Навечно преданный

      Удивительно, но после ночного разговора с Преданным Его Величество почувствовал себя гораздо лучше. Прошли тревога и тоскливое ощущение покинутости, даже головные боли больше не донимали, а сон стал крепким и освежающим. Джон не пытался найти этому объяснения — рефлексия отступила и он просто радовался, надеясь, что и Шерлок чувствует себя неплохо, раз уж их эмоции так взаимосвязаны. Тем более, что государственных дел было невпроворот, да ещё и внутриимперские заботы ожидали своей очереди, и откладывать их не было уже никакой возможности.       Несколько дней король был настолько занят, что даже ужин ему приносили в кабинет, а не накрывали в малой столовой, как это было принято ещё со времён прадеда. Впрочем, у прадеда в его возрасте были уже жена и дети, да и застолья он любил устраивать пышные, как и полагалось монарху. Самый обычный обед венценосного семейства в те благословенные времена состоял не менее чем из полусотни блюд.       В этом вопросе даже отец Джона был уже куда скромнее, а сам правящий монарх вообще предпочитал ограничиваться заурядным куском хорошо прожаренного мяса под добрую кружку тёмного эля. Повар, хорошо знакомый с невзыскательным вкусом своего господина, обычно готовил телячьи отбивные с гарниром из не так давно завезённого в Европу картофеля или каких-нибудь овощей, которые расторопный лакей почти незаметно пристраивал на столе, ловко расчистив место от важных и не очень государственных бумаг, а затем так же тихонько забирал опустевшую посуду, практически не отвлекая Его Величество от работы.       Но в этот вечер слуга был почему-то неловок, руки его несколько дрожали, и если бы король не был так поглощён делами, он бы заметил, что лакей чуть было не уронил на пол кувшин с вином. И только когда Его Величество, не глядя, отправил в рот первый кусочек принесённого блюда, монаршее внимание, наконец, было отвлечено от очередного письма и целиком сосредоточилось на поданном ужине. Вместо привычных отбивных на широкой тарелке лежало нечто совершенно необычное, по виду напоминавшее скорее живописный натюрморт, чем заурядную провизию. Вкус и аромат блюда вполне соответствовали изысканному виду кушанья.       — И что это такое? — воззрился на застывшего слугу Его Величество, чем привёл несчастного в полную панику.       — В-вам не по-понравилось, сир? — заикаясь пролепетал лакей.       — Нет, почему же? — король подцепил на вилку очередной кусок и, отправив в рот, прислушался к ощущениям. — Очень вкусно, просто необычно. Это рыба?       — Да, Ваше Величество, — слегка расслабился слуга и налил в бокал белого вина. — Запечённая с овощами и под каким-то соусом — я не запомнил название…       — Никогда не любил рыбу, — по-мальчишески наморщил нос Джон и запил очередную порцию вином, — но это блюдо весьма недурно приготовлено. Вот только не понимаю, с чего это повар решил проявить фантазию? Ему надоело жарить телятину?       — Что Вы, сир! — снова залепетал лакей. — Мистер Робинсон никогда бы не решился нарушить установленное меню без Вашего распоряжения…       — А вот это уже интересно, — Джон даже жевать перестал, с неподдельным изумлением уставившись на слугу. — Хочешь сказать, что это готовил не наш личный повар?       — Ваше Величество! Умоляю — не прогневайтесь! Это всё он! Мистер Робинсон не хотел, но ему ведь невозможно отказать…       — Да о чём ты говоришь? Отвечай ясно и расскажи всё по порядку, — на смену удивлению пришло раздражение с лёгкой примесью беспокойства: у любого правителя всегда найдутся враги — внутренние или внешние — и если кто-то посторонний имел доступ к королевскому ужину, где гарантия, что этот неизвестный «он» не подсыпал в еду какого-нибудь яда.       Джон отложил приборы и, оправив манжеты, скрестил руки на груди.       Поочерёдно краснея, бледнея и запинаясь, лакей поведал, что после полудня на кухню зашёл тот молодой человек, которого Его Величество привёз с собой с охоты. Последние дни все во дворце только и говорят, что об этой странной королевской «добыче», поэтому и повару мистеру Робинсону, верой и правдой служившему на дворцовой кухне уже одиннадцать лет, и остальным слугам было очень любопытно взглянуть на найдёныша. Воспользовавшись всеобщим интересом к своей персоне, молодой человек заговорил с мистером Робинсоном, сделал несколько комплиментов обустройству кухни и богатому выбору специй, затем как бы между прочим дал пару дельных советов по поводу приготовления соусов, а через несколько минут уже доверительно нашёптывал расстроенному повару, что его подозрения насчёт жены и молоденького писарчука из королевской канцелярии вполне обоснованы, и если мистер Робинсон пожелает, то сможет застать наглеца в своём супружеском ложе просто вот в это самое время, если, разумеется, поторопится. А когда совершенно ошарашенный этой новостью повар растерянно пожаловался, что не может покинуть кухню, не приготовив ужин для Его Величества, подопечный миссис Хадсон заявил, чтобы тот не беспокоился и предоставил юноше самому позаботиться об этом: ему будет приятно сделать что-то полезное для Его Величества, ведь другого способа отблагодарить шотландского монарха за оказанное гостеприимство и проявленную доброту у него пока нет. Завоевав всеобщее доверие милой болтовнёй и явным знанием дела, молодой человек состряпал рыбное блюдо с каким-то непроизносимым названием, и, кроме этого, салат и десерт, вид которых говорил о том, что они вряд ли уступают главному блюду. Новоиспечённый повар собирался сочинить ещё несколько кулинарных шедевров, но его убедили, что король не любит неоправданного изобилия, после чего молодой человек согласился удовлетвориться уже приготовленным.       