Китобой

Бобби убрал телефон в карман, откинулся на спинку сиденья такси и потёр нос. Улыбка, ещё мгновение назад гулявшая по губам, пока он набирал сообщение, медленно угасала. Что-то не складывалось и одновременно срасталось в уродливое лицо ужаса, который всколыхнулся внутри несколько минут назад. Он не помнил, как ночью пришёл к Ханбину. И, самое ужасное, не помнил, что сделал. К моменту прибытия в офис, голова у Бобби разболелась от мыслей. Он не сразу понял, что болит она по-настоящему. Ничего хорошего это не сулило. – Бобби, в кабинет ко мне, быстро! – услышал он, едва выйдя из лифта. О Донван, высунув голову в коридор, махнул рукой, подзывая. Бобби протолкался сквозь суетящихся коллег и зашёл в кабинет, кроме капитана О там его также ждали и Бануль с Юнсоком. – Я сообщил Бануль и Юнсоку, кто ты на самом деле и рассказал о расследовании, – сходу пояснил О Донван. – Ясненько, – улыбнулся Бобби и сел на свободный стул. – Но, босс, мы так не договаривались. – Я не могу работать один над этим делом, а на Бануль и Юнсока можно положиться. Тем более, я пока что не вижу никакой помощи со стороны госпожи Ким. – Просто я передаю все сведения напрямую своему непосредственному начальству, уж не серчайте, – развёл руками Бобби. – Вот же наглый щенок! – процедил Юнсок. – Юнсок! – одёрнула его Бануль. Ей тоже не нравилась сложившаяся ситуация, но к её сожалению Бобби из подразделения, стоящего выше их обычного отдела расследований, и подчиняться им не обязан. – Пока ты передаёшь сведения, а госпожа Ким бездействует, все свидетели помрут, – отозвался О Донван. – Босс, ну зачем вы так, – приуныл Бобби. – Я стараюсь от Ханбина не отходить ни на шаг, прилип к нему на суперклей. Это, знаете, нелегко – ходить за этим неврастеником по пятам и уворачиваться от его недовольства. Вообще-то я был уверен, что старушка Ким, то есть босс, то есть… Тьфу, – он ругнулся. – В общем, я думал, что мой отдел обсуждает всё с вами лично. – Хмм, – О Донван поджал губы, разглядывая Бобби. – Ладно, я переговорю с госпожой Ким. А теперь о том, зачем я вас всех собрал. – Вчера мы изъяли некоторые документы у сына погибшего от рук киборга Сон Донгуна – директора Корпорации Сон, которая занимается исследованиями в области нано-технологий и лечения киборгов. Документы представлены личными делами нескольких людей – все они выросли в приютах, которые курировал Ча Хонгю. Дела содержат в себе полную информацию о медицинском обследовании. Думаю, это предположительные кандидаты для опытов по созданию киборгов класса «Альфа». – О как! – изумлённо воскликнул Бобби. – А могу я посмотреть эти дела? – Нет, их исследуют специалисты. – Хм, – Бобби нахмурился, чувствуя напряжение. О Донван явно был настроен враждебно, но Бобби не понимал почему. В усталости ли причина, в сложности дела ли или же он сейчас огребает за недружелюбность своего прямого начальства. – А когда исследования закончатся, смогу ознакомиться? – Конечно, – после паузы ответил О Донван. – Но как ты теперь понимаешь, дело разрастается, я таких масштабов и предположить не мог. И мне нужна поддержка твоей начальницы, иначе расследование прикроют, а все следы устранят. – Без проблем, я всё передам, – кивнул Бобби. – Мне нужно не просто передать мои слова, мне необходима постоянная прямая связь с Джоан Ким. – Ну я постараюсь, – менее уверено ответил Бобби. – Хотя я мало как могу повлиять на неё. – Тогда пока иди. Сегодня на тебе работа Ханбина, – сказал О Донван. Бобби ничего не оставалось, как покинуть кабинет шефа и засесть за компьютер. – Почему вы не рассказали ему про папку с Ханбином? – спросила Бануль, когда Бобби вышел за дверь. – Я немного сомневаюсь, – Донван вздохнул. – Не думаю, что Бобби плохо делает свою работу, хоть и успешно играет роль дурачка. Прежде чем обратиться