Исход земной цивилизации: Анклав

— Традиционная власть основана на вере в священный характер норм, обычаев, традиций, которые рассматриваются как нерушимые, — Химена Перес — женщина с необычайно умными и яркими глазами, профессор политологии — стояла возле кафедры, читая лекцию. Ривка с трудом держала голову прямо и постоянно сползала под парту — и, что характерно, не только она. Скука, вызванная лекцией, витала в воздухе, и курсанты к концу занятия почти спали. — Обычаи выступают основой управления и послушания в обществе, ибо так при­нято, так было всегда. Власть традиций такова, что если традицию нарушают лидеры, вожди, то они теряют леги­тимность в глазах масс и могут быть отстранены от власти. Подобные общества с сильными традициями статичны, они могут существо­вать веками без значительных изменений. Люди вновь и вновь воспроизводят отношения власти и подчинения на протяжении многих поколений… Похоже, профессор Перес не ожидала от пилотов чего-то сверхъестественного, поэтому не обращала никакого внимания на то как Сэм откровенно дрыхнет, открыв рот. Ривка была уверена, что пехота слушает курс с не менее «бодрым» видом. Когда провыла сирена, курсанты едва нашли в себе силы, чтобы подняться, а профессор вслед им напомнила, что данная тема обязательно будет на экзамене. Мин Чжи, склонив голову на плечо Ривки, заныла, что хочет в постельку. Выходя из кабинета, они обе едва не упали, но, зашатавшись и устояв на ногах, уставились вслед спешно удаляющемуся Сету, толкнувшему их явно намеренно. — Кённиг! — рявкнула Ривка, тут же проснувшись, и тот остановился, однако не развернулся, и ей пришлось подойти: — Если ты толкнул кого-то случайно, то что следует сделать? Летти, догнавшая Ривку, остановилась, посмотрев на нее чуть настороженно. Сет медленно и как-то угрожающе повернулся. За его превратившимися в тонкую линию губами вряд ли скрывались слова извинений, а в голубых глазах плескалось пламя ярости, способное испепелить все живое, попавшее в радиус его действия. — Кённиг, извинись, если виноват! — неожиданно резко сказала Летти, стрельнув в него недовольным взглядом; Мара, вышедшая с политологии с остальными курсантами, стояла чуть в стороне, молчаливо наблюдая. Сет, сдерживая себя, посмотрел на Летти с такой же злобой. Ривка была удивлена, что Летти впервые прилюдно осмелилась сделать ему выговор. — Хендерсон, ты, похоже, забываешься, — презрительно бросил Сет чуть удивленной Летиции. — Может быть, здесь ты и главная староста, но после академии это не будет иметь никакого значения. Ты знаешь, кто правит в мире анкийцев. — Да. Великий Анкиа, — Бен-Эзер вырос за спинами Ривки, Мин Чжи и Летти и с несвойственной ему грозностью смотрел на Сета. — Я полагаю, что ваше отстранение с целью перевоспитания, не возымело должного эффекта, и вы, как и раньше, запугиваете курсантов. Но сейчас перед вами старосты, проявите уважение. — Из какого вы клана, профессор? — ничуть не смутившись, спросил Сет, сочтя поведение декана пилотов следствием принадлежности оного к кланам Энки, Нинурты или Инанны. — Если это так важно, то моим, как и вашим предком, является Великий Анкиа, — без тени смущения сказал он. — Однако это не наделяет нас с вами какими-то привилегиями. Вы должны быть примером для подражания, и, разумеется, примером не дурным! — Не имеет смысла отрицать, профессор, что смена старост произошла только из-за мисс Ангелы Новак из клана Нинурты, — ответил Сет бросил взгляд на Летти, зная об их родстве. — Она каким-то немыслимым способом выбила должность ректора академии. Эта женщина хоть и умна, но долго не продержится — вы знаете, все руководящие посты в сфере образования достаются потомкам Анкиа и изредка — Энки. — Профессор, уж вам-то известно, что клан Анкиа является основной правящей партией, — внезапно подключилась молчаливая Мара. — Это самый чистый по крови род, самый сильный, и сильный настолько, что ближайшие родственники канцлера способны не только к телекинезу и управлению мыслями, но также способны различать анкийцев в толпе людей. Это могли делать только боги! И Сет прав, смена власти в академии нелепа, и скоро все вернется на круги своя. — Забавно, — Ривка засмеялась. — Такая распаленная речь, Мара. Три недели назад я увидела анкийца среди людей буквально из такси. Мы совершенно другие, много чести от таких бесполезных способностей. — Ривка, тебе, наверное, показалось, — неуверенно сказала Мин Чжи, дернув ее за плечо