Не понимая, как ему относиться к столь неординарной выходке Преданного, король Джон только изумлённо почесал бровь. Пожалуй, придётся на время отложить бумаги… Он обвёл тоскливым взглядом изучаемую переписку, мысленно извинился перед аккуратной стопкой последних инженерных разработок для недавно начатого строительства форта, вздохнул… и велел позвать Шерлока.       Вслед за Преданным в королевский кабинет явился и вездесущий капитан Лестрейд, которого к тому времени уже известили о произошедшем на кухне инциденте.       — И как это понимать? — Его Величество нахмурился, стараясь придать лицу строгое выражение, хотя эмоции, которые он при этом испытывал, можно было скорее назвать искренним удивлением и любопытством, чем сердитым недовольством.       — Что Вы конкретно имеете в виду, сир? — Преданный был совершенно невозмутим, а серо-зелёные глаза невинно смотрели на короля с неподдельным недоумением.       — То, что вы без позволения проникли на королевскую кухню и взялись выполнять работу, на которую не имели никаких полномочий? — сдерживая невольную улыбку — уж очень забавно выглядело это невинное недоумение на обычно непроницаемом лице — снизошёл до пояснений Джон. И тут же строго добавил: — Вам не следовало этого делать.       — Простите, Ваше Величество! — молодой человек был само раскаяние. — Но мне так хотелось хоть как-то отблагодарить Вас за всё, что Вы для меня делаете, и когда уважаемому мистеру Робинсону понадобилось срочно покинуть кухню, я счёл возможным взять на себя смелость приготовить для Вашего Величества что-то особенное и необычное, что пришлось бы Вам по вкусу. Вам не понравилось, сир?       — Дело не в этом, а в том, что вам не следовало пробираться на кухню, это недопустимо! — строго выговорил Джон, на самом деле, испытывая желание как можно скорей отправить из кабинета до смерти напуганного лакея и узнать, наконец, настоящую причину странного поступка Преданного. Он едва заметно кивнул Лестрейду, и тот, понимая короля без всяких слов, навис над несчастным слугой, для пущей острастки раздувая ноздри и вращая глазами:       — Я ещё разберусь с вами всеми! Распустились совсем! А сейчас ступай и лишнего там болтать не смей.       Когда лакей на подгибающихся ногах покинул королевские покои, Джон, не выдержав, широко улыбнулся.       — Ты совсем парня напугал, — упрекнул он начальника охраны. — Он-то особо ни в чём не виноват. Да и с остальными будь помягче: пожурить, конечно, кухонную братию придётся, но ничего ведь ужасного не случилось.       — Допустить незнакомого человека на королевскую кухню — серьёзный проступок, мой король, — возразил Лестрейд. — Да ещё и позволить ему прикасаться к пище, предназначенной для Вашего Величества!       — Ну, по словам слуги, Шерлок их просто очаровал, а сопротивляться харизме Преданного весьма сложно — это я точно знаю, — король снова сложил руки на груди и уже серьёзно взглянул на своего подопечного. — А теперь, будь добр, объясни мне — зачем ты это сделал? Если мне не изменяет память, подобных приказов я тебе не давал. Что за проявление своеволия?       — Никакого своеволия, Ваше Величество, — последовал тут же совершенно убеждённый ответ. — Вы приказали мне приложить максимум усилий для того, чтобы быть здоровым и чувствовать себя отлично. Это Ваше дословное указание, и так как после него никаких иных распоряжений не последовало, я счёл необходимым следовать именно ему.       Преданный выглядел одновременно покорным и невозмутимым.       — И какое отношение к этому имеет мой ужин? — полюбопытствовал король, и выражение лица командира его личной охраны также свидетельствовало о крайней заинтересованности последнего в ответе на этот несложный вопрос.       — Самое непосредственное, сир. — Юноша чуть склонил голову в сторону сюзерена. — Для того, чтобы чувствовать себя наилучшим образом, Преданному необходимо проявлять заботу о своём Хозяине и действовать в его интересах. Так как никаких ограничительных приказов мне отдано не было, я принял решение действовать исходя из собственных знаний и наблюдений, — Шерлок говорил чётко, но довольно быстро, и его слушателям приходилось напрягать внимание, чтобы не упустить смысл сказанного. — Первое, на что необходимо было обратить внимание — это на безопасность Вашего Величества и, следовательно, на организацию дворцовой охраны. Хочу сразу отметить, что охрана организована не на должном уровне. Вчера поздним вечером я незаметно вышел в город, а затем ночью совершенно беспрепятственно мне удалось снова проникнуть во дворец и добраться до королевских покоев. Я мог бы при необходимости убить короля и так же незаметно исчезнуть.       — Что за бред? — не выдержал командир личной охраны Его Величества. — Ты хочешь сказать, что стражники спокойно впустили тебя в покои Его Величества?       — Разумеется нет! Но ни балконы, ни крыша дворца абсолютно не охраняются. Взобраться на дворцовую стену, а оттуда — на любой из балконов или висячую террасу — проще простого, — пожал плечами Шерлок. — Часовые недостаточно внимательны, если не сказать — легкомысленны.       — Да как ты смеешь клеветать на верных воинов, которые уже столько лет охраняют нашего короля? — не смог сдержать праведного гнева едва не задохнувшийся от возмущения Лестрейд. — И за всё это время на Его Величество никто не смел покушаться!       — Возможно, именно поэтому ваши подчинённые так и расслабились? — без всякой иронии взглянул на капитана Преданный. — Я мог бы указать вам, господин Лестрейд, как минимум на дюжину слабых мест в организации охраны нашего короля. Это нужно будет исправить.       — До этого всё действовало просто прекрасно, — огрызнулся тот.       — Времена меняются, сэр, и любая система требует развития и усовершенствования, — невозмутимо парировал Шерлок. — Разве вас не убеждает хотя бы тот факт, что посторонний человек с весьма сомнительной историей запросто заходит на королевскую кухню и получает доступ к ужину Его Величества? Это, прежде всего, ваше упущение, а не вина повара и прочих слуг. Они отвечают только за еду, а вот за безопасность ответственность лежит именно на ваших людях.       Признавая в душе справедливость всех высказанных парнем замечаний, капитан неохотно замолчал, тем не менее продолжая хмуро поглядывать на неожиданного инспектора его деятельности.       Наблюдавший за их перепалкой король Джон внимательно вслушивался в излагаемые Шерлоком факты.       — Что касается самого ужина, — невозмутимо продолжил Преданный. — Однообразно тяжёлые блюда перед сном — не самый лучший выбор для организма. Вечерний приём пищи должен быть достаточно лёгким и быстро усваиваемым. От этого зависит не только Ваш сон, мой господин, но и здоровье в целом. Если ваш доктор не следит за этим — он недостаточно компетентен или попросту халатно относится к своим обязанностям.       — О, похоже мы все тут только тем и занимаемся, что безответственно относимся к своей службе? — снова не сдержался Лестрейд, молчаливого смирения которого хватило ненадолго. Он и сам не был в большом восторге от господина Андерсона, но наглые заявления нового слуги переходили, в его понимании, всякие границы.       — Разве забота о благополучии короля — не долг всех его приближённых? — удивлённо взглянул на капитана Преданный. — Вам следует прислушаться к моим замечаниям — ведь это поможет устранить все имеющиеся недочёты и упущения.       — И как же мы все раньше-то справлялись с этой непосильной для нас задачей? — не мог не съязвить задетый за живое и так просто не сдающийся капитан.       — Как оказалось, недостаточно хорошо, — снова пожал плечами Шерлок, и Его Величество почувствовал, что пора вмешаться в этот неприятный для его старого друга спор.       — Довольно! Капитан, вы знаете, как высоко я ценю вашу службу и верность, но не следует забывать, что Шерлок — Преданный, и его замечания продиктованы не желанием как-то оскорбить вас или других моих подданных, а исключительно беспокойством обо мне, как о своём Хозяине. Да, он не слишком тактичен и корректен, и с этим нужно будет поработать, но в его словах есть доля правды, с которой вы не можете не согласиться. И Грегори, — уже мягче обратился король к своему старому другу, — вы ведь знаете, что именно толкнуло меня на это нелёгкое решение — стать Хозяином Преданного. Вы один из немногих, кому известна правда, и я жду от вас понимания, помощи и поддержки. Может ли ваш король рассчитывать на своего надёжного вояку?       — Вам известно о моей преданности, сир! — поклонился Лестрейд и искоса взглянул на Шерлока. — Но если этот парень будет продолжать в том же духе, боюсь, слишком у многих возникнут ненужные вопросы.       — Я разберусь с этим, капитан, — пообещал король и с любопытством повернулся к Шерлоку, вдруг припомнив некую мелькнувшую в процессе разговора, но так и не понятую им деталь. — Кстати, о возникающих вопросах… А как ты догадался, что жена моего повара встречается с писарчуком? Или миссис Хадсон насплетничала?       — Миссис Хадсон не упоминала об этом, хотя, видит Бог, эта достойная женщина говорит не умолкая, — Шерлок, как показалось Его Величеству, чуть обиженно пожал плечами. — И я не догадался, а увидел. Факты абсолютно очевидны, — констатировал Преданный, однако, отметив на лицах Лестрейда и короля одинаковое непонимание, на секунду подвёл глаза к потолку и затараторил: — У повара на пальце обручальное кольцо — новое, блестящее. Возможно, он его периодически чистит, но, судя по отсутствию лоска в остальном облачении — просто недавно женился. Упомянув супругу, он употребил слово «егоза». В сочетании с новым кольцом, напрашивается вывод: жена молодая. Когда же я поздравил господина Робинсона с недавней женитьбой, он принял поздравления, не отрицая, но выражение его лица при этом являло сочетание страсти и крайней озабоченности, а появившаяся при упоминании одним из поварят дядюшки из канцелярии гримаса, эмоциональную причину которой я могу идентифицировать только как жуткую ревность, наводит на мысль о явном подозрении жены в супружеской измене и именно с канцелярским служащим. Я успел посетить эту служебную контору: из шестерых писарей трое по возрасту за пределами интересов молодой «егозы», один страдает воспалением простаты, ещё один предпочитает мужчин, а вот последний — вполне подходит. Итог — он и есть предмет переживаний вашего повара.       Шерлок взглянул на присутствующих, желая удостовериться, что его объяснения поняты.       — Потрясающе! — определился с нахлынувшими эмоциями Джон. — Но почему ты так уверен, что она всё же изменяет? Ревность — ревностью, но…       — Я не был абсолютно уверен, — позволил себе мимолётную усмешку Шерлок. — Но мне надо было выставить повара из кухни на продолжительный период времени и быстро. Если же учесть внешний вид мистера Робинсона и молодого писаря, а также самое удобное время для свидания — крайняя загруженность работой повара во время приготовления ужина и минимальная в канцелярии, поскольку почти все значимые особы уже закончили трудовой день — готов поручиться, что я сделал правильный вывод, на что указывает и то, что ваш повар до сих пор выясняет отношения с супругой. Слышите крики?       Король подошёл к окну, выходящему во внутренний двор на крыло для прислуги. Шум супружеской ссоры доносился даже сквозь наглухо закрытые рамы. Нда… Похоже, сегодня ему одному повезло с ужином, остальным придётся подождать…       — Шерлок… — в голосе Его Величества звучал мягкий укор. — Ну нельзя же так обращаться с людьми!.. Вываливать на них такое… Даже с благими намерениями! Это, по меньшей мере, жестоко. Ты не должен больше так делать!       