к ним, я очень тщательно изучил репутацию международной службы безопасности. Поэтому я и удивлённо столь халатным отношением знаменитой Джоан Ким. – Чем же она знаменита? – усмехнулся Юнсок. – Своими делами, чем же ещё, – пожала плечами Бануль. – Я читала о ней несколько статей, но вот о Бобби в них ни слова. Наверное, потому что он работает под прикрытием, хотя тоже мне шпион – слишком какой-то… какой-то, не знаю какой. Может новичок?! – Сейчас Бобби не столь важен, – сказал О Донван. – Проверьте всех людей в папках, а мне нужно очень хорошо всё обдумать. Очень похоже, что нас кто-то весьма успешно водит за нос. – Думаете, что из приюта вербовали не только в Киты, но и забирали детей, чтобы делать из них киборгов?! Бобби с ума сходил. Он обтёр щеками всю пыль с рабочего стола и переполз бы на Ханбинов, но Бануль отругала его за безделье. Она вела вернувшегося из командировки ассистента Сон Донгуна на допрос, поэтому выговор Бобби получил вежливый. Настенные часы показывали лишь половину двенадцатого, и Бобби едва не взвыл. Поскольку Ханбина не было, ему досталась его часть работы, а это нудная рутина с просмотром личных дел сотрудников Корпорации Сон. Дело приобрело широкую огласку, все СМИ были забиты лишь новостями об убитом директоре, а люди требовали немедленных и эффективных действий полиции. Шутка ли, что снова какой-то киборг бродит по улицам, при этом сбежав из незарегистрированной лаборатории. Более того, из лаборатории, принадлежавшей компании с огромным влиянием в стране и едва ли не монополистом на рынке. Бобби даже сочувствовал этому Сон Мино, правда совсем чуть-чуть и только из-за Ханбина. В конце концов, пацан всё ещё страдал по бывшему дружку. Правда, когда Бобби думал об отношениях Ханбина с Мино, сразу же начинал злиться. Ещё позже он злился уже на себя, потому что незачем думать о подобной ерунде. Программа просканировала только 10% от всей базы данных отдела кадров, никаких криминальных элементов не выявлено, все старшие коллеги разошлись для решения иных задач и Бобби от безделья погрузился в мысли. Обычно он ко всему относился с простотой, все проблемы решал легко, не особо волнуясь о чём-то. Но день за днём у него на шее словно удавка затягивалась. Слишком много недомолвок породило последнее задание – неточностей, сомнений. Обычно такая дотошная во всём Старушка Ким явно водила за нос О Донвана, который и послал запрос, рискуя по сути, собственной карьерой, а то и головой. Просочись слухи о его действиях – его бы просто заказали. В итоге Бобби послали на склад помогать убивать Китов, а заодно и подуменьшить популяцию тамошних обезумевших киборгов, непонятно откуда взявшихся в таком количестве в столь развитой стране. Бобби не привык задаваться вопросами и, тем более, сомневаться в приказах, но это слишком странно. Он до сих пор не понимал, почему не убил Ким Ханбина. Может, не стоило и других – наверняка, все бы согласились сдаться. В тюрьме лучше, чем в гробу. Теперь ещё этот Сон Донгун, прихлопнутый своим же подопытным. Но изначально речь шла только о том, чтобы вскрыть гнилой нарыв продажников в армии и полиции. Не было никакой информации, что этот змеиный клубок расползся так сильно, а значит, речь идёт уже не просто воровстве и продаже запчастей на чёрном рынке, тут без тёмных лошадок в правительстве не обошлось. И при этом всём Старушка Ким словно бы бездействует, ещё и Ханбину голову морочит. Да новые документы для него можно было бы подготовить за один-два дня, а у него даже показаний не взяли, на основании которых можно было бы прижать Ча Хангю в один момент, может, тогда бы и этого Мун Джэсока не выпустили на улицы. Это же чокнуться можно! Мун Джэсока он убил вечером, а Сон Донгун погиб ночью. Выводы очевидны – есть ещё один киборг. И Бобби он уже совсем не