Близкое знакомство

Ближе, ещё ближе, тебе просто нужно сделать шаг на встречу. Я не обижу, больше никогда не сделаю больно, никогда не позволю кому-либо сделать тебе больно, просто поверь. Давай, милая, поверь своему Казекаге, поверь мне. — Гаара, — тихо шепчут приоткрытые от частого дыхания губы. — Мне стыдно. — Смотри мне в глаза, пожалуйста, — говорю в ответ еле слышно, будто есть от кого скрываться, будто остались ещё самоубийцы, желающие выступить против моего слова. — Увидь меня. Одна из командующих объединенной армией шиноби во время войны, по праву заработавшая звание джонина класса S, та, кто знала меня с детства, кто не побоялась спятившего от жажды крови чудовища, решив подарить дружбу. Та, кто несколько лет назад без потерь завалила воскрешенного третьего Райкаге, пока я разбирался с отцом, отчаянная и смелая на поле боя, неловкая и неуклюжая в мирное время. Единственная, кого я хочу видеть под собой, кого я вообще хочу. Полностью, каждой клеточкой своего тела, всем естеством. — Не думаю, что достойна тебя, в смысле, я ведь простая, а ты правишь целой деревней, — сглатывает неловко, не зная куда деть руки, которые я тут же перехватываю. — Я не знаю никого достойней. Не даю готовому возражению слететь с губ, запечатывая те поцелуем. Детским в первые секунды, простое касание, но стоит ей ответить, как я отпускаю все запреты. Два года ждал этого момента, два года уравновешивал конфликты в совете старейшин, выступающих против брака с чужестранкой, договаривался с Хокаге. Решившая выйти замуж за гения клана Нара сестра как нельзя вовремя предложила обменять мою суженную на себя, урегулировав тем самым возможные крики в совете обоих деревень. Два года я не мог притронуться к ней, черт бы побрал эти обычаи клана, требующие в первую брачную ночь лишения девственности супруги, более семисот дней держал в себе жажду обладать. Её руки в волосах — самое приятное, что я испытывал в жизни. Впервые познав это ощущение после воскрешения и извлечения Шукаку, я не смог забыть то, как нежно и аккуратно тонкие пальцы расчесывали волосы, массировали кожу головы, слегка задевая ногтями. Именно тогда я понял, окруженный друзьями и товарищами, что хочу жениться на этой девушке, всей израненной, но в упор продолжающей незаметно вливать в меня лечебную чакру, помогая быстрее приходить в себя. Отдав всё, что было, до капли выжав себя, она отключилась на руках у Канкуро, который вовремя решил поблагодарить дружественное селение за помощь, попутно поймав завалившуюся куноичи. Её тело для меня подобно произведению искусства. Каждый шрам, каждая неровность, выступающие мышцы или растяжки от постоянный тренировок — я лелею его, хочу целовать сантиметр за сантиметром, пока она не будет уверена в моих чувствах. Пока не признает нашу связь, не откинет ненужные сомнения, открываясь полностью. Веду дрожащими ладонями по спине, ласкаю лопатки большими пальцами, пытаясь втереться под кожу. Волнуюсь сильнее, чем когда-либо в жизни, даже перед инаугурацией внутри не было такой сосущей пустоты. Развожу женские ноги в стороны и наваливаюсь сверху, вставая точно между ними. Она смущенно прикрывает руками грудь, прячет взгляд, но сразу же дает себе мысленную пощечину и вновь находит мои глаза своими. Правильно, милая, я просил тебя видеть меня, только меня и никого больше. Подготовка занимает время, в течение которого она судорожно дышит и стонет, мечется подо мной, то поддаваясь назад, то сильнее насаживаясь на смазанные обезболивающем гелем пальцы. Я знаю, что она достаточно влажная, но даже сейчас хочу избавить от лишней боли, сделать эту ночь лучшей за всю жизнь. Она тоже не лежит бревном, пытаясь касаться моего тела везде, где может, тянет пальцами красные волосы на затылке, царапает плечи, оставляет следы от ногтей в форме полумесяца, сжимает коленями бока. И целует, будто душу пьёт, стонет без конца моё имя сквозь вдохи кислорода, мечется будто в бреду. Мы оба в нем, потерянные друг в друге, так долго не сумевшие найти правильную дорогу. Первый толчок вызывает слёзы, она всхлипывает. Сжимает в себе до боли, пытается отодвинуться, но я беру бледное лицо в ладони и целую в лоб, щеки, нос, губы, пытаюсь отвлечь от боли. Постепенно она привыкает к чувству заполненности, расслабляет внутренние мышцы и на пробу дергается, пропуская глубже. Мои руки сжимают её талию так, что могут остаться синяки, я пытаюсь опустить их ниже, на бедра, но она протестующе стонет. Двигается нелепо, неловко, в первый раз всегда так, терпит не особо приятные ощущения в ожидании улучшений, и они наступают. Ударяют в голову так, что она прокусывает губу, я же меняю положение тела и опираюсь на руки по обе стороны от её головы, нависая сверху. Поцелуй тягучий, томный, мы неторопливо движемся в одном ритме, подстраиваясь друг к другу, притираясь. Её язык скользит по моему, губы захватывают в плен, а после пошло сосут. Она становится игривой, отбросив свои страхи, постепенно расслабляется и выпускает настоящую себя, во всю заигрывает. Я улыбаюсь сквозь поцелуй, трусь кончиком носа, а после дергаю бедрами так, что её глаза в шоке раскрываются. Приятно, так приятно находиться внутри, я постепенно ускоряю толчки, делаю сильнее, она в ответ сжимается, сладостно стонет. На спине и плечах появляются кровавые полосочки, я лишь удовлетворенно порыкиваю от осознания, что моя идеальная защита подпускает её так близко. Она приходит на пик первой, от неопытности или ощущений, кричит в момент оргазма и дрожит всем телом, хныкая. Мои пальцы неспешно кружат по бугорку клитора, размазывая смазку, заставляя её сжимать ногами бока. Выхожу из неё и удовлетворенно улыбаюсь, наслаждаясь видом любимой женщины, ставшей моей целиком и полностью. Моё собственное возбуждение не так важно сейчас, но стоит ей немного отойти от пережитого, как румянец играет на щеках с новой силой, а небольшая ладошка на пробу сжимает горячую головку. Мне хватает пары движений и поцелуя, чтобы кончить. Шепчу её имя хрипло, пряча лицо между плечом и шеей, целую влажную от пота кожу. Этого стоило ждать два года, стоило ругаться с кланами и советом старейшин. Она стоит всего и даже больше.