Шерлок потрудился смиренно опустить глаза, в которых, однако, не было и тени раскаяния:       — Как прикажете, сир.       Капитан Лестрейд, с живым интересом выслушавший умозаключения странного слуги, тем не менее, с сомнением покачал головой:       — Вряд ли придворные будут в большом восторге от подобных откровений в свой адрес. Конечно, иногда это может быть весьма полезно…       Король незаметно улыбнулся, мысленно соглашаясь со своим капитаном.       — Ступайте-ка отдыхать, любезный Грегори! — он вновь развернулся к Лестрейду и, подойдя, ободряюще похлопал того по плечу, давая понять, что желал бы остаться с Преданным наедине. — Отложим все решения до завтра. И постарайтесь не напугать до смерти мистера Робинсона — надёжного повара найти не так просто, да и судьба к нему нынче не слишком добра.       Когда всё ещё недовольно хмурящийся командир охраны покинул королевские апартаменты, Джон устало вздохнул и повернулся к Шерлоку:       — Я же предупреждал, что не стоит относиться к моим приближённым с таким пристрастием и испытывать на них свои способности.       — Но все приведённые мною факты абсолютно точны… — вскинулся Шерлок.       — Не нужно оправдываться, — перебил его король. — Я понимаю, что в этом есть прежде всего моя вина: мне следовало более ответственно относиться к своим приказам да и к обязанностям Хозяина вообще. Видимо, избежать этого не удастся, как бы я ни старался. Пожалуй, надо найти способ держать своего Преданного к себе поближе. Наверное, придётся последовать совету мудрого Анджело и взять тебя в свои личные секретари. Должность эта не слишком значимая, поэтому вряд ли вызовет зависть или кривотолки. И при этом ты сможешь повсюду следовать за мной, выполняя различные поручения и следя за моей безопасностью, раз уж этот вопрос тебя так беспокоит. Как тебе такое предложение?       — Я готов служить Вам любым выбранным Вами способом, господин, — за бесстрастностью ответа Джон безошибочно уловил нотки удовлетворения и усмехнулся.       — Вот и отлично! Теперь ступай к себе: поздно уже, а я всего лишь человек и не обладаю выносливостью Идеального Слуги. Завтра с утра будь готов приступить к своим новым обязанностям. И ради Бога — перестань называть меня господином!       — Как Вам будет угодно, сир! Спокойной ночи, Ваше Величество, — новоявленный секретарь склонил голову в прощальном поклоне, тряхнув шелковистыми кудрями, в очередной раз вызвавшими у короля странное желание почувствовать их мягкость под своей ладонью. Джон покачался с пятки на носок и обратно, смешливо наморщив нос, и, сцепив руки за спиной от греха подальше, коротко кивнул Шерлоку на прощание.       Когда дверь за Преданным закрылась, лицо монарха осветилось широкой улыбкой: идея позволить Шерлоку постоянно находиться рядом с собой доставила Его Величеству не меньшее удовольствие, чем его новому секретарю. Это казалось таким естественным и правильным, что король даже удивился, почему так долго не желал принять настолько очевидное решение. Возможно, неожиданно крепкая привязанность к незнакомому человеку вызвала вполне естественный страх — ведь до этого король ни с кем не испытывал такой необъяснимой близости. Но чем лучше Джон узнавал Шерлока, тем глупее и незначительнее казались все его опасения. В душе Его Величества вдруг проснулось неугомонное любопытство, как в детстве, когда он предвкушал подарки на Рождество или ко дню рождения — а какие же ещё таланты скрываются в этой ходячей шкатулке с сюрпризами?       «Я не смогу пробиться через сковывающую его скорлупу, пока он не начнёт доверяться мне абсолютно, — размышлял король, укладываясь в постель. — Но для этого нужно, чтобы и моё доверие стало безусловным. А наилучший способ добиться подобного — узнать его как можно лучше, полнее, со всеми особенностями и во всех проявлениях. Посмотрим, на что распространяется твоя универсальность, Преданный!»       Утром ударил первый морозец, побелив пожухшую траву в дворцовом саду и ещё не облетевшие с ветвей листья. А потом вышло солнце — неожиданно тёплое, дарящее короткое утешение мимолётного бабьего лета перед холодными пасмурными месяцами надвигающейся зимы.       Тепло и свет царили не только за толстыми каменными стенами дворца — в душе Его Величества, проснувшегося необычно рано даже для собственного по-спартански строгого режима, разливалось то же, уже упомянутое, праздничное предвкушение маленького, но безусловно приятного чуда.       Чудо явилось к Его Величеству сразу после завтрака, в сопровождении расчувствованно кудахтающей миссис Хадсон и господина Лестрейда, который, во временное отсутствие личного секретаря монарха, выполнял кроме собственных ещё и его обязанности, и теперь был несказанно рад стряхнуть неудобный груз со своих плеч, хотя имеющийся на эту должность кандидат и вызывал у него некоторые опасения. Когда королевское распоряжение о назначении Шерлока было задокументировано и заверено личной подписью Его Величества, начальник стражи, поскрипывая сапогами и позвякивая притороченным сбоку на простой кожаной перевязи палашом, не преминул напомнить Преданному, что не совсем доверяет тому, кто практически исследовал, перебирая, варианты покушения на монарха, а потому будет присматривать за новым секретарём особо внимательно.       