и призывая к молчанию. — МакГрегор, ты издеваешься? — Мара закатила глаза. — Ты бесполезна для мира анкийцев, все что ты можешь — это водить пилотный тренажер. И может быть когда-нибудь через несколько лет ты действительно станешь пилотом, но только ты будешь всего лишь солдатом, пешкой в руках верхов, а верхами будем мы. — Мисс Ринальди, вы забываетесь! — строго сказал Бен-Эзер. — Мистер Кённиг, принесите свои извинения мисс О и мисс МакГрегор и идите на занятия. Сирена будет через минуту. Ривка, выслушав краткое извинение, больше похожее на плевок, посмотрела на Александра. В его встречном взгляде читалась задумчивость. — Мисс МакГрегор, вы правда почувствовали анкийца на расстоянии? — аккуратно уточнил он, остановив ее перед дверью в кабинет кибернетики. Летти, Мара и Мин Чжи, которая почему-то на нее оглядывалась, скрылись в аудитории. — Наверное, мне показалось, раз для такой, как я, немыслимо иметь подобные способности, — она обиженно фыркнула и зашла в кабинет, не желая продолжать тему и понимая, что слова Мары были чистейшей правдой. В течении всех уроков кибернетики она старалась не смотреть на Александра, их общение свелось к минимуму. Придя к нему в следующий после его приезда четверг, Ривка ожидала, что он покажет свое расположение хоть минимальным прикосновением, словом или жестом. Но он сидел, погруженный в работу, и едва ли обращал на нее хоть малейшее внимание. Ривка поняла, что переоценила значение тех прекрасных ночей, проведенных вместе, а его страсть сошла на нет, потому что он пресытился, потому что она отдалась ему слишком легко. В этом мире ее статус, деньги и внешность не имели значения, в этом мире ей суждено будет стать лишь рядовым пилотом, как и говорила Мара… *** Выпускные экзамены были позади, и курсанты, стоявшие на плацу, слушали незатейливую речь Ангелы Новак, говорящей о перемене в их жизнях, о том, что их ждет впереди, о силе воле и самоотверженности. Она пожелала курсантам, отбывающим на Лахму, терпения, ведь им придется столкнуться с тем, что они будут отрезаны от всего остального мира и не всем удастся задержаться там надолго, остальным — уверенности в себе и в завтрашнем дне. Ривка, услышав слова о Лахму, приосанилась, стоя перед ровными рядами сокурсников в окружении старост. Она прекрасно понимала, что ей необходимо будет пройти все круги ада, чтобы ее допустили до полетов в космос. Вполне вероятно, что она еще не скоро дорастет даже до простого механика или диспетчера. В воздухе витало ожидание завтрашнего вечера, когда за ними с Лахму прилетит космический корабль. Ривка как никогда раньше была уверена в своем стремлении стать пилотом. Она сдала летный тренажер на «отлично», как и кибернетику. По остальным предметам ее знаний было достаточно, чтобы не только сдать экзамен, но и как минимум быть в пятерке первых с ее факультета. Она украдкой посмотрела на Александра, стоявшего среди остальных учителей, и улыбнулась ему, пусть он даже и не смотрел. С тех пор, как Ривка рассталась с Беном, ее сумасшествие полностью переключилось на него. Только теперь это было безответно. Была ли это любовь или чувство несбывшегося или, как принято говорить, спортивный интерес? Александр был первым мужчиной на Земле, который не лебезил перед ней и осмелился, можно сказать, исчезнуть после пары бурных ночей самостоятельно. По сути, он, как на это ни посмотри, просто пришел, сказал, что хочет ее, взял своё и отчалил. Ривка была дома всего единожды с тех пор, как рассталась с Беном, и ей каким-то необъяснимым способом удалось убедить мать в необходимости ее отъезда. Яэль по неясным причинам приняла расставание с Беном вполне смиренно. Ривка была несказанно удивлена, и мать призналась, что Бен рассказал ей о причинах разрыва — что Ривка, хоть и не может сказать, но работает над каким-то секретным проектом. Это оказалось удобно. Ангела Новак завершила речь, и курсанты разразились бурными овациями. Ривка, теперь стоя перед пилотским факультетом, развернулась и, держа в руках поднос с аттестатами в кожаных бордовых папках, отдала команду выпускникам построиться для их получения. Александр подошел, встал рядом со своим факультетом, подобно другим деканам, и стал поочередно называть фамилии, беря с подноса подготовленные кожаные именные папки. Гордость, испытываемая Ривкой, едва ли была способна помочь ей сдержать улыбку. Она смотрела на сокурсников — на Сэма, Мин Чжи, Харуку, ставших ей настоящими друзьями, на