Голубые камни

      Совершенно нет настроения идти домой. Я уже предвижу, что там будет. "Агния, что случилось?!", "Ах, опять эти Аскеры!", "Агния, надо быть осторожнее!" А как тут быть осторожнее, когда они просто подходят огромной толпой и тащат на улицу. И кстати, не только Аскеры.       Вот передо мной высоченная деревянная дверь нашего дома. Вообще-то не такая уж она и высокая, но сейчас мне кажется совсем по-другому. С трудом поднимаю руку и стучу. Парни, кажется, мне её вывихнули: каждый удар теперь даётся с трудом. Дверь, как всегда, открыла мама. Последним местом, по которому мне прилетело, была правая щека, и я прямо чувствовала, как по ней расплывается огромный синяк. Очевидно, маму это зрелище не радовало: её глаза стали круглыми, а светящаяся как у всех Нимф кожа слегка поблекла. - Агния, что случилось?!       Каждый раз она задаёт этот вопрос. Как будто не знает, что могло случится! - Одноклассники, - процедила я, почти не раскрывая рта - синяк на щеке не давал этого сделать. - Ах, опять эти Аскеры! - весьма предсказуемо ответила мама. - Не только, - ответила я, протискиваясь в прихожую. - Там ещё Инферно были, и Фелисы немного, и... - Ах, ну это просто невозможно терпеть! Я пойду к вашей классной!       Следует сказать, что мама не раз ходила к Лауре Гекторовне, но никакого результата это не принесло, а наоборот лишь усугубило ситуацию. Прослушав часовую лекцию о добре и толерантности, мои одноклассники возненавидели меня ещё больше, после чего стали ловить меня не по одному, а одной большой компанией. Поэтому я исподлобья посмотрела на мать. Мол, сама разберусь. - Агния, надо быть осторожнее! А что будет, когда ты вырастешь и столкнёшься с МУНовцами? - крикнул отец из музыкальной комнаты. Видимо, мама играла ему на арфе. Я закатила глаза и поплелась в свою комнату. Мама попыталась пойти за мной, но дверь закрылась у неё перед носом.       Наконец-то я в своей комнате. Здесь нет ни мальчишеских кулаков, ни родительских нотаций. Только тихая мебель пастельных тонов. Напротив двери - окно посреди стены. По бокам от окна - два книжных шкафа. Я очень люблю свою библиотеку. Слева от двери - мини-пианино и письменный стол, на котором всегда порядок. Справа - кровать и гардероб с зеркалами на внешней стороне дверей. Я поставила сумку к столу и подошла к зеркалу.       Который раз передо мной стоит вторая зеркальная я, и который раз я поражаюсь её странной внешности. Вроде, ничего специфичного, всё как у всех Нимф: сверкающая кожа, тонкая талия, красивые длинные руки, большие глаза. Но всё это так ужасно смотрится на самом деле: расплывчатые фиолетовые пятна на фарфоровом лице и руках, рваное бирюзовое платье, красные капли на белых туфельках и спутанные рыжие волосы. Рыжие! Ни у одной нимфы никогда не было рыжих волос! Они бывают у Фелисов, у Инферно, реже у Аскеров. Но не у Нимф! Уже лет 10 задаюсь вопросом: откуда они у меня?       Ладно, надо туфельки помыть и платье зашить. Впрочем, нет, в ванную я не пойду: мама опять начнёт причитать, а папа - нотации читать. А платье, наверное, можно уже выкинуть. Я открыла шкаф, чтобы переодеться, и первым, что бросилось в глаза, оказалось красивое молочно-белое платье, которое я хотела надеть на праздник в школу, а потом пойти в нём на ярмарку с отцом. Но сейчас, глядя на него в одной половине шкафа и на себя в зеркале в другой, хочется взять и порвать его тоже. Такое красивое платье на... мне... Я заплакала.       Но истерика продолжалась недолго. Я скоро успокоилась и разозлилась на саму себя за эту слабость. Лекс и его дружки будут только рады видеть это. Хорошо, что не видят. Я взяла простое голубое платье без особых украшений и вышла из комнаты. Родители были на кухне и не слышали, как я проскользнула в ванную. Там я умылась, вымыла туфли, надела платье. Синяки я закрасила, но получилось не очень. Так я вышла к ужину.       Мама не сказала ни единого жалобного слова. Видимо, папа дал ей понять, что этого делать не стоит. Поставив передо мной тарелку, она только улыбнулась и сказала: "Завтра помогу с синяками". Я тоже благодарно улыбнулась и принялась за овощное рагу.       Вот бы она всегда была такая. Это поддерживает, а её обычное поведение заставляет закрыться у себя и ненавидеть весь мир и её с отцом. Хорошо, что папа это понимает.       Первые несколько минут за столом прошли в натянутом молчании. Потом отец положил ложку и спросил маму: - Ты пойдёшь завтра на Посвящение? - Нет. Что я там забыла? - Но ведь у твоей подруги сыну в этом году 25 исполнилось. Даже 26 скоро.       Речь шла о наших соседях. Мамина подруга говорит, что она потомок Олимпийского кузнеца - Гефеста, а Афина, богиня справедливости - предок её мужа. Их сын всегда веселит и поддерживает меня. - А, ну да, Теламону 25... Надо сходить. - А можно мне пойти? - спросила я, проглотив кусочек цветной капусты. Я уже давно, примерно лет с 10, очень хочу попасть на Посвящение. Нам запрещено посещать церемонию до наступления совершеннолетия, когда мы собственно и окажемся действующими лицами. Но мне осталось всего каких-то десять лет, и я решила попробовать. - Агния, ты опять? - нахмурился отец. - Каждый год одно и то же, - вздохнула мама. - Об этом не может быть и речи.       Моя затея опять провалилась. Доев рагу, я пошла делать уроки. Когда я зашла в комнату, я вновь остановилась у зеркала. На меня смотрела маленькая рыжеволосая девочка с большими глазами...и страшным лицом. Ненавижу себя.