Миссис Хадсон, будучи совершенно не в курсе причин капитанского недоверия, тут же бросилась защищать своего протеже:       — Боже, господин Лестрейд! Неужели вы в чём-то подозреваете несчастного мальчика? Какие варианты, какого покушения? И вам не совестно угрожать тому, кто так много пострадал и утратил всё, что имел? Стыдитесь, Грегори! Если наш король доверяет Шерлоку, то и вы должны относиться к нему по-дружески…       — Миссис Хадсон! — перебил кормилицу Джон. — Я очень благодарен вам за проявленную о нашем госте заботу, но не забывайте: капитан Лестрейд отвечает за мою безопасность, и было бы странно, если бы он не желал лично удостовериться, что люди, которых я приближаю к себе, не представляют никакой угрозы.       — Угрозы? Шерлок? — чуть поумерив пыл, Марта всё-таки не могла не высказать своего возмущения. — Да он только и говорит, что о своей благодарности Вашему Величеству и о желании хоть как-то отплатить Вам за доброту и заботу. Я готова поклясться — этот юноша будет прекрасным секретарём для Вас, сир!       — Я и не сомневаюсь, моя дорогая миссис Хадсон, — заверил кормилицу король. — И хотел бы как можно скорее в этом удостовериться. У вас ведь наверняка найдётся множество неотложных дел?       С видом слегка обиженным, но понимающим, Марта присела в старомодном реверансе и покинула комнату, бросив Шерлоку подбадривающую улыбку, а Лестрейду — полный укоризны взгляд.       — Если вы думаете, что ваше обаяние безотказно действует на каждого, — учитывая новое положение Преданного, командир личной охраны обратился к тому на «вы», что не смягчило суровой подозрительности его тона, — то это большая ошибка с вашей стороны.       — Я и не пытался обаять вас, капитан, — ответ прозвучал вполне вежливо, несмотря на содержание сказанного. — К тому же, ваше негодование вызвано, скорее, не объективными причинами, а личной обидой на высказанную мной в ваш адрес критику, кстати, абсолютно аргументированную.       — Я не знаю, чему вас учили в вашей Школе рабов, — рассердился Лестрейд, — но теория во многом отличается от практического положения вещей. Система охраны отрабатывалась годами и всё это время вполне себя оправдывала. Я осмотрел стену и террасу, через которую вы проникли во дворец — нужно быть безумцем, чтобы использовать этот путь.       — Или отлично подготовленным Преданным, — перебил капитана Его Величество. — Мы ведь никогда не рассматривали такою возможность, не так ли? И, как оказывается, зря! Если это удалось Шерлоку — может получиться и ещё у кого-то подобного.       — Почти у любого Преданного-воина или универсала, — подтвердил новоиспечённый секретарь. — И если мои замечания оскорбили вас — прошу простить мне, — обратился он к Лестрейду. — Они продиктованы исключительно беспокойством о безопасности короля.       Тот недоверчиво покосился на приносящего извинения и тяжело вздохнул.       — Хорошо, готов признать — некоторые из замечаний вполне уместны и даже полезны, — решил временно сменить гнев на милость командир охраны. — Но не забывайте: перед тем, как пойти на свои эксперименты, вы внимательно изучили устройство дворца изнутри. У кого из злоумышленников будет такая возможность? Будь вы не так осведомлены — и мои ребята наверняка бы вас заметили.       — Я мог бы снять любой дозор, не поднимая ни малейшего шума, — упрямо не согласился Шерлок.       — Вот как? — снисходительно рассмеялся капитан, не допуская даже мысли, что какой-то одинокий воображала может справиться с его отлично тренированными ребятами. — Хочешь сказать, что расправился бы с полудюжиной закалённых бойцов? Возможно, тебя ввело в заблуждение то, что тебе удалось разбить мне нос в охотничьем поместье, но это произошло только благодаря тому, что я не был готов к такому активному сопротивлению и не желал причинять тебе вред. Как бы ни натаскивали Преданных ваши сумасшедшие учителя, но мои парни прошли настоящие сражения, а это не сравнимо с какими-то гладиаторскими представлениями.       — Капитан! — не выдержал король, недовольный внезапно разразившимся противостоянием между его Преданным и старинным другом. — Вам не кажется, что вы превышаете свои полномочия? На мой взгляд, замечания Шерлока вполне уместны и требуют внимательного анализа, а что касается преимуществ королевских стражников — так это само собой разумеется и не требует доказательств. Или вы хотите устроить поединок между вашими бойцами и моим секретарём? Тем более, что бойцы — тоже мои…       — Если Ваше Величество прикажет… — тут же предсказуемо среагировал Преданный, весело сверкнув серо-зелёными глазами.       Идея была совершенно дурацкой и мальчишеской, но именно это и было в ней привлекательно. Джону стало безумно любопытно — действительно ли Преданный сможет противостоять шести крепким воинам, которые обычно составляли дозор? Разумеется, допустить мысль, что воспитанник Школы мог лгать или впустую бахвалиться, было смешно, но шестеро? Воинов? Да, противник Шерлока в памятном гладиаторском бою был настоящим великаном, но всё-таки?..       Наконец, азарт и любопытство взяли верх над королевской сдержанностью, и Джон махнул рукой.       — Вижу, словами вас не примирить, — с деланным огорчением произнёс Его Величество и даже вздохнул почти сокрушённо. — Что же, давайте пройдём в тренировочный зал, капитан, и покончим с этим раз и навсегда.       — Вы желаете устроить состязание, сир? — с ликующим выражением уточнил Лестрейд, рассчитывающий сбить немного пафоса с заносчивого мальчишки.       — Тренировочный бой, — кивнул король, — без оружия, разумеется.       — Можно и с оружием, — заметил Шерлок.       — Не перегибай, — одёрнул Преданного Джон. — Не хватало, чтобы мои люди поранили друг друга, меряясь самомнением. И хватит возражать! Поберегите свой пыл для боя, — пресёк он попытки обоих высказаться по поводу упомянутого самомнения.       