нравится. Он слышал, как результаты осмотра места преступления обсуждали криминалисты – этот киборг просто расшиб Сон Донгуну голову и спокойненько вышел через потайной подземный ход. Очень не похоже на безумца. Старушка Ким наверняка видела новости, так почему она молчит? Почему нет – приказа найти и обезвредить? Программа отсчитала 50%. Слишком медленно. Бобби хотелось бежать. Хоть куда-то, как можно быстрее. Неприятное чувство тревоги засело внутри. Бобби знал, что меняется. Знал, но ещё не хотел верить. В штабе молчат, может, как раз готовят стандартное «обезвредить» для него. Он мотнул головой. Такая ерунда в голову залезла – не может его старушенция так с ним поступить! Она же ему и мать, и отец с детства. Но что-то точно происходит. Интересно, у альф бывают какие-нибудь психические отклонения вне фазы безумия?! Например, галлюцинации. Он закрыл глаза, даже думать об этом не хотелось. Может, он всё себе придумал и ничего с ним не происходит. Семьдесят. Бобби закинул ноги на стол и откинулся на спинку стула, запрокинув голову назад. По потолку ползала сонная муха, от безысходности он принялся следить за её движением. Ким Ханбин. Вот от кого его голова в настоящей агонии. Разум будто совсем отказал – иначе что за хуйня с ним происходит?! То, как его внутри разрывало от постоянного противостояния, было невыносимо. Переполненный смутными ощущениями, Бобби не знал, как утихомирить все эти голоса в голове. Голос морали, шепчущий свою монотонную истину о правилах поведения в человеческом социуме и что Ким Ханбин совсем не вписывается в инструкцию, а значит, и место ему по этой инструкции в тюрьме или в морге. Истина эта была настолько заучена и привычна к выполнению, что Бобби никогда не задумывался, прежде чем действовать. Оставить жизнь Ханбину стало какой-то спонтанной прихотью. Может, это уже были первые признаки безумия?! А второй голос не был знаком Бобби, но он уже начал догадываться. Что-то такое же шепталось внутри, когда он пытался всеми силами вспомнить своё детство. Наверное, так звучит любовь. Бобби хмыкнул. Что он вообще знал о любви?! Собственно, совершенно ничего. Вполне возможно, он просто заблуждается. Ханбин очаровательный. Вот и всё. Строка ста процентов замигала на экране. Следом вылезли сообщения о совпадениях с базой правонарушителей. Это вырвало Бобби из задумчивости, он подался к компьютеру. Даже обрадовался возникшей необходимости поработать хоть над чем-то, нежели терпеть метание мыслей. Клик, и принтер распечатал дела отсеянных сотрудников Корпорации Сон. Ещё, пожалуй, стоит вечером сходить в штаб и попросить дополнительное обследование. Едва Бобби завернул за угол, держа путь в кабинет начальницы, как увидел и её саму – сухонькую, невысокую и безобразную. Она поджидала его у открытой двери и властно махнула рукой, приглашая. – Слышала, ты разбуянился у доктора Бо. – Он отказывается провести новое сканирование! – огрызнулся Бобби. – Со мной что-то не так и мне не нравится, что это игнорируется как им, так и тобой, старушенция! Всем известно, что даже маленький разрыв плёнки может повлиять на носителя, но это ещё можно исправить, если не тянуть. – Не кудахтай попусту, – ответила Джоан Ким. – Вот твои результаты обследования, которое ты проходил на днях. Почитай и прикрой этот дешёвый театр одного актёра. Бобби выхватил лист из чужой руки, сразу принявшись читать. – Я этой херне не верю, – он смял лист в комок и бросил на пол. – Я чувствую, нет, я знаю – что-то не так. – Бобби, – строго сказала Джоан Ким. – Я думала, что уж в таком возрасте ты перестанешь пытаться получить внимание любым способом. Я закрывала глаза на твои выходки, пока ты был подростком. И после двадцати ты действительно стал собраннее и компетентнее, как солдат. Так зачем этот цирк сейчас? Скучно