Долгая разлука

      Хината не спала до самого утра. Она напряженно размышляла о всей ситуации и даже не заметила, как первые солнечные лучи постепенно осветили комнату. Время пролетело совершенно незаметно, а к чему-то определенному она так и не пришла. Запутанный клубок казался совершенно безнадёжным.       Ощущение топкого болота из чувств и страхов опутывало ноги, пробираясь вверх, к горлу. Доводя до грани паники. Хината даже ощущала фантомные прутья, которые будто душили, а стены практически пустой комнаты постепенно начали давить со всех сторон, что вскоре она уже не могла нормально дышать. Она задыхалась. Нестерпимо захотелось пулей выскочить наружу.       Утренняя свежесть приятно холодила тело и разум. Хината глубоко вдыхала и медленно выдыхала воздух, давая себе возможность заново обдумать всё, что произошло.       Голубые глаза яркими вспышками воспоминаний всплывали каждый раз, стоило прикрыть веки. Будто одержимая, Хината никак не могла выкинуть из головы его взгляд, думая о нем снова и снова.       Почему она решила сделать шаг навстречу, такой необдуманный и спонтанный? Почему решила, что останется. И хотела ли она на самом деле остаться рядом, как они и обещали друг другу много лет назад? Либо это остаточное чувство от ответственности и долга, что были прежде.       Сердце в груди так тянуло, выло волком, желая остаться с ним. Желая стереть всё, что было и даже ту измену, мысль о которой она старалась к себе не подпускать. Чего же она на самом деле хотела? Она, а не навязанные мысли. Чего желали её сердце и душа.       Чего хотела добиться, когда покидала деревню? Что хотела этим доказать?       Вопросы больно колотились по сердцу, мучительно сжимая в тисках. А ответ, единственно верный, она дать не могла, хоть и понимала, что прекрасно его знает.       Хината не считала себя глупой. Она понимала, что ответ на поверхности, просто сама она видеть его не хотела. Слишком больно было давить на рану, еще не до конца зажившую. Слишком живо помнились те чувства одиночества и отчаяния. И если с одиночеством она смогла смириться за семь лет, то отчаяние всё так же пугало и обжигало нутро.       Хината знала, какой вопрос ей следует себе задать, чтобы уловить ту ниточку, что привела бы к выходу. Но она не находила в себе силы смело взглянуть правде в глаза.       — Мама, — воскликнула рядом проходящая девочка и пробежала мимо Хинаты. Она так улыбалась и так преданно смотрела на мать, которая подхватила её на руки. Казалось, девочка видела в женщине весь мир. Хината приложила руку в груди от умиления. Перед взором замельтешили образы Боруто и Химавари, так же преданно смотрящие на неё. Так же видящие в ней начало своего собственного мира. Они с Наруто — фундамент мировоззрения их детей.       Но… Неужели всё, что они увидят — это разрушение?       Хината посмотрела на свои руки. В глазах Наруто она уловила то, как он разрушает сам себя изнутри. Как боль проедает в нем всё. Но прошлой ночью она увидела не только его, но и своё разрушение. Продолжи она идти по пути, что сейчас, не далек день когда боль и обида уничтожат и её. Дети не должны увидеть то, что видела она. Не должны воспринять это как норма, будто иного выбора нет.       Она сжала руки в кулак.       Разобраться во всем придется рано или поздно. И если это единственный способ оградить детей от лицезрения боли в глазах родителей, она готова пройти через всё, что угодно. Даже…       Даже если придется заглянуть глубоко в себя и смело встретиться со страхами лицом к лицу.       Так чего же она хотела на самом деле?       Хината попыталась прислушаться к себе, фокусируя внимание на ощущениях.       Просто…       Она резко остановилась.       — Я просто…       Взор заполонила прозрачная пелена, и она уже не видела яркой полоски горизонта, за которым прорывались лучики восходящего солнца. Картинка перед глазами начала расплываться.       — Я просто хочу…       Слеза сорвалась и покатилась по щеке вниз.       — Счастья.       Женщина застыла. Сказанные собой слова звучали просто, но били по самым болезненным точкам, попадая точно в цель. Она не выдержала и болезненным стоном рухнула на колени, роняя лицо в ладони.        Неужели всё… Так просто?       Ей просто хотелось счастья.       Сил сдерживаться уже не было. Она плакала навзрыд. Впервые в жизни громко, судорожно плакала. Простая истина, простое желание быть счастливой, простое признание в этом так легко вывело её из колеи.       Хината обняла себя за плечи и уткнулась в изгиб локтя. Чувствуя себя ребенком, которого обидели. Ребенком, которого не поняли. Ребенком, которым пренебрегли…       И хуже всего было осознание, что отвернулись от неё самые близкие. Люди, которые не должны были предавать. Не должны были забывать. Которые были с ней в самые трудные минуты. Которые…       — Хината, — в белоснежной пустоте сознания её позвал голос, источником которого был едва различимый силуэт.       — Хината, — он звучал тепло и приятно. Из пустоты навстречу потянулись руки, безмолвно приглашая в свои объятья. Незнакомый человек чувствовался как воплощение всех людей, что её покинули. Шагнуть в объятья Хината не решалась. Обида держала крепко.       — Хината. — Размытый силуэт начал обретать всё более точные очертания. Тянущиеся руки превращались в тоненькие, совсем маленькие руки. — Я хочу быть счастливой, — силуэт, превратившийся в ребенка, подошел и крепко обнял за талию.       У Хинаты перехватило дыхание. Объятия были теплые и нежные, которые она раньше никогда не ощущала. А девочка так сильно была похожа на…       На саму Хинату.       — Я хочу счастья, — она крепко обнимала и улыбалась. С такой надеждой улыбалась, что щемило сердце.       — Ты…       — Меня сложно любить, но… Я тоже хочу счастья, — с мольбой произнесла она. — Можно?       Ребенок, стоящий перед ней, смотрел с таким отчаяньем. С тем самым, которого она так сильно боялась. Надо же. Отчаянье, которое она так старательно прятала внутри, запирая на замки, воплотилось в ребенке. Или скорее, это ребенок вобрал в себя все те чувства и боль, которые Хината думала, что смогла в себе заморозить.       Не смогла.       Хината прижала руки ко рту, сдерживая рвущийся с горла внезапный плачь.       — Ты была одна?.. Всё это время, — женщина порывисто обняла ребенка, прижимая к груди.       — Я же справилась? — прошептала девочка, — Я достойна? Счастья…       — Боже, — Хината уткнулась в миниатюрное плечо ребенка, — Конечно.       Всё это время ребенок держал в себе всю боль. Мучился, плакал, но всё еще надеялся на счастье. Хинате было так жаль ребенка, да и девочка так хваталась за неё, что сердце щемило.       Повинуясь единственному порыву — успокоить, она шептала ласковые слова и нежно гладила малышку по голове, пока напряженное тело ребенка, наконец, постепенно не начало расслабляться в её объятьях.       — Ты прекрасно справилась, — прошептала Хината, — Пора доверить это мне.       — Но тебе ведь… будет больно, — робко ответила девочка.       — Я справлюсь, — пообещала Хината, закрывая глаза.       — Я люблю тебя.       Когда Хината очнулась, то обнаружила себя сидящей на траве. Издалека был слышен детский гул. Обернувшись, она заметила детскую площадку, где бегали и резвились малыши. Возможно это послужило таким ярким и реалистичным ассоциациям с ребенком.       Но что бы это ни было, Хината почувствовала облегчение. Впервые вдыхая воздух в легкие, она ощущала свободу и… любовь. Теплую и нежную, распускающуюся в груди. Самую глубокую и преданную.       Любовь к себе.