В тренировочном зале было немноголюдно: несколько пар отрабатывали фехтование, да четверо недавно призванных новобранцев вдохновенно дрались на палицах.       Появление короля в сопровождении капитана и вызывающего всеобщий интерес королевского найдёныша заставило бойцов тут же бросить все свои занятия и обратить пытливое внимание на необычных посетителей. Не то чтобы Его Величество никогда не приходил на тренировки стражи — это не было такой уж редкостью, но воинственное выражение лица капитана, несколько озабоченное — короля, и совершенно невозмутимое — странного гостя представляли собой явную интригу.       Выйдя на середину зала, начальник стражи поднял руку, призывая к тишине. Впрочем, в этом жесте не было особой надобности: все и так замерли, ожидая чего-то совершенно непредсказуемого.       — Внимание, господа! — громко произнёс Лестрейд, обводя взглядом своих подчинённых. — Этот молодой человек, — несколько пренебрежительный кивок в сторону Шерлока, — утверждает, что может одержать победу в рукопашной схватке сразу с шестью стражниками. Почему с шестью? Потому что именно столько воинов составляют наш дозор, который, по убеждению нашего гостя, не может противостоять хорошо подготовленному злоумышленнику, если таковой решится проникнуть во дворец с целью покушения на нашего короля.       Недовольный шепоток прокатился по толпе охранников, успевшей пополниться новыми лицами — новость о визите короля в сопровождении таинственного незнакомца моментально разлетелась по прилегающей к тренировочному залу казарме.       — И так как юноша действительно владеет некоторыми боевыми навыками, Его Величество пожелал убедиться в том, достаточно ли хорошо вы подготовлены, и не является ли бахвальство его новоназначенного секретаря вполне обоснованным. Поэтому сейчас мы в присутствии нашего глубокоуважаемого монарха имеем возможность доказать, что не зря получаем своё жалование и в случае необходимости сможем защитить его драгоценную жизнь от всякого, на неё посягнувшего. Мне нужны добровольцы, — капитан снова окинул взором столпившихся вокруг крепких мужчин, каждого из которых он сам выбирал из целой группы желающих попасть в личную охрану Его Величества.       — Простите, капитан, — неуверенно подал голос один из стражников, — нам что, нужно будет драться с… секретарём?       — Пусть вас не вводит в заблуждение ни должность соперника, ни его внешний вид, — отдал должное королевскому протеже начальник охраны. — Мистер Шерлок — действительно неплохой боец, и я даже допускаю, что он мог бы одержать победу над многими из вас в парном бою, но молодой человек уверен, что техника, которой он владеет, даёт ему невероятное преимущество. Думаю, вам удастся убедить этого господина, что и ваши навыки ничем не хуже. Если же окажется, что утверждения нашего гостя не голословны, — Лестрейд подчёркнуто вежливо склонил голову перед королевским секретарём, — мы с удовольствием возьмём у мэтра несколько уроков.       — Несколько уроков не помогут, господин капитан, — бесстрастность Шерлока казалась особо оскорбительной. — Древняя система упражнений лунг-гом — «тибетский огонь», духовная и физическая практика, приемы которой комбинируют концентрацию мысли и воли с разнообразной дыхательной и боевой техникой, требует длительного и методичного изучения. Но некоторым приёмам и навыкам ваши люди смогут научиться — если проявят должное старание.       — Заткнись, а? — наклонившись к Преданному, тихо посоветовал Его Величество. — Они же тебя сейчас по полу размажут — ты только взгляни на их лица.       Физиономии стражников действительно нельзя было назвать дружелюбными: наглость тощего секретаря задела их за живое, и во взгляде каждого читалось явное желание поставить заносчивого засранца на место. Не удивительно, что желающих оказалось больше, чем достаточно.       Выбрав шестерых, по его мнению, самых подходящих, капитан отослал всех, включая Шерлока, участников предстоящего боя переодеваться, успев перед этим дать чёткие указания своим людям: королевского секретаря ни при каких обстоятельствах сильно не калечить.       К тому времени, когда все семеро вернулись, переоблачившись в удобные, не стесняющие движений штаны и рубахи, подвязанные поясами синего королевского цвета, в помещении уже собралось прилично народу, желающего поглазеть на необычное зрелище. Слуги подготовили середину зала, застелив дощатый пол широкими кожаными матрасами, набитыми сухим песком, а для Его Величества на безопасном расстоянии было установлено резное кресло, рядом с которым расположились двое самых надёжных телохранителей, готовых в любой момент осадить бойцов, если в пылу сражения те посмеют слишком приблизиться к королю.       — Ты же предупредил ребят? — негромко спросил Его Величество капитана Лестрейда.       — Само собой, сир! — кивнул тот. — А Вы тоже думаете, что Преданный переоценивает свои силы?       — Скорее, недооценивает ваши, — усмехнулся король. — Ты же знаешь — воспитанники Школы не могут лгать своему хозяину, но Шерлоку пришлось пройти необычную инициацию, и кто знает, как именно она повлияла на Преданного? И что сейчас творится в этой странной голове? Но если он всё-таки победит…       — Обещаю, Ваше Величество, я первый пожму ему руку, — заверил Лестрейд. — Если бы он ещё научился помягче выражать свои мысли…       — Дай ему время, Грег! — шепнул король. — Возможно, когда-нибудь ты ещё будешь считать Шерлока своим другом.       — Возможно, — неуверенно согласился капитан, поглядывая, как противники выходят на подготовленное для них место.       Шестеро стражников, несмотря на кажущуюся лёгкость задания, отнеслись к нему достаточно серьёзно. Было ясно, что они заранее обговорили план действий, и теперь каждый занял отведённую ему позицию на различных дистанциях от застывшего в центре площадки противника.       