работать под прикрытием в офисе? Хочется в горячую точку? – Блять, старушенция, ты просто не слышишь, что я говорю! – разозлился Бобби и хлопнул ладонями по столу, за которым сидела начальница. – Меня уже доконали всё эти странности, которые начались, как только наш отдел приехал в этот город. Что ты вообще творишь, а? Раньше стоило мне даже чихнуть не так, как вы с доктором прыгали вокруг меня с кучей приборчиков. А теперь мало того, что вы игнорируете сам факт возможности возникновения разрыва плёнки, так ещё и чуть ли не самолично подвергаете опасности целый город. Что будет, если я съеду с катушек? К тому же, что за дела с неинформированием О Донвана? Я уже не понимаю цель нашего нахождения в Сеуле! – Как я уже сказала, да ты не услышал, ты просто жаждешь внимания. И ты уже не маленький, чтобы вокруг тебя кто-то прыгал. И слишком давно киборг, чтобы мы беспокоились о возможном отторжении плёнки. А хочешь любви и ласки, так заведи роман кем-нибудь. Но не увлекайся, мы скоро возвращаемся в Америку. – Ты меня услышишь или нет! – Бобби почти закричал. Потому что знал, что он не в порядке. За короткий монолог Старушки Ким ощутил, как его зашатало из эмоции в эмоцию и страшнее всего – он не мог успокоиться. Чтобы хоть как-то выпустить жуткий нарастающий гнев, Бобби вновь ударил по столу и по столешнице тут же пошла трещина. Он вздрогнул, ему казалось, что стола он едва коснулся, и подняв изумлённые глаза на начальницу, Бобби не увидел в них удивления – словно ничего и не произошло. – Я… – затравленно пробормотал он, попятившись. Ему хотелось что-то сказать, но слов он так и не подобрал, потому что нутром ощущал, что мгновение назад случилось нечто очень важное. И прямо сейчас лучше будет уйти. Пост охраны Бобби прошёл без проблем, и никто не попытался его остановить. Это ещё больше укрепило в нём ощущение абсурдности ситуации. Бобби не мог поверить в то, что Старушка Ким бездействует намеренно, но собственная интуиция говорила ему, что именно это и происходит. – И в последней сцене выяснится, что я был пущен в расход во благо всего человечества, – нервно хихикнул Бобби, напугав какую-то женщину, проходя мимо неё в темноте. По крайней мере, пока что он знает, куда ему идти. От Бобби сильно пахло сигаретами, словно он выкурил несколько пачек под дверью. Ханбин, скривив губы по привычке, всё же посторонился, впуская гостя. Бобби был в той же одежде, что и утром, и лицо у него посерело, осунулось. Ханбин почесывал затылок, пока он раздевался, думая, что ему и поесть нечего предложить, а Бобби наверняка голодный и уставший. Но едва Бобби скинул обувь, как сразу же вцепился в Ханбина, крепко сжав его в объятьях и целуя. Ханбин от неожиданности качнулся, делая шаг назад, и Бобби охотно толкнул его вглубь квартиры. Покрутив шеей, Ханбин разорвал поцелуй, чужие губы прошлись по скуле. Бобби недовольно клацнул зубами, убрал руки с поясницы и сжал ладонями лицо Ханбина, чтобы тот больше не смог увернуться. В ответ на это Ханбин пытался ругаться, но получалось лишь возмущённо пыхтеть в чужой рот. Бобби остановился лишь через несколько минут, тягуче разрывая поцелуй и в конце прижался губами к уголку рта Ханбина. – Ханбин-а, – тихо заговорил он. – Хватит с меня. – Чего? – прошептал Ханбин. Бобби переместил руки на ягодицы и потянул Ханбина вверх, тот охнул, оказываясь зажатым между стеной и Бобби. – Охренел?! – Ага, – кивнул Бобби. – Мне очень надо тебя прямо сейчас. Я ещё утром чуть с ума не сошёл, ты хоть понимаешь?! – Бобби, эта шутка не смешная, – сказал Ханбин неуверенно. – Чертовски не смешная, – как-то странно приулыбнулся Бобби. – Не хочу терпеть, – добавил он и подался ближе. Он принялся целовать с новой силой, прижимая к себе Ханбина, и целенаправленно повёл его в спальню. Они слепо бились об углы и