***

      Наруто действовал на автомате. Выполнение миссии не требовало больших усилий и эмоционального переживания. Он уже давно привык отключаться и ничего не чувствовать на заданиях. Отрешенность позволяла отдохнуть от собственных мыслей уже несколько лет, что практически стала частью личности, перекрывая собой то немногое, оставшееся от прежнего себя.       Он стремительно падал в бездну. В свою собственную бездну. И даже Курама не смог бы его остановить и спасти, как когда-то в детстве.       Многое теперь было по-другому. Его самого будто бы заменили. Ненависть и злоба, побежденные им в юности, снова заполонили жизнь. Только в этот раз Наруто не сопротивлялся.       Единственное, за что он цеплялся — была семья. С ними он пытался притвориться собой прежним, возвращая тот образ и свет в жизнь. И каждый раз, — Наруто сам с опаской мог в это поверить, — у него получалось всё лучше и лучше, будто это было вовсе не притворство, а действительно возвращение себя обратно домой. Оттого он цеплялся за них еще сильнее, не планируя впредь отпускать.       — Возвращаемся, — коротко бросил он и, не дожидаясь остальных членов команды, тут же направился в сторону деревни. Запыхавшиеся и уставшие, пробывшие целых три дня практически на ногах, двое мужчин переглянулись и молча последовали за капитаном команды.       Наруто уже подходил к главным воротам, как заметил стоящую там Хинату. От неожиданности он резко затормозил, чуть не упав лицом вперед. Она тоже заметила его и теперь терпеливо ждала. Наруто мог поклясться, что уловил еле заметную улыбку, лишь уголками губ. Правда это или нет, но сердце в груди затрепетало. Чувство радости поднялось изнутри, будто светясь теплом. Безумно захотелось подбежать и заключить её в объятья. Наруто не осознанно поддался вперед и сам не заметил, как уже бежал к ней навстречу.       Опомнился он только в шаге от неё, резко остановившись и делая шаг назад.       — С возвращением, — произнесла она и, — о Боги! — тепло улыбнулась. Наруто не знал, что произошло за время его отсутствия, но ему было плевать. Хината улыбалась ему. Улыбалась! Не с горечью и тоской, а с нежностью и теплом. Совершенно как раньше.       — Хината, — вырвалось у него, а она внимательно посмотрела в ответ, — Я… Я дома.