гордую Мару, делающую невероятные усилия по усмирению своего буйного характера, на вредного, но забавного Клэйтона Финига и на влюбленного в Мару Джима Скотта, а также на улыбчивого Мин Чжуна. Скоро всех их перебросят на Лахму, но скольким из них удастся стать пилотами? Дана стояла рядом с профессором химии Персивалем Кроу, деканом Тильмуна, и подавала ему белые папки. Перенимая из рук Ривки аттестаты, Александр не смотрел на нее, не касался ее пальцев, как и в последние недели учебы не обращал на нее никакого внимания. Четверги не стали наказанием в его равнодушном обществе, они просто превратились в череду ничем не примечательных будней. Но именно четвергами перелистывались страницы недель, потому что Ривка поневоле ждала встречи с ним, все еще на что-то рассчитывая, все еще надеясь. Каким образом этому мужчине удалось стать наваждением? Она прятала чувства за маской равнодушия, иногда — ярости. Ривка пыталась не перечить ему, но иногда, лишь бы вызвать у него хоть какие-то эмоции, намеренно провоцировала Александра спорами по кибернетике, изредка — попытками обосновать неправильность иерархии в мире анкийцев. Однако она больше не осмеливалась переходить на личные темы и не напоминала ему о рождественской и новогодней ночах, держа дистанцию. В последний раз курсанты надевали свою форму, которую вскоре сменят либо халаты научных сотрудников, либо деловые костюмы Сиппура, либо военная форма анкийцев или землян. Направления — научное и коммуникации — располагались в огромном анкийском городе Бад-Тибира, скрытом от глаз простых смертных в пустыне Сахара на юге Египта и простирающимся на долгие километры. От спутников, космических кораблей и станций землян его надёжно скрывал защитный купол антинавигационных систем и обманок. Пехотинцы после углубленного изучения курса военной подготовки и земного оружия будут распределены между Бад-Тибира и несколькими некрупными подразделениями по всему Земному шару. Каждые полгода четыре академии выпускали по сто пятьдесят-двести курсантов, обеспечивавших Лахму и Бад-Тибира свежими силами уже прошедших боевую и научную подготовку курсантов, посему любой анкиец, случись что, мог сменить деловой костюм или халат на военную форму и взять в руки оружие. Анкийцы жили в постоянной боевой готовности и дисциплине и, наверное, именно это позволяло Великому Анкиа управлять ими. После окончания церемонии курсантов еще раз поздравили и сообщили о торжественном прощальном обеде, который состоится в столовой. — Прощальный обед в столовой, только подумай… — Дана скривилась и Ривка вслед. Они вместе ушли в кубрик; курсанты отбывали только в субботу вечером в Бад-Тибира, затем пилотов перевезут на Лахму, и в академии начнутся краткие каникулы до прибытия следующего потока. — Да, пожалуй, перспектива находиться в столовой особо не прельщает, даже если они пообещали шампанское, — согласилась Ривка и, глядя на Дану, ставшую ей ближе остальных курсантов и даже Мин Чжи, расчувствовавшись, сказала: — Ну неужели ты хочешь провести наши последние сутки вместе в гребаной столовой, словно выпускники старшей школы? Дана сощурилась и хитро улыбнулась. — И что ты предлагаешь? — Предлагаю прихватить сестренку с братиком, Харуку и Харди — уж в конце учебы они должны сделать хоть шаг навстречу друг другу — и отправиться на ночную экскурсию по Иерусалиму. — А что, звучит неплохо, — согласилась Дана, — вот только сегодня не ходит рейсовый автобус из-за празднования, а в твоем порше может поместиться только один человек, помимо водителя. Ривка задумалась над тем, как решить эту проблему, но потом, щелкнув пальцами, сказала: — Поговори с остальными, транспорт оставь на меня, — она подмигнула и, переодевшись в штатское, вышла из кубрика, прихватив ключи от порше. — В пять на парковке. Выйдя из жилого крыла, Ривка отправилась к ресепшну на нижний уровень академии, чтобы оттуда попасть на парковку. Проезжая во внутреннем лифте академии, она смотрела сверху вниз на фонтан с лодкой Амон Ра, удивляясь, насколько в современном, оборудованном учебном центре чтится память богов, словно пережиток прошлого. Это порой выглядело даже нелепо — например, выход в зиккурат украшала большая статуя богини Хатор, а в казармах и классах на цельнометаллических стенах мягко бликовали египетские настенные чеканные рисунки. — Куда вы спешите, мисс МакГрегор? Праздничный обед через полтора часа. Беззвучное появление Александра из профессорского