Преданный же, словно не обращая никакого внимания на окруживших его бойцов, опустил голову и прикрыл глаза, видимо, переводя себя в состояние боевой готовности.       Первая пара стражников одновременно бросилась на Шерлока с разных сторон. Отреагировав почти мгновенно, он нанес удар парню слева, сбивая его с ног, и перехватил руку второго, подставляя плечо под его подбородок. Стражник лязгнул зубами и обмяк.       Немного оторопевшие товарищи поверженных, переглянувшись, решили ужесточить атаку, наваливаясь одновременно и даже несколько мешая друг другу, но никак не атакуемому, который, казалось, впал в особый транс, позволяющий увеличить скорость реакции и движений. Все говорило о том, что ему не нужно было даже видеть соперников — он их чувствовал, подобно животному, и почти предугадывал любое, самое неуловимое перемещение напряжённых, переполненных адреналином тел.       Кулак первого из нападавших он пропустил мимо плеча, обхватил его поперёк талии и толкнул на матрас, повернувшись вокруг оси, ногой сбил второго на колени, а затем нанёс рубящий удар ребром ладони по мощной шее третьего. Тот рухнул на подстилку так, что вздрогнул пол зала.       Четвёртый бросился вперёд, замахиваясь на ходу, но Преданный нырнул под удар, уходя противнику за спину, и пока парень разворачивался, успел пнуть его по колену, а затем, не дожидаясь атаки, перешёл в нападение сам: неожиданно сделал заднее сальто и с лёта ударил успевшего подняться соперника тремя пальцами в нижнюю часть грудной кости. Стражник охнул, широко раскрывая глаза, и стал заваливаться вперёд. Шерлок подхватил его, удержав на ногах, и плавно опустил на пол.       Из шестерых нападавших трое были выведены из строя, но их товарищи не спешили сдаваться. Первый из оставшихся, оценив мастерство противника, попытался незаметно подобраться к нему сзади, но нарвался на жёсткое сопротивление: прыжок с оборотом — удар краем ладони по ключице — обратный удар большим пальцем в ухо и окончательный — указательным пальцем в горло. Хватая ртом воздух, королевский охранник упал, так и не успев оценить последнего финта соперника: перехватив занесённую для отчаянного удара руку очередного стражника, непредсказуемый секретарь «сломал» его пополам ударом колена в грудь, пригнул к полу, заставив встать на четвереньки, а потом неожиданно перекатился через спину поверженного, доставая босыми ступнями по затылку последнего приподнимающегося бойца, вскочил и, завершая «круг нейтрализации», дёрнул продолжавшего стоять на четвереньках стражника за ногу, распластав того на потёртой коже матраса, и резко присел, нанося завершающий удар пальцами в точку на шее поверженного.       — Вот ссука, чуть больше минуты! — не сдержался начальник охраны, окатывая победителя взглядом, полным злости и восхищения. — Ваше Величество, позвольте!..       — С ума сошёл? — отозвался король, за слишком короткое время боя не успевший даже сориентироваться — за кого же ему болеть. — Он только что шестерых уложил!       — Честь мундира, сир! — скрипнул зубами Лестрейд, готовый умереть на месте, отстаивая своих подчинённых.       — Твоё дело! — пожал плечами король и позволительно махнул рукой. — Потом не жалуйся.       — Грхм! — рыкнул капитан и устремился к поднявшемуся Шерлоку, на ходу сбрасывая камзол.       Преданный, не проявив ни малейших эмоций по поводу появления нового соперника, встал в защитную стойку, внимательно следя за начальником охраны.       Примеряясь, Лестрейд сделал несколько обманных выпадов, изучая ответную реакцию Преданного, и вдруг совершенно неожиданно ухватил Шерлока за руку и, вывернувшись, упал на колени, перебрасывая противника через себя и наваливаясь на него сверху, надавив предплечьем на горло и лишая всякой возможности сопротивляться.       По толпе зрителей прокатился вздох облегчённого одобрения, а Его Величество вскочил с кресла и, приблизившись к бойцам, приказал капитану отпустить Преданного. Когда оба мужчины поднялись, король с довольной улыбкой обратился к Шерлоку:       — Это было невероятно! Никогда в жизни не видел ничего подобного. Думаю, королевским стражникам есть чему у вас поучиться. И хотя мой доблестный капитан защитил честь королевской охраны, его подчинённые с удовольствием возьмут несколько уроков этой вашей лунг-гом. Как считаете, Лестрейд?       — Вы правы, сир, как всегда! — с некоторым смущением закивал начальник охраны. — Было бы глупо отказываться от такого, а, ребята? — обратился он к стражникам. Те неуверенно закивали, с опаской поглядывая на распростёртых на полу товарищей. — Расходитесь, у вас есть чем заняться! И позовите доктора — пусть осмотрит парней.       — В этом нет необходимости, — тут же вмешался Шерлок. — С вашими людьми всё в порядке, они придут в себя минут через десять-пятнадцать. Самое большее — немного помучаются от головной боли, но это можно легко исправить — я покажу вам точки, которые нужно будет помассировать.       — Ну, я могу надеяться, что споров по этому поводу больше не будет? — заложив руки за спину, Его Величество качнулся на носках. — Давайте заканчивать со всем этим — я и так потратил кучу времени на ваши разборки. Вы удовлетворены, капитан?       — Почти, — сдержанно процедил Лестрейд и покосился на покидающих зал людей. Проигравших, которые, кажется, действительно просто спали, товарищи вынесли на руках.       — Почти? — удивился король. — Вы же победили! И достойного бойца — этого нельзя не признать.       — Я доволен тем, что благодаря господину Шерлоку выявились слабые места в организованной мной охране, и что теперь все недочёты можно будет устранить, — с достоинством произнёс капитан. — Доволен, что мои подчинённые получат возможность приобрести новые боевые навыки. Но Вы ошибаетесь, сир — я не победил. Ваш секретарь поддался мне, и я не понимаю — почему?       — Что, серьёзно? — недоуменно уставился на Преданного король. — Действительно — почему?       — Было бы неправильно подрывать авторитет господина начальника стражи в глазах его подчинённых, — привычно пожав плечами ответил Шерлок. — Это противоречит Вашим интересам, сир. К тому же, я почувствовал, что Вы не желаете поражения вашему старому другу. И потом, капитан — действительно достойный соперник, что следует уже из того, что он заметил мою уловку, в отличие от всех остальных. И он смелый и благородный человек, раз не побоялся сказать об этом Вам, господин.       Ошарашеный неожиданными комплиментами из уст столь критично настроенного ко всему королевского секретаря, Лестрейд тряхнул головой и неожиданно протянул Шерлоку руку:       — Я приму всё произошедшее к сведению. Простите мне законные сомнения — таков мой долг: не верить никому на слово. Надеюсь, в дальнейшем у нас будет больше взаимопонимания? В конце концов, у нас общая цель.       Шерлок с удивлением воззрился на широкую капитанскую ладонь, но всё-таки пожал её — крепко и искренне.       — Я всегда готов помогать тому, кто верно служит моему господину.       Капитан королевской стражи и Преданный Его Величества чуть поклонились друг другу, впервые за все время общения являя собой подобие некоторого согласия.       — Замечательно, что вы заключили мирный договор, — нетерпеливо вмешался Джон, даже не пытаясь, тем не менее, скрыть искры радости в голубых, как небо, глазах. — Но я не могу больше тратить на это своё время. Переодевайтесь, Шерлок, и возвращайтесь в мой кабинет — у вас сегодня тоже немало дел. Как и у начальника моей личной охраны, не так ли?       Лестрейд тут же испарился, извинившись и виновато хлопая глазами, а Его Величество одобрительно хмыкнул, обращаясь к Преданному:       — Ты действительно прекрасный боец — я несказанно впечатлён! Наверное, нам всем очень повезло, что князь Магнуссен не использовал всех твоих возможностей — в его руках ты мог бы стать поистине смертельным оружием!       Покидая тренировочный зал, король не заметил, как мучительно исказились черты его нового секретаря. Шерлок открыл было рот, намереваясь сказать своему Хозяину что-то очень важное, но вспыхнувшие в голове молнии привычно оглушили и ослепили Преданного, сковав его волю приступом сильнейшей мигрени и не давая вырваться тому, что секунду назад готово было слететь с переставшего слушаться языка.       Услышав, как за Джоном закрывается тяжёлая кованная дверь, Шерлок в отчаянии прикусил побледневшую губу и бессильно сжал кулаки.       Воздух в комнате был наполнен острым запахом спермы и выделений. Мужчина, вздрогнув в последний раз, скатился с изгибающегося под ним тела и, брезгливо вытерев обмякший член полой белоснежной рубахи — единственной детали одежды, остававшейся на его партнере по соитию, — потянулся за халатом, накидывая небрежно измятый шёлк на свою обнажённую, не первой свежести плоть.       Его визави, весело посверкивая наглыми карими глазами и не обращая внимания на всё ещё вытекающую из и под него вязкую субстанцию, тем не менее, легонько дёрнул ремни, стягивающие его запястья и удерживающие их у резного изголовья огромного ложа.       — Вы не хотите развязать, мой Господин?       Худощавый и угловатый, Господин спокойно повязал пояс шелкового одеяния и, надев очки, равнодушно произнёс:       — Нет.       Подойдя к небольшому столику у изножия кровати, он прихватил с него графин, наполненный бордовой жидкостью и, оставив без внимания стоящий рядом кубок, приложился прямо к узкому горлышку. Опустошив половину, всё же покосился на ограниченное в движениях, распростертое на его постели ладное тело молодого мужчины. Тот влажно провёл языком по нижней губе и, прикусив её зубами, призывно ухмыльнулся.       Господин медленно вернулся к Преданному и наклонил над ним сосуд с вожделенным содержимым.       Жадно хватая открытым ртом винную струю и быстро сглатывая, парень похохатывал, слегка захлёбываясь, но не меняя выражения крайнего удовольствия на гладко выскобленном от щетины лице. Господин дёрнул уголком губ и убрал графин от не утратившего порочности даже при таком простом действии рта:       — Довольно. Так ты всё вылакаешь, дрянь.       Дрянь вновь облизнула раскрасневшиеся тонкие губы и, пошевелив онемевшими руками в попытке разогнать кровь, слегка поморщившись, опять заговорила:       — А что Ваша игрушка, мой Лорд? Не слишком ли надолго Вы позволили ему расслабиться?       — А не слишком ли это не твоё дело? А, Джимми? — Хозяин Преданного навис над парнем и зло сверкнул прозрачными акульими глазами.       Вглядевшись в наглые карие зенки и не найдя в них ни бунта, ни страха, довольно ухмыльнулся. Как был, в халате, снова оседлал стройные ноги, опершись острыми коленями по обе стороны вжатого в простыни тела, и, обхватив длинными пальцами полунапряженный ствол, начал резко двигать нетерпеливой ладонью. Преданный застонал, понимая, КАК должен реагировать на внезапно продолжившуюся оргию, и прикрыл глаза длинными густыми ресницами. Господин ухмыльнулся шире и проурчал:       — Ууумница… — и, видимо решив, что подчинение стоит награды, добавил:       — Мы ещё не получили вестей, Джимми. Терпение, мальчик мой, и да воздастся! — и, выпустив из цепких пальцев уже твердое и влажное, дёрнул за ворот и без того сбившейся до середины груди и бывшей когда-то кипенно-белой сорочки, с треском разрывая её и до конца обнажая распростёртое под ним и готовое на всё тело.