стены, и Ханбин даже взвыл Бобби в рот, когда врезался спиной в дверной косяк. На постель грохнулись, не тормозя, и Ханбина Бобби в матрац вдавил всего полностью, сразу запуская руки под футболку. От очередного поцелуя Ханбин увернулся и даже пихнул Бобби в грудь. – То есть моё мнение ты спросить не хочешь?! – возмутился он. Бобби вздохнул, прикрыв глаза, потом приподнялся на руках и навис над Ханбином. – Ханбин-а, я твоё мнение прекрасно знаю. Бобби ловко пробежал пальцами по напряжённому животу и наклонился для поцелуя, как он и думал, в этот раз Ханбин не увернулся. Просто у малого не меньше всякой херни в голове. Они оба увязли в собственных лабиринтах мыслей. Но хоть сегодня ночью им же можно побыть искренними, просто самими собой?! Друг перед другом?! Ханбин неуверенно сжал толстовку Бобби, открывая рот шире и уже отвечая на поцелуи. Бобби вывернулся из его рук, стянул с себя толстовку и майку и, подхватив Ханбина под мышки, подтащил к подушкам. Футболка Ханбина полетела в сторону. – Я скоро уеду, – тихо сказал Бобби, сел между ног Ханбина и обнял его за талию, притянув к себе. – Поэтому кончай страдать фигней и давай просто побудем вместе хоть какое-то время. Реакция Ханбина была незамедлительной. Бобби поёжился под выразительным взглядом. Ханбин даже открыл рот, мучительно соображая, как за такое послать хорошенько, но ничего не смог сказать. Бобби из вежливости подождал несколько секунд и вновь потянулся за поцелуем. – У меня от тебя пиздец всё сводит: член, мозги и… – Бобби прижался носом к носу Ханбина. – И, кажется, ещё кое-какой орган. – Какой? – Ханбин моргнул и уставился на Бобби, как на что-то впервые увиденное. – Дурак ты. Больше Бобби не собирался терять время и прижался к губам, о которых думал весь день. Он положил Ханбина на спину, плотнее вжимаясь в него. Ханбин понял, что момент, когда он смог бы сказать нет, безвозвратно просран и сжал его бока бёдрами. Он ведь на самом деле не против, просто чувствует себя последним ублюдком на свете, который едва разойдясь с одним человеком так легко лёг под другого – того, от кого у него столько неприятностей и будет ещё больше, всенепременно. Запретный плод сладок, а вставать вновь на те же грабли у Ханбина, видимо, какая-то мазохисткая тяга. Мино, Бобби… Ни один из них никогда не был его. – Я слышу, как в твоей голове ворочается сплошная херня, – прошептал Бобби, отрываясь от раскрасневшихся губ. – Расслабься, малой. – С чего ты взял? – огрызнулся Ханбин. – Потому что рот-то ты открыл, но лежишь, будто помер лет сто назад, – усмехнулся бобби. – Хотя нервные импульсы продолжают поступать в некоторые части этого издохшего тела. – Блять, ты о чём? – Ханбин чувствовал себя какой-то жертвой психической атаки. У него в голове всё заволокло непроницаемым туманом, он не понимал ни слова. – Вот тут кое-что явно живее всех живых, – Бобби рассмеялся, влезая рукой под резинку треников и сжимая чужой член. Ханбин мгновенно стал пунцовым. – Это… – забормотал он. – Когда это? – Бобби захохотал пуще прежнего, утыкаясь носом Ханбину в шею. Пока Бобби не сказал, Ханбин и не обращал внимания, насколько возбудился. Просто у этого хёна какая-то фантастическая способность изрекать из себя слова так, что в голове Ханбина они никак не складываются во что-то связанное и ясное. Стоит Бобби сказать даже предлог, а у Ханбина уже отказывают все функции мозга и он превращается в самое тупое создание на свете. Ханбин охнул. Бобби хоть и хохотал ему в скулу, но член обрабатывал весьма проворно. У него уже начало тянуть в паху, затягивалось в тугой узел и требовало выхода. Откинувшись на подушки, Ханбин прогнулся под Бобби, непроизвольно дёргая бёдрами. Бобби всё понял и перестал смеяться. Он задрочил сильнее, не останавливаясь даже тогда, когда Ханбин попросил