крыла застало Ривку врасплох, когда она ждала лифт на парковку возле ресепшна. — Я знаю, профессор, мне нужно в Иерусалим. — Не задерживайтесь, — просто ответил он и прошел мимо к кабинету Ангелы Новак, а Ривка до белизны костяшек сжала кулаки, пытаясь скрыть разочарование его равнодушием… *** На часах уже было пять часов вечера, курсанты группкой стояли на парковке, разряженные, кто в платья под куртками — как Мин Чжи и Харука, кто в кеды, джинсы и парки — как Медея с Даной. Мин Чжун и Джон Харди предпочли зауженные брюки разных цветов и утепленные пиджаки. Они выглядели почти одинаково, над чем все присутствующие посмеивались. Летти стояла в их компании, не понимая как тут очутилась, однако отчего-то быстро заразилась общим настроем, и теперь отступать было некуда. Джек пообещал, что в его отсутствие в академии ничего не случится. — О, вы тоже с нами? — удивленно уточнила Дана, глядя на подходящих к ним Айзака и Сэма, которые вначале от предложения отказались. — Праздничный обед в столовой, — на лице Сэма появилась гримаса отвращения. — Ну нет, ребят. Ого, Летти, ты с нами? Внезапно воротина тоннеля отъехала в сторону и с ревом песни «Highway to Hell» знаменитой AC/DC на парковку въехал белый форд транзит, обклеенный призывающими на экскурсию по Иерусалиму надписями и фотографиями старого города. Фургон остановился, водительское стекло опустилось и оттуда высунулась довольная собой Ривка, приглушив музыку. — Мать твою, ты бы еще школьный автобус пригнала! — присвистнул Харди, однако с удовольствием тут же залез внутрь, когда дверь с жужжанием отъехала. — Попробуй в шабат в Иерусалиме вечером найти хоть одну работающую контору по аренде автомобилей! О, Летти, ты с нами? — удивленно сказала Ривка, обнаружив со скепсисом глядящую на транспорт главную старосту. — Что, не нравится моя детка? — высунув руку в окно, она хлопнула по корпусу автомобиля, словно это был не меньше, чем мазератти. — Сойдет, — Летти усмехнулась и, обойдя авто, пристроилась на соседнее сидение от Харди, когда остальные уже расселись. — Ну что, вперед? — и Ривка, тронувшись, снова включила плеер, и все заорали на припеве; как оказалось, даже Летти была в теме. Вот только стоило подъехать к автоматическим воротам как Ривка затормозила. Ворота не открылись. Она выключила музыку и посмотрела на ребят. — Что там? — Мин Чжи высунулась с ближайшего сидения вперед, увидев препятствие. Внезапно на парковке раздался громкий голос: — Курсанты МакГрегор, Хендерсон, О, Харди, О`Салливан, Чарский, Бирсен, Браун и Наоми, немедленно вернитесь в академию на празднование! Немыслимо, что вы позволили себе пренебречь традициями академии!.. — Это что, Новак? — обалдело прокомментировал Мин Чжун, узнав ее басовитый голос. - …Мисс Хендерсон, вы, как главная староста, просто обязаны присутствовать на общем празднике, не говоря уже об остальных, — продолжил грозный голос, разносящийся по парковке. Внезапно Летти подошла к Ривке с заднего сидения и взяла в руки микрофон, прикрепленный справа от руля. — Как работает эта штука? Ривка, посмотрев на приборы, разобралась что к чему и открыла водительскую дверь, чтобы динамики было слышно вне фургона. — Мисс Новак, это Летиция Хендерсон. Приносим извинения за пренебрежение праздничным обедом. Но мы договорились с Джеком Муром, что он будет следить за обедом, а я — за выездом в Иерусалим. Как вы знаете, здесь со мной также находятся все старосты, кроме мистера Мура. Мы приносим извинения, что не оповестили руководящий состав, но, насколько мне известно, участие на обеде не является обязательным, мэм. Несколько секунд не раздавалось ни звука, и все решили, что Новак просто не услышала сообщения Летти. — Хорошо, мисс Хендерсон, рассчитываю на вашу благоразумность, но вы должны быть на месте до отбоя. В автобусе раздалось негодующее гудение. — Хорошо, — смирилась Новак, — но не позже часа ночи. И с вами поедет преподаватель! Ждите на парковке. — Что? — возмутилась Харука, привстав с кресла и ударившись коленкой о встроенный столик в сидении напротив. — Какой еще преподаватель? — Значит, ты решила приглядеть за нами, ага, — подначил Сэм, похлопав Летти по плечу за что получил уничтожающий взгляд от неприкосновенной фараонши. — Все, понял, понял, — он поднял руки, сдаваясь и отходя назад, но случайно запнулся о какую-то коробку, которая звякнула бутылками. — МакГрегор! Я в тебе никогда не разочаруюсь! — он извлек из коробки пару бутылок явно недешевого шампанского и громыхнул ногой по коробке еще раз, словно по звуку мог пересчитать остальное количество алкоголя. — И долго нам ждать? — пробубнила Дана. — Сэм, убери бухло, еще неизвестно, кого к нам приставят конвоиром. Если это будет вояка, то нас дальше МакДональдса с молочными коктейлями точно не допустят! Ривка нутром чувствовала, что это будет не вояка и не капрал Конорс, и даже не куратор Бишоп, и когда в зеркале заднего вида появилась фигура Александра, она только тяжело вздохнула, но тут же взяла себя в руки и нацепила улыбку. — Мисс О, назад, — скомандовал он, планируя занять ближайшее к водителю и выходу сидение. — Да, сэр, — автоматом выпалила та и перебралась к Харуке. Воротина отъехала в сторону, и Ривка, закрыв дверь и тронувшись в тоннель, для поднятия всеобщего духа взяла в руки микрофон: — Командир корабля, пилот межгалактического класса Ребекка Карен МакГрегор приветствует вас на борту самолета форд транзит, выполняющего рейс по маршруту Нью-Бабили-Иерусалим-ресторан Батуми. Температура за бортом десять градусов по Цельсию. Время в пути двадцать пять минут. В полете вам будут предложены напитки — шампанское МОЁТ. Курить разрешается во время всего полета. — Хватит паясничать! — смеясь, бросила Летти — ее смех был редкостью. — Сэр, разрешаете ли вы нам шампанское? — обратилась она к Александру. — Вы все совершеннолетние, и до отбытия в Бад-Тибира находитесь в увольнительной, — сообщил он, и народ хором проскандировал «ура»! — Кроме водителя, конечно. Кто за рулем — тот не пьет… …Ривка, поглядывая в зеркало заднего вида на лобовом стекле, засмеялась над пролившей на себя шампанское Харукой, отчего-то решившей, что с ее выдающейся ловкостью она должна вскрыть первую сама. Харди уже носился над ней с пачкой салфеток, которую Ривка благоразумно прикупила вместе с шампанским в наудачу встретившемся по дороге открытом в шабат супермаркете. Путь до Иерусалима прошел в ощущении свободы и легкого запаха МОЁТ, распространившегося по всему салону. Выехав с парковки, шумный автобус устремился прочь от старого города в современный район на юге Иерусалима, где в шабат можно было найти работающие заведения. Александр, скользя взглядом по проносящимся мимо огням города, погружавшегося в сумерки, молчаливо пил шампанское и практически не участвовал в шумных разговорах курсантов, вспоминавших светлые деньки в Нью-Бабили. В отличии от Тель-Авива, в Иерусалиме практически не было высоких зданий, а новый город отличался от старого только лишь новизной домов и изредка попадавшимися стеклянными коробками бизнес-центров. Ривка не очень любила Иерусалим, она обследовала каждый уголок этого города и поняла, что, кроме туризма, здесь заниматься, в общем-то, нечем. Люди здесь были куда более религиозными, харедим на улицах — впятеро больше, поэтому не склонная к религии Ривка была рада, что ее семья обосновалась в Тель-Авиве. Высадив шумную компанию, которая за время поездки успела вылакать три бутылки шампанского, возле входа в ресторан, она снабдила Дану указаниями, что столик забронирован на ее имя, а сама поехала искать место для парковки. Ловко управляя полугрузовым фордом, она вклинилась между двумя легковушками на платной парковке неподалеку и выбралась из машины, натянув шапку. Невзирая на то, что в Иерусалиме в феврале температура не падала ниже пяти градусов, на улице было очень холодно из-за ветров, приходящих в Израиль из пустынь. Охранник в будке парковки весьма удивился, увидев, кто управляет фордом, а Ривка, подмигнув ему и застегнув кожаную куртку, двинулась по улице, спрятав подбородок в воротнике, а руки в карманах. Зайдя в ресторан, она моментально определила, куда усадили ее друзей — по голосам, доносящимся от углового широкого стола возле окон. Ривка поневоле улыбнулась, увидев Александра, смеющегося над какой-то шуткой Сэма. Сэм, душа компании, бил в грудь кулаком, что-то доказывая Джону Харди, а Харука, сидящая по правую руку от того, тихонько хихикала, прикрыв рот ладонью. — Ривка, садись, мы взяли тебе пива, — неожиданно сказала Летти, указав на стул между собой и Даной. — Какое еще пиво после шампанского? — удивленно захлопала глазами Ривка, оглядывая полный кружек пива стол, раздеваясь и вешая куртку на уже переполненную верхней одеждой вешалку. — И я вообще-то за рулем. Она взглянула на декана, и тот понимающе кивнул. — До полуночи выветрится, — махнул Мин Чжун, озвучивая мысль