стиральной машинки. Страх, который испытывали еще не оперившиеся юнцы, мечтавшие стать пилотами, был практически осязаем. Кто-то, вцепившись в крепление, едва мог сдержать нарастающую панику, кто-то беспрерывно кричал — до хрипоты, до коллапса легких, до потери сознания. Поток ударной волны встречного крейсера врезался в них, словно во флюгер и закружил, точно кленовую крылатку. Мигало освещение, писки и вой бортовых приборов сливались в единую какофонию звуков, неминуемо приближая к погибели. Ривка, сидевшая прямо за экипажем в первом ряду, видела, как стали болтаться руки потерявшего сознание второго пилота, словно в них не было костей, как у аэроменов на ярмарке, и вжималась в держатели кресла все крепче. Крики сокурсников раздавались все реже. Нутро готовилось вывернуться наизнанку, но она из последних сил старалась не отключиться в этом ужасе мелькающих перед глазами ламп и дисплеев приборов, в нарастающем гомоне сошедших с ума систем шаттла, в невозможности совладать с собственным телом, обездвиженным беспощадной физикой. И она почти отключилась, как и многие из тех, кто находился на борту, но, ощутив вкус крови от прикушенной щеки, внезапно отрезвела, почувствовав, как шаттл, который относило в неизвестность, в космическую бездну, постепенно замедляется. Пилот Дэвидс, с небывалой выносливостью противостоя сумасшествию центрифуги, в которую превратил их полет грузовой крейсер, пытался выровнять шаттл, сбавляя скорость и переходя на сверхзвуковую и постепенно снижая ее до минимума. С громким хлопком выключился гиперпривод, и внезапно из салона стало высасывать воздух. Шлюз грузового отсека, открывшись, обнажил перед взглядом Ривки в отражении пилотских иллюминаторов ужас темноты открытого космоса, страх смерти… А потом стихли последние крики, слух притупился, а может, из всех работающих систем остался писк лишь одной, словно сигнал бедствия. Ривка осталась одна в тишине. Голова бортинженера сникла набок, командир тоже не подавал признаков жизни. И когда гул воздуха, высасываемого из пассажирского отсека стих, Она осмелилась ткнуть на кнопку аварийного отстегивания крепления. Ривка впервые ощутила настоящую невесомость, ее тело стало легким, как пушинка, внутри нее словно ничего не было, и никакие тренажеры в бассейне не могли дать и отдаленного представления о реальном ощущении в невесомости. Ее костюм автоматически переключился в режим работы в открытом космосе и стал поддерживать комфортную температуру. Запаса воздуха во встроенном в спину рюкзаке, как показывал интегрированный в шлем дисплей, должно было хватить чуть больше, чем на полтора часа, но как далеко они находились от Земли и от Марса? На страх не было времени. Но страх был настолько сильным, что не позволял Ривке впадать в шок, а, напротив, подталкивал к решительным действиям. Голова сильно кружилась, но, держась за поручни на потолке, она все же превозмогала дурноту, подбираясь ближе к бортовым приборам. Тронув за плечо капитана шаттла, Ривка внезапно столкнулась со взглядом его открытых пустых глаз, и что-то в тот момент перевернулось в сознании, болезненно сжавшись в комок, и это что-то заставило кровь отхлынуть от головы. Ривка поскорее отвернулась, чтобы проверить состояние второго пилота и бортинженера. Кажется, они были просто в отключке. Оценив мерцающие приборы, Ривка смогла закрыть грузовой трап и шлюз в пассажирский отсек, возвращая ему герметичность. Она запустила систему диагностики состояния пассажиров и пилотов и, узрев данные на дисплее, ужаснулась — пятеро, включая командира, погибли от перегрузок. Второй пилот находился в коме, бортинженер едва ли скоро сможет управлять шаттлом, из-за того, что диагностическая система констатировала потерю зрения. Было ли это поправимо — неясно, но на борту шаттла не была установлена лечебная капсула. — Летти! — Ривка увидела как та зашевелилась и, набрав на интерактивных дисплеях экипажа команды диагностику всех систем, отправилась к ней, барахтаясь в воздухе и двигая ногами, словно это могло подействовать как в воде, но невесомость была другой, без опоры движение в ней было практически невозможным. Летти открыла заслезившиеся глаза. Кажется, она была в шоке, и Ривке пришлось встряхнуть ее, чтобы привести в чувство. — Что произошло? — вяло спросила она и скривилась от боли. — Кажется, я сломала руку… — Нас отнесло с курса, я запустила диагностику. Судя по показаниям, у тебя большая трещина в запястье, советую не шевелить рукой. В глазах Летти загорелся неподдельный ужас, но не из-за травмы — приходя в себя, она потихоньку стала осознавать чем грозит происходящее. — Надеюсь, навигация в норме… — Летти отстегнула защитное крепление, вылетела из кресла, и они обе двинулись к кабине экипажа. — Помоги мне, — одной рукой она равнодушно отстегнула второго пилота, игнорируя собственную боль, понимая, что в состоянии комы от него толку мало. Ривка, удивляясь ее холодности и силе воли, помогла оттащить Леви к своему креслу, затем в гарнитурах курсантов раздался грозный голос Летти: — Подъем! Перекличка! — словно они все еще были в академии. На удивление, ее строгий голос подействовал на курсантов отрезвляюще, и почти половина откликнулась, называя свои фамилии. Остальные, получив травмы серьезнее, оставались без сознания. Сэм, быстро придя в себя, отстегнулся и, бросив взгляд на Харуку, которую не пробудил голос главной старосты, «подплыл» к кабине экипажа. — Какова наша ситуация?.. — Плохая, очень плохая… — не в общий эфир, а лично ему сказала Ривка, глядя на отчет, выведенный на дисплее и, кажется, забыв как дышать. Она включила трехмерный проектор, чтобы наглядно убедиться в том, что ставило их жизни под удар. Системы жизнеобеспечения работали через одну, так как в фюзеляже в машинном отсеке была дыра. Отсутствие гравитации было меньшей из неполадок. Не работал воздухогенератор, оставив курсантам только аварийный запас дыхательной смеси в ранцах за спиной — его должно было хватить еще на восемьдесят шесть минут в среднем. Зато работали запасные стабилизаторы скорости, которые позволят им совершить переход на гиперскорость без угрозы для жизни, однако… — Раптор ZX2! Лахму-Центр. Прием, как слышно? Отчитайтесь по повреждениям, — внезапно раздался голос по громкой связи, и Ривка, едва совладав с барабанящим пульсом, переключилась свою гарнитуру на диспетчерскую волну. — Раптор ZX2, на связи! — она ликовала, осознавая, что их не отнесло слишком далеко — возможно, это произошло только благодаря профессионализму погибшего Дэвидса. — Фатальная поломка воздухогенератора, отказ гравитационных систем. Воздуха в ранцах, — она взглянула на встроенный дисплей на руке, — на восемьдесят три минуты в среднем. Отказ гиперпривода, диагностировано повреждение и наличие в нем постороннего объекта — возможно часть обшивки или воздухогенератора. — Гиперпривод сломан? — Сэм, вытаскивая командира Дэвидса с сидения, на миг отпустил его, и труп стукнулся головой о потолок. — Чарский, можно аккуратнее? — слушая эфир, нервно воскликнула Летти и, подлетев к бортинженеру, ткнула на кнопку отстегивания креплений на панели возле него. Отстегнувшись от кресел, курсанты стали помогать переправлять тела погибших на дальний ряд. В шаттле веяло смертью, но все были собраны и молчаливы. Они понимали, что если начнется паника, то это не приведет ни к чему хорошему, а кислород от частого дыхания закончится намного быстрее. Они все еще были детьми по меркам анкийцев, несмышлеными зелеными курсантами, но за время пилотской подготовки их обучали действиям в таких ситуациях. Только сейчас это была не тренировка… — Лахму-Центр, расстояние до Марса девятнадцать миллионов пятьсот тысяч триста шестьдесят два километра — это пятьдесят одна минута на гиперскорости, — тем временем сообщила Ривка. — Командир погиб, остальные члены экипажа выведены из строя из-за травм. — Раптор ZX2, это майор Дуэйн Живкович, — внезапно раздался другой голос, более строгий и собранный. — Кто на связи? Кто у вас главный? — Курсант МакГрегор, сэр, — ответила Ривка, присаживаясь в место пилота и отправляя отчет о характере повреждений на Лахму; она даже не взглянула на Летти, понимая, что та не сможет заменить командира шаттла из-за проблем с рукой; в это время очнулся Торн, и Летти занялась им; проведя ладонью перед его глазами, она покачала головой, глядя на Ривку, и та поняла, что Торн все-таки ослеп. Прошло несколько томительных секунд, за которые Ривка успела перебрать в голове несколько вариантов их спасения, курсанты сидели молча, прежде чем в гарнитурах раздался голос майора: — Кому-то придется выйти в открытый космос, чтобы устранить неисправность и убрать кусок обшивки из гипердвигателя, — прозвучал голос майора, словно приговор. — Вас готовили к невесомости, вы должны справиться, нельзя медлить, каждая секунда на счету. Ошибка будет стоить вам жизни. — …Но, сэр, я думала, что за нами сможет вернуться грузовой крейсер… — оценивая расстояние до Марса и беспощадно утекающее время, сказала Ривка; она практически ощутила волну ужаса, прокатившуюся среди курсантов. — Грузовой крейсер, попав в волну вашего потока, также повредил воздухогенератор. — Они не вернутся… — словно приговор прозвучал голос Ларса, сидевшего с находящейся в отключке Марой на втором ряду. — Сэм, что ты делаешь? — удивленно и ошарашенно спросила Летти, глядя на его манипуляции с панелью возле бортинженера, отвечающей за открытие и закрытие шлюзов и пассажирского трапа. — Выхожу в открытый космос, — монотонно сказал он; Ривка увидела в его глазах невероятную уверенность в своих силах, без единого намека на бахвальство Сэм просто решил возложить опасную задачу на себя. — Мне будет нужна помощь, — он кивнул в сторону смотрящего перед собой, но вряд ли что-то видящего Торна. — Но, Сэм… — прошептала Летти, беря его за руку; она не могла запретить ему геройствовать. — Вы с Ривкой лучшие пилоты на курсе, вы должны быть за штурвалом. Так позвольте и мне проявить себя, — шутя уже на автомате, но без улыбки сказал Сэм. Она только кивнула, и у Ривки сжалось сердце. Всего в паре их реплик она услышала немой разговор двух влюбленных, почувствовала все их волнение, скрытое за серьезностью лиц, и в какой-то момент даже увидела как увлажнились глаза Летти, которая не могла и не должна была останавливать его. Ривка подумала, а смогла бы она отпустить Александра? Внутри нее все сжалось от осознания, что он находится во многих миллионах километров от нее, на Земле, и не знает, в какой ситуации оказались все его курсанты. Когда, отпустив руку Летти, Сэм, держась за потолочные поручни, двинулся в сторону шлюзового отсека для выхода в открытый космос, в салоне на миг повисла тишина, но следом раздался уверенный голос Ривки: — Мин Чжи — в кресло бортинженера, будешь следить за показаниями гиперпривода. Без разговоров отстегнув защитные крепления, Мин Чжи «подплыла» к кабине экипажа, пока Мин Чжун помогал Торну пересаживаться на ее место. Летти с трудом оторвала взгляд от шлюза, где только что исчез Сэм. — Ребята, я первый из вас вышел в открытый космос! — для поддержания всеобщего духа сказал Сэм, и камера с фонарем на его шлеме отобразила кусок обшивки корабля вместе со всеми клепками и спайками. — Ух, какая темень, прямо как в детстве под одеялом! — Сэм, как долго тебе добираться до гипердвигателя? — уточнила Ривка, гипнотизируя взглядом дисплей на запястье, отображающий нещадный ход времени. — Ну, учитывая, что направляющий манипулятор в шлюзовом отсеке был не последней модели, — снова шутил он, пытаясь справиться со стрессом, — буду на месте через минуту. Направляющий манипулятор, о котором он говорил, представлял собою пластиковый жилет, который, за счет создаваемых им воздушных потоков позволял космонавтам корректировать направление передвижения в невесомости, а также, благодаря страховочному тросу, карабином крепящемуся к шлюзовому отсеку, не позволял отлететь от шаттла слишком далеко. Каждая секунда томительного ожидания приближала их к пропасти. Изображение с камеры Сэма транслировалось на дисплеи по периметру пассажирского отсека и в бортовой панели кабины экипажа. Курсанты задержали дыхание, когда фонарь выловил в темноте двигателя пока не идентифицированный фрагмент шаттла. — Ребят, — его рука потянулась к куску, застрявшему в лопастях турбины, — я не знаю какого бога нужно благодарить, но кусок, по всей видимости, попал уже в неработающий двигатель и застрял между соплом и пусковой турбиной. В салоне послышались облегченные вздохи. Сэму практически пришлось залезть в двигатель, чтобы потрудиться вытащить фрагмент. — Сэм, выбирайся оттуда, — облегченно сказала Ривка, взглянув на Летти, у которой от волнения подрагивала нижняя губа. — Сию секунду, мэм! — раздался его повеселевший голос. И как только он отлетел подальше от двигателя, Ривка скомандовала Мин Чжи проверку двигателя с гиперприводом. — Ривка, смотри… — отозвалась неуверенно Мин Чжи, и та, подойдя к дисплею возле кресла бортинженера, побледнела, увидев всего одно сообщение системы. — Лахму-Центр, Раптор ZX2, фрагмент убран, но двигатель не может быть запущен. Вышел из строя пусковой модуль, — отрапортовала Ривка, пытаясь сохранить хладнокровие. Маленькая, но важная деталь, запускающая двигатель, который, в свою очередь запускал гиперпривод, могла стоить пятидесяти жизней курсантов, к своему несчастью, выбравших пилотирование в качестве жизненного пути. — Лахму-Центр, необходимо вернуться и починить модуль. Мы вас проинструктируем.  — Сэм… — осторожно позвала Ривка чуть дрогнувшим голосом. — Я все слышал, возвращаюсь, — недовольно сказал он, не проявив ни капли страха. Ривка и сама держалась из последних сил, она удивлялась железной выдержке Сэма, чья камера вновь поплыла вдоль фюзеляжа к двигателю. Курсанты сидели в немом молчании, они смотрели только вперед, на мониторы и сформированный их силами новый экипаж, и никто не оглядывался назад, где через пустой ряд были пристегнуты к креслам тела погибшего пилота и их сокурсников. Среди них был и Медетту, задохнувшийся из-за запавшего в гортань языка, и малыш Саймон, который был счастлив после выпускных экзаменов попасть из пехоты к пилотам. Всего лишь один балл выше результатов пехотинцев стал приговором для его жизни, всего лишь одни сутки он ликовал, мечтая стать пилотом… — Я внутри, — сообщил Сэм, и камера осветила поврежденную деталь. — Черт, здесь второй кусок, он застрял в стартере. Что делать? — Лахму-Центр? — неуверенно спросила Ривка. Но ответа не последовало, и предательский холодок страха забрался в ее скафандр, бегая по спине и заставляя потеть ладони. Несколько драгоценных секунд томительного ожидания превратились для курсантов в вечность. Но каково было Сэму, находящемуся в открытом космосе возле молчавшего ракетного двигателя? — Вручную… — донесся слабый голос ослепшего Торна с переднего ряда. — МакГрегор, — наконец донеслось с Лахму. — Необходимо завести двигатель вручную, отсоединив предохранитель. Тяжелая гнетущая тишина стала практически осязаемой. Ривка, затаив дыхание, смотрела на Летти, та держалась за кресло второго пилота, и если бы не невесомость, то она бы упала на подкошенных ногах. — Но сэр, это убьет курсанта, находящегося в двигателе… — озвучила Ривка всеобщую мысль. — Предохранитель отсоединен, сэр… — донеслось от Сэма. — Сэм, это убьет тебя! — воскликнула не сдержавшая эмоций Летти, и Ривка, не зная что делать, просто взяла ее за руку, ощутив, насколько задеревенели ее пальцы. — Зато вы все останетесь живы и будете вспоминать меня как героя! — его голос вмещал в себя и иронию, и боль, и напускное веселье, и невольную дрожь. Сэм был там, один в ловушке внутри двигателя, он знал, что после запуска он сгорит дотла, словно вспыхнувшая искра, и от него не останется ничего, даже пепла… — Сэм, ты не должен… — Летти, я все решил, — строго, по-отцовски ответил он. — Приступайте к запуску систем. У вас нет времени. И Ривка, на миг прикрыв глаза, с тяжелым сердцем приняла командование: — Курсанты, по местам. Мин Чжи, стопор защитных креплений. — Ривка, ты не можешь! — взмолилась Летти. — Хендерсон, в кресло! — неожиданно даже для себя рявкнула она, и та, задержав дыхание, подчинилась, сдерживая подступающую агонию боли. — Мин Чжи, выполняй. Мин Чжи, на миг бросив взгляд на Летти, стукнула по кнопке, и курсанты оказались в ловушке собственных кресел и осознания, что один из них жертвует собой ради их спасения. — Хендерсон, навигация, курс — Лахму 60, — приказала Ривка. — Хэндесон, очнись или мы заменим тебя. На миг сжав кулаки, Летти с неистовой яростью стала щелкать кнопками управления навигацией, сдерживая злобу и страх. — Навигация запущена! — Рулевая в норме! — Регулятор давления не работает, но стабилизатор скорости в норме. — Курс задан, — твердо, насколько позволяло состояние, отрапортовала Летти. — Отлично! — слегка истерично бросила Ривка. — Все системы готовы к переходу на гиперскорость. Сэм?.. — Готов, — сообщил он и внезапно с мониторов исчезла картинка с его камеры; все осознали, что Сэм не хотел, чтобы друзья и Летти увидели последние секунды его жизни его же глазами. — Раптор ZX2. Лахму-Центр, воздушное пространство вокруг Марса будет очищено к вашему прибытию. Как твоя фамилия, сынок? — донесся строгий голос майора. — Чарский. Я — Семен Чарский! — отчеканил он. — Нация не забудет своего героя… — Спасибо… сэр, — каких трудов Сэму стоили эти слова, его голос сделался сдавленным. — Летти? — уже слабея от ужаса предстоящей смерти, позвал он. — Хоть мы и не успели узнать друг друга получше, но знай, ты прекрасная девушка… Я влюблен в тебя с первых дней в академии. Ребята, вы станете первоклассными пилотами! Запускаю! — Сэм… — лишь только успела проговорить Летти, перед тем как шаттл рывком дернуло с места; курсанты вновь ощутили эту сумасшедшую давку, словно каждому на грудь положили стотонный мегалит. Последние слова Сэма эхом проносились в сознании каждого. Курсанты, привыкая к гиперскорости, глотали слезы, кто-то даже подвывал. Летти сидела с закрытыми глазами, по ее вискам, перенаправляемые давлением, бежали слезы, исчезая в волосах. Ривка не могла поверить, что Сэма больше нет — этот улыбчивый мальчуган и весельчак, душа компании, смог завести двигатель вручную, зная, что его ожидает впереди, и без всяких колебаний положил свою жизнь, чтобы спасти Летти и друзей, чтобы спасти ненавистную Мару и других ребят, с которыми не ладил — тех, кто немного подтрунивал над ним за его острый язык и любовь к нарушениям правил. Сэм станет для всех них путеводной звездой, надеждой и верой в будущее. Теперь всем им придется крепко постараться, чтобы выполнить его последнюю волю — стать хорошими пилотами. Память о нем никогда не покинет их сердца. Пятьдесят минут полета до Марса в жестокой угнетающей тишине, пятьдесят минут осознания произошедшего, пятьдесят минут скорби по погибшим, пятьдесят минут бесконтрольной сердечной боли, пятьдесят минут в гнетущей тишине… — Мы подлетаем, Мин Чжи, рассчитать скорость тормозного пути при подлете к Лахму… И вот, с гулом стихающего и отказывающего гипердвигателя, переходя на сверхзвук — далее — на посадочную скорость, они наконец увидели Марс — красную планету, которую знали только по фотографиям и учебным видеороликам — анкийскую военную базу Лахму — оплот обороны Земли и второй по величине анкийский город. Ривка задержала дыхание, она смотрела на два окружающих планету кольца из металла, вращающихся вокруг планеты — чудо инженерной мысли — делающие условия на Марсе пригодными для жизни. Кольца поддерживали земную атмосферу только в области базы, но восхититься видом не удалось никому. На горизонте появилась новая проблема… — Лахму-Центр, Раптор ZX2, где орбитальная база?.. — Ривка ахнула, не найдя ее в поле зрения, ведь она рассчитывала, что посадит шаттл именно там. — Раптор ZX2, Лахму-Центр, — перебил майор сразу же, — орбитальная база сейчас на другой стороне планеты. — Но, сэр, у нас кислорода на девять минут в среднем! — похолодела Ривка; помимо девяти минут у них было еще около минуты, пока оставшийся воздух в шлеме не иссякнет; они просто не успеют облететь Марс на двух, все еще работающих ракетных двигателях. — Раптор ZX2, посадка на Марс на обоих реактивных двигателях. Вы успеете! Вход в атмосферу разрешен. — Шаттл может развалиться на такой скорости! — Ривка, давай! — взвизгнул кто-то сзади, и та, сочтя это толчком к действию, немедленно приступила к командованию. — Мин Чжи, двигатели на полную мощность. Летти, ручное управление, — и Ривка, схватившись за штурвал, направила шаттл к Марсу, словно всегда была к этому готова и уже долгие годы пилотировала летательные аппараты. Набор скорости вновь пригвоздил курсантов к сидениям, Ривка слышала, как кто-то начал задыхаться, ведь у всех был разный объем легких и частота дыхания. Она вырубила пассажиров из эфира, понимая, что еще немного и взвоет от обуявшего ее ужаса. Ривка все еще должна была сохранять хоть частичку хладнокровия, чтобы посадить их. Красная планета приближалась, тряска становилась сильнее. Вынужденная посадка на такой скорости не могла не вызвать дискомфорта, но у них не было времени на иную.  — Вход в атмосферу через 5, 4, 3, 2… 1! Корабль затрясло так, что курсанты вновь вжались в кресла, испытывая неминуемые перегрузки, Ривка старалась крепче стиснуть зубы, чтобы не откусить себе язык, и когда она уже видела простирающиеся вдали бордовые холмы и бескрайние пустыни прекрасной планеты, ставшей ее мечтой, датчик кислорода в ее скафандре задребезжал. У нее оставалась всего минута до последнего глотка воздуха… *** ВГС — военно-галактические силы