перестать, и использовал его сперму, как смазку. За что получил подзатыльник от Ханбина, всего красного от смущения. Бобби понял это лишь сейчас – почему Ханбин так очарователен в сексе. Слишком уязвим. Сейчас под ним Ханбин казался нежным, хрупким, каким-то по особенному трепетным, а вовсе не закалённым жизнью матёрым волком. Он не был сильным солдатом, но был слабым человеком. Таким слабым, каким не позволял себе быть в обычно жизни. Таким человеком, каким, возможно, иногда хотел быть. Бобби улыбнулся, глядя Ханбину прямо в глаза, и просунул руку ему между ног. Ханбин закинул руки за голову, шаря ими по кровати и мучительно сдерживая стоны. Бобби двигался слишком резко и глубоко, а растяжка была так себе. Запрокинув голову и прогнувшись, Ханбин с трудом отыскал глазами сбившуюся к краю подушку, еле дотянулся до края, а, ухватив, врезал ею Бобби по голове. – Бобби, блять, угомонись! – прохрипел он. – Ну я же не виноват, что ты такой узкий, к тому же в прошлый раз сам умолял меня отодрать тебя посильнее, – проворчал Бобби, за что получил подушкой второй раз – прямо в лицо. Он отобрал подушку и отшвырнул её в угол. Навалившись на Ханбина полностью, Бобби максимально пресёк все лишние дёрганья и снова толкнулся внутри. Ханбин застонал ему в ухо. Какое-то время Бобби старался сдерживаться и ускорился лишь тогда, когда Ханбин под ним перестал сжиматься из-за каждого толчка, застонав совсем по другому. Бобби чувствовал, как горячие губы Ханбина трутся об его щёку, а пальцы судорожно тянут за волосы, и, закрыв глаза, улыбался, не переставая двигаться внутри Ханбина. Кожа Бобби была солёной на вкус и от него по-прежнему пахло сигаретами, а ещё потом. Ханбин открыл глаза, встретившись взглядом с почти чёрными глазами Бобби. Они были так близко, как и сам Бобби. Они улыбались так нагло, как и сам Бобби. Ханбин облизал пересохшие губы, давясь стоном из-за очередного толчка и сильнее сжимая бока Бобби бёдрами. Стиснув плечо Ханбина, Бобби потянул его в сторону. Ханбин был слишком затрахан, чтобы сразу сообразить. Тем более Бобби провернул всё быстро, даже не выходя из него. Оказавшись на животе, Ханбин сразу напрягся и попытался врезать Бобби локтём, но тот ловко перехватил его руки и прижал их к бокам. У Ханбина похолодело внутри. Затылок обдуло выдохом, от чего у него потемнело в глазах и перехватило дыхание. Какого чёрта Бобби такой тяжёлый, что невозможно вдохнуть?! Он задрожал, и тогда Бобби перестал давить на руки, погладив его по спине, коснувшись лопатки губами. – Ты же знаешь… – возмутился Ханбин. – Ага, и, думаю, тебе пора избавиться от этой фобии. Бобби положил руки на бёдра и вновь толкнулся. Ханбин был так напряжён, что член Бобби сжало внутри так сильно, что двигаться стало тяжело, но эта тугость возбудила ещё больше. Ханбин крепко вцепился ему в волосы, едва Бобби наклонился вниз, чтобы поцеловать, и не отпускал, не в силах расслабиться из-за нескончаемых толчков. Он еле сдерживал себя, чтобы не стонать в голос, хрипел, ругался и почти ничего не соображал. В их реальности всё перемешалось – языки, тела, слова, стоны, руки. Единственное, что не менялось – бешеные толчки и вцепленные в волосы пальцы. Ханбин больше не мог открыть глаза, изнутри жёг раскалившийся узел. Узел всё стягивался и стягивался, набухая, выбрасывая по нервам разряды – такие болезненные и сладостные одновременно. Бобби в нём был полностью влажным, дико горячим и большим. Нарастающая развязка обволокла безумием, оглушила и передавила лёгкие. И едва Бобби на ощупь ухватился за член, коснувшись твёрдой липкой головки, Ханбина затопило и прорвало. Он чувствовал, что сам Бобби ещё не кончил. Наверное, вот-вот. Но Ханбин уже ничего не мог поделать, он словно погружался в мягкую кровать целиком, мышцы, так долго державшие напряжение, в