Александра. Заказав гору грузинских блюд, Ривка все же посоветовала друзьям перейти на полусладкое грузинское киндзмараули, идеально подходящее под мясные блюда. Никто не стал спорить, в особенности, когда Сэм, признавшись, что у него есть грузинские корни, а значит, весомое право голоса, согласился с ней. — Сэм что-то распетушился, — заметила Дана, поглядывая на то, как он и, что удивительно, Летти, устроили турнир по забрасыванию монеток в отставленные кружки пива; Летти явно выигрывала. — Думаешь, поддается? — вдруг осознала причину всего фарса Ривка и пристально посмотрела на смеющуюся над его попытками выиграть Летти. — Сомневаюсь, конечно… Но его выигрыш будет точно не в победе в этой игре. — Похоже, она не против, — подключилась сидящая справа от Даны Мин Чжи. — Девочки, неприлично перешептываться в большой компании, — возмутился Айзак, пригладив черные как смоль волосы; он и Александр курили кальян и общались на тему, какая из современных религий самая абсурдная, остальным же их разговор казался скучным. — О, музыканты пришли, сейчас будет живая музыка, — сказала Ривка, увидев уже знакомый коллектив на небольшой сцене. — Они поют только грузинские песни? — спросил Джон, а Ривка заметила, что его рука под столом находится в захвате пальчиков Харуки. — Нет, в основном английские и русские, иногда на иврите, — сообщила Ривка, и у Сэма загорелись глаза. — Русские песни? Серьезно? в Израиле? Медея, сидевшая между ним и Айзаком округлила глаза, поражаясь его незнанию. — Сэм, на секундочку, пятая часть населения Израиля — русские и выходцы с Украины, отсюда и репертуар, — пояснила Ривка и, глядя на готовившихся музыкантов, вдруг, отдавшись ностальгии, вспомнила, как они с Беном, оказавшись в Иерусалиме, забрели именно сюда и очень долго отплясывали под веселую музыку харизматичных и голосистых певцов. — Ой, МакГрегор, ты чего зависла? — толкнула ее в плечо Летти. — Сейчас пойдем танцевать. Ривка вылупилась на нее, не понимая такого дружеского отношения. Летти не казалась пьяной, но определенно была навеселе, а ее смех и улыбка уже не раз обескураживали всех за сегодняшний вечер. И тут Ривка осознала, что никогда не видела ее ни в чьей компании, кроме Джека Мура — как бы странно не звучало, ее то ли двоюродного, то ли троюродного брата по отцу. — Я вообще планировала вас в клуб свозить, — заметила Ривка. — Какой клуб? Зачем клуб? — закудахтала Летти. — Там наверняка будет накурено, многолюдно и шумно. — Полностью согласен с Летти, — кивнул Сэм, и Дана прыснула в кулак, забавляясь над его попытками подлизаться к Хендерсон. — Остаемся здесь. Остальные дружно закивали, соглашаясь. Ривка смотрела на всех этих ребят, пока еще зеленых юнцов, которым скоро предстоит сделать решительный шаг в будущее, и пыталась запомнить этот момент. Хоть она не была близка со многими из них, их веселый нрав сегодня превратил всех из сокурсников в друзей. Джон, Айзак, Дана и Медея были даже не из Лахму, они останутся на Земле, а остальные улетят на Марс. Ривка перевела взгляд на Александра. Она думала, останется ли он в Нью-Бабили или, как говорил, снова сменит деятельность? Одно было ясно, скоро он исчезнет из ее жизни, и неизвестно, когда они встретятся вновь, и встретятся ли вообще. — Ты чего, МакГрегор? — спросила Медея, когда Ривка с бокалом вина поднялась с места. — У меня есть тост, — сообщила она, обведя всех взглядом. — Валяй, — сказала Мин Чжи и подняла свой бокал. — Все мы знаем, что завтра вечером нас перебросят в Бад-Тибира, — начала она, не испугавшись, что за соседним столом могут подслушивать, и никто ее не перебил. — Для меня Нью-Бабили стала вторым домом. Вы все прекрасно знаете каких трудов мне стоило принять эту новую жизнь, как глупо и нелепо я иногда выглядела, рассуждая о непонятных мне вещах, — над столом пронесся хохоток. — Но я нашла здесь хороших друзей и знакомых, которые разжевывали мне этот мир, как маленькому ребенку, — она направила бокал в сторону Даны. — О, да, Ривка, иногда ты меня жутко бесила, — не преминула прокомментировать та. — Спасибо, я тебя тоже люблю. Особенно твои рыжие волосы, которые постоянно засоряют слив в душе, — она показала подруге язык, а та шутливо ударила ее кулаком в бедро. — Всегда с восхищением глядя в небо, я никогда не думала, что жизнь подарит мне шанс стать пилотом. — Давай, завязывай, МакГрегор, а то я сейчас усну. — Заткнись, пожалуйста, — бросила она Сэму. — В общем, хочу завершить свой тост тем, что завтра дороги многих из нас разойдутся. Но я хочу, чтобы вы запомнили этот чудесный вечер, — она обвела всех присутствующих бокалом. — За Нью-Бабили, за Лахму, Тильмун и Сиппур… — За пехоту… — как бы между прочим заметил Айзак Бирсен, подняв палец вверх. — За пехоту! — поправилась Ривка. — И за вас, мои друзья! Все повскакивали с мест и торжественно чокнулись, смеясь и дурачась над длинным тостом. — Все евреи такие словоохотливые? — поинтересовался Мин Чжун и тут же получил подзатыльник от сестры. — Ай, моя прическа! — он любовно погладил себя по голове под всеобщий смех. — От себя хочу добавить, — внезапно вступил молчаливый Александр, — что для меня это был прекрасный опыт преподавания, что все вы, несомненно, талантливые ребята, и вас ждет большое будущее. За ваше будущее! — Прекрасный тост! — резво и с долей иронии подхватила Ривка, и вот все уже снова смеялись. — Профессор, а что будете делать вы? Вы действительно собираетесь уходить из академии? — уточнила Летти, подставляя бокал поближе к Джону, который был на разливе. Тот кивнул. — Я попал в Нью-Бабили случайно, ректор Вернер попросил заменить уволившегося преподавателя. И еще до того, как Вернера сняли с должности, преподаватель нашелся, значит, я снова буду свободен. Для начала я планирую отправиться куда-нибудь в теплое место, пока в Европе не обоснуется весна. — Отличный план! Надеюсь, мы когда-нибудь тоже сможем уйти на пенсию… — Сэм! — воскликнула Летти, открыв рот. — Ты просто скотина! Он же твой декан! — Ничего, пускай завидует, — со смехом отозвался Александр, поддаваясь всеобщему веселью. Музыканты, объявившие, что вся их шумная компания приглашается на танцпол, заиграли знакомую и заводную песню группы Queen — «Don`t Stop me now», и неугомонный Сэм быстренько повытягивал всех девушек ближе к сцене, пока песня только разыгрывалась. Чуть хмельные танцы сумасшедших курсантов привлекли и соседние компании, лишь только Айзак и Александр остались за столом, наблюдая за всеобщим безумием, пока кальянщик менял им уголь. Танцуя, словно бесноватая, Ривка сбросила свитер на вешалку, оставшись только в простой черной майке и джинсах с высокой талией. Мин Чжи улюлюкала и кружила ее в танце, обнимаясь и смеясь. Отколовшись от Мин Чжуна, Сэм осторожно, точно краб, бочком подкрадывался к Летти, которая плясала с Даной и Медеей. Прибегнув к паре маневров, он изловчился и оказался прямо напротив нее. Летти на миг перестала отплясывать, и Ривка не могла поверить, что эта холодная девушка может так смущенно улыбаться. Кажется, шалопай Сэм ее очаровал. — А они неплохо смотрятся, — заметила Дана, присоединившись в компании Мин Чжи и Ривки. — Слышь, Бирсен, у нас тут нехватка мужского населения, иди, потанцуй со мной! — безапеляционно приказала она, и Айзак, что-то сказав Александру, единственному, кто остался за столом, направился к ним. Но внезапно, распознав, что молодежь стала разбиваться на пары — даже Медея оказалась в обществе Мин Чжуна — музыканты плавненько перешли на грустную гитарную песню на иврите. — Класс, — заметила Мин Чжи, так как они с Ривкой остались единственные без пар. — Потанцуешь со мной? — Не, я не из таких… — Ты у меня дурная, — захихикала Мин Чжи. — Пойдем выпьем? — предложила Ривка за неимением других вариантов. — Вам скоро за руль, Ребекка, — раздался над ухом предупреждающий голос Александра. Ривка дернулась. — Вы всегда подкрадываетесь незаметно? — взглянув на довольно тесно танцующих Летти и Сэма, она улыбнулась и вдруг осмелела: — Тогда потанцуйте со мной, если уж рюмку отбираете. Мин Чжи чуть вылупилась на нее. — Вообще-то, я это и хотел предложить, — невозмутимо сообщил он и без предупреждения сделал шаг навстречу. — Самоустраняюсь, — Мин Чжи кивнула и, не меняя удивления в лице, осторожненько попятилась в сторону стола, отказав в танце какому-то юноше, решившему попытать счастья с красивой азиаткой. Александр пристроил ладонь на талию Ривки и, наверное, почувствовал, как она вздрогнула. Она умело скрыла смущение и дозу адреналина, полученную от его прикосновения, за улыбкой и осторожно вложила пальцы в приоткрытую ладонь Александра. — Не сомневался, что ты сдашь тренажер лучше всех, — прошептал он ей прямо на ухо, а Ривка почувствовала мурашки, бегущие по спине; Дана, наблюдая за ними, дернула бровями, словно подтверждая все свои догадки, но Ривка показала ей оттопыренный средний палец руки, лежащей на плече Александра. — Знаю, через что тебе пришлось пройти и сколько изменить в своей жизни, чтобы решиться на Лахму. — Неправда, я всегда видела только этот путь для себя, — словно позабыв о всех своих переживаниях, связанных с учебой, семьей и Беном, сказала она. — Я все еще помню как ты пророчил мне Сиппур или Тильмун, но сейчас поздравляешь с лучшими результатами пилотского факультета. Я горжусь собой. — Я и сейчас мог бы сказать то же самое, но это твоя жизнь. Я был не в праве рекомендовать тебе что-то другое, — гитарная музыка превращала его иврит в шепот, в негромкое пение, ласкающее слух. — Однако я верю в тебя, ты очень сильная и способная. И только благодаря твоим стремлениям и стараниям, я увидел, что тебе и впрямь нужен Марс. Иди к своей мечте, Ребекка. Ривка вдруг поникла в его руках. — Звучит как прощание. Что ж, надеюсь, что и ты найдешь себе новое интересное занятие. Песня закончилась, и Ривка, испытав небывалый спектр эмоций, решила выйти на улицу, чтобы немного подышать свежим воздухом. Она прошла сквозь шумный зал, чувствуя сдавленность в груди, ей не хватало воздуха, ведь слова Александра были приговором. Он поздравлял ее, прощаясь… Она очутилась на улице в одной только майке, даже не подумав, что на дворе зима. На нее с удивлением взглянул огромный лысый мужчина в черном костюме — секьюрити ресторана. — У вас не будет сигареты? — спросила она, чувствуя, что это именно то, что ей сейчас так необходимо. Прикуривая, Ривка дрожала как осиновый лист, но отказалась от предложенного пиджака. Она не плакала, а просто пыталась перевести дух. Слезы вообще случались с ней крайне редко, Александр прав: она сильная, она со всем сможет справиться. — Ривка, какого хрена ты выбежала на улицу без куртки? — Дана объявилась в дверях, неся ее косуху и шапку. — Что-то мне дурно стало, наверное, переела, — сообщила та с обессиленной улыбкой. — Ты чего? Иди за стол, я покурю и вернусь. — О`Салливан, оставьте нас на минутку, — попросил появившийся у выхода Александр, и Дана, никак не прокомментировав, только кивнула и исчезла в дверях, бросив на них понимающий взгляд. — Ты чего расклеилась? — спросил он подойдя ближе и положив ладони на ее плечи. — У тебя нос красный. — Замерзла, — выдавила она, чувствуя сковавшее ее напряжение. — Ребекка, послушай, — он отобрал у Ривки сигарету и под ее недовольный взгляд выбросил в урну, — Ангела Новак заметила, что я тогда хакнул камеры, потом она зорко следила за нами. Она установила камеру даже в моем кабинете. Под угрозой оказалось и твое будущее, и моя репутация. Отношения преподавателей и курсантов под запретом. Ты прекрасно знаешь правила академии...  Ривка стояла как громом пораженная, не веря в то что слышит. — ...Я не забыл о тебе, просто мне нужно было, чтобы все улеглось, и ты поняла, что нас ничего не связывает, чтобы Новак поверила… — он перевел дыхание, на миг закрыв глаза. — В выходные я не мог с тобой встретиться, потому что уезжал по делам, и в выходные Новак следила за каждым твоим шагом, но ты никому ничего не говорила, ты скрыла все от своих подруг, и это было абсолютно правильно. — Ты сейчас шутишь, да? — она неожиданно шмыгнула носом, словно собиралась заплакать, но, возможно, виною был вечерний холод и ледяной ветер; Ривка отчаянно замотала головой. — Ты разжижаешь мне мозг, из-за тебя я не могу нормально мыслить. Я в жизни никому не позволяла приближаться к себе, но я оказалась в положении, когда отталкивают меня… Он смотрел на нее со всей серьезностью, на которую был способен, и на миг крепче сжал плечи, прежде чем заключить ее лицо в ладони. — Не волнуйся, я же говорил, что после Нью-Бабили разница в наших рангах не будет иметь никакого значения, — он обнял ее и прижал к себе. — И ты мне говоришь об этом за день до того как я улетаю на Лахму?! — Ривка отказывалась верить, а он, тем временем, чуть отстранившись, заглянул в ее увлажнившиеся глаза. — Черт, из-за тебя я веду себя как глупая влюбленная школьница! Александр мягко коснулся ее щеки, стирая след от слезы. — Я рад, что увидел твои истинные чувства, — он улыбнулся и поцеловал ее сначала в лоб, потом в висок, затем, прежде чем с небывалой нежностью, обнажившей самые сокровенные его чувства, поцеловать в губы, сказал: — Мы скоро увидимся… — Ривка! — донеслось до их слуха, но потерявшая подругу Мин Чжи застыла на месте с открытым ртом, глядя на нее и декана, самозабвенно целующихся под начинающим накрапывать дождем. — Самоустраняюсь…