один миг ослабли и размягчились, пальцы разжались, но запутались в чужих взмокших волосах, лёгкие наконец-то протолкнули наружу воздух. Бобби кончил через несколько толчков. Уткнулся ему в шею и тоже задышал. – Ненавижу, – прохрипел Ханбин. – Врёшь, – отозвался Бобби, отрывая руки Ханбина от своих волос и прижимая их к постели. – Вру. Ханбину хотелось уснуть вот так, под боком у Бобби, и не шевелиться до самого утра. Бобби его измотал. Нехотя он всё же встал с постели, игнорируя чужое возмущение, и пошёл в ванную. Он злился. С какой стати нужно было так далеко заводить эти отношения, если Бобби всё равно скоро исчезнет?! Стоя под горячей водой, Ханбин костерил себя последними словами, потому что сколько же можно быть таким идиотом?! За что бы ни брался, всё у него не так выходит. Как родился неудачником, так им и подохнет. Теперь даже и непонятно, что будет с его делом, если Бобби уедет. Закончив, Ханбин направился обратно в спальню, полный намерения обговорить с Бобби хотя бы этот вопрос, но по пути растерял всю решительность. Бобби бесстыдно раскинулся на кровати, едва прикрывшись краем одеяла. Ханбин прищурился и кинул в Бобби его же трусы, но тот откинул их в сторону и, схватив Ханбина за запястье, дёрнул на себя. Удержаться на ногах не удалось. Ханбин растянулся на Бобби, а тот тут же принялся его беззастенчиво лапать и целовать, но когда тёплые ладони сжали ягодицы, всё же отстранился и заглянул Бобби прямо в глаза. – Ну? – сказал Ханбин. – Чего? – заулыбался Бобби. – И когда ты сваливаешь из моей жизни? – Ну… – Бобби замялся. – Ну?! – Совсем скоро, – Бобби понял, что уклониться от разговора не выйдет. – Я сам не знаю. К сожалению, здесь я не могу ничего поделать. – Ясненько, – разозлившись, съязвил Ханбин и качнулся в сторону, хотел скатиться с Бобби, но тот его удержал. – Я серьёзно, – сказал Бобби. – Я не могу отменить свой отъезд. – Ага, – Ханбин продолжал злиться. – Не веришь, да?! – Ханбин кивнул. – Я бы и сам не поверил, – Бобби погладил его по спине. – Мне сразу не понравилось это дело и ты тоже. И не надо на меня так смотреть! Сам знаешь, что все эти годы могилу себе рыл, – Ханбин поджал губы, отворачиваясь. – Сам дурак, – парировал Бобби его скрежет зубов. – Я даже себе не могу объяснить, как вот так вышло, но ты мне нравишься. Всё. Точка. Не выёбывайся – я ж тебе тоже нравлюсь. – Ой, прям так нравишься?! – воскликнул Ханбин. – Нравлюсь! – живо отозвался Бобби. – О-о-о, – протянул Ханбин. – А хочешь узнать, как сильно нравишься? – Ещё бы! И давай побыстрее! – Бобби расплылся в улыбке и потянулся за поцелуем, причмокивая. – Да легко! Ханбин сел сверху, сжал его щёки и со всей силы саданул лбом в лоб. И сам же взвыл в следующее мгновение, хватаясь за ушибленное место и заваливаясь на бок, жмурясь от боли. – Пиздец! Блять! – заскулил он. – У тебя вместо головы железный шар что ли?! Господи, как больно! Ханбин скрючился на кровати, подтянув колени к подбородку, не в силах открыть глаза и оторвать руки ото лба. За закрытыми веками до сих пор искрило и в ушах стоял тихий звон. Бобби хохотал рядом, пытаясь приглушить смех подушкой. – Не смей смеяться, говнюк! – Ну прости, – выдавил Бобби. – Сильно больно? – он подполз к Ханбину, обнимая и отдирая его руки от головы. Ханбин приоткрыл глаза и в этот миг Бобби коснулся лба губами. Нежно, извиняясь. Боль пошла на убыль, а губы переползли вниз. – Дурацкий хён, – пробормотал Ханбин, когда Бобби остановился, и, выпутавшись из чужих рук, откатился на другой край кровати, забрался под одеяло и укрылся с головой. – Только не говори, что собираешься спать?! – хохотнул Бобби, шлёпая по одеяльному свёртку. – Да! – крикнул свёрток. – А я не хочу. – Это твои проблемы. – Ты не против, если я потусуюсь в гостиной в компании какого-нибудь ночного шоу? – У меня нет порно каналов – слишком дорого и неинтересно. – Вот скупая ты зараза, мог бы проплатить, – посетовал Бобби. Свет в спальне погас. Вскоре из ванной послышался шум воды. После душа Бобби заглянул в холодильник, взял себе последнюю бутылку пива и наконец осел на диване в гостиной. Перебрав каналы, Бобби остановился на том, где шёл повтор какого-то сериала. Бобби боялся уснуть. Только не рядом с Ханбином, потому что неизвестно, каким он проснётся. Чем он проснётся. Ханбин задремал, но сон налипал на него плохо. Тело всё ещё было распалено, помнило каждое прикосновение чужих пальцев, губ. Казалось, что и член Бобби всё ещё внутри. Это сводило с ума. Ханбин тщетно пытался отстраниться от произошедшего, мечтая поскорее провалиться в сон, но мысли в голову так и лезли. Чёртов дурацкий хён! Он действительно нравился Ханбину. И так глупо всё это – обстоятельства, поступки, чувства. Ханбин то и дело просыпался, едва успевая задремать. Намучавшись, он откинул одеяло в сторону, вздохнул и поплёлся в гостиную. Бобби сидел в темноте, только работающий телевизор давал хоть какой-то свет. – Не спится? – спросил он. – Спится, но у меня голова разболелась. – Врёшь, – усмехнулся Бобби и похлопал по дивану, приглашая Ханбина. «Вру». – Что ты смотришь? – как можно равнодушнее спросил он, но рядом сел. Бобби хмыкнул и подтянул его ближе, закинул на плечи руку, обняв по-хозяйски. – Это ещё что за романтичная фигня? – возмутился Ханбин и хотел скинуть руку, но Бобби погрозил ему пальцем. – Малой, мы уже два раза потрахались, пора переходить на новый уровень отношений, – Бобби очень старался не загоготать в голос, особенно тяжело было давить смех, глядя на ошарашенное такой заявкой лицо Ханбина, тот даже слова сказать оказался не в состоянии. – Кстати, классная дорама, – отвлёк он Ханбина. – Тут главная героиня всячески убеждает себя и окружающих, что ей не нравится красавчик из соседней квартиры. Какая-то знакомая история, не находишь?! Ханбин повернул голову в его сторону, одарив очень выразительным взглядом, но Бобби всё было нипочём, он снова полез целоваться. – Вот и смотри эту сахарную херню, раз знакомо, – Ханбин сжал подбородок Бобби пальцами и отвернул от себя. Бобби притворно огорчился, печально повздыхал, но приставать не стал. Больше они не говорили. Бобби иногда подхихикивал на определённых сценах, раздражая своими намёками Ханбина. Но Ханбин неожиданно понял, что ему очень хорошо – сидеть вот так. Почему-то раньше ему и в голову не приходило посмотреть с Мино фильм. Может быть, потому что Ханбин никогда не увлекался кинематографом, а, может быть, всё дело в различии этих двух людей в его жизни. Сериал казался Ханбину скучным, его раздражала героиня глупыми выходками и отвратительным характером, но он не просил переключить и даже не шевелился. Бобби был тёплым, приятно пах мылом, и вскоре Ханбин почувствовал, что уже не может бороться с нахлынувшей сонливостью. Бобби удивлённо посмотрел на завалившегося на него Ханбина. Тот уснул, смешно смяв щёку о плечо. Бобби осторожно переложил его голову себе на колени и вытащил из-под спины скомканный плед, укрыв им спящего парня. Усталость разливалась по Бобби давно забытыми ощущениями, глядя на дремлющего спокойным сном Ханбина, ему тоже захотелось уснуть. Сколько он уже живёт вот так – в шкуре механического болванчика?! Ни усталости, ни боли, ни сомнений в приказах, ни сна по восемь, а то и десять часов. Он и ел то, чтобы всего лишь питать тело. Десять лет назад? Нет, кажется, намного раньше… Бобби осознал, что не может вспомнить, сколько ему было лет, когда его начали готовить. Ему было пять, когда его родители сгорели в церкви, а он выжил. Тот день он никогда не забудет, хотя уже забыл родителей. Потом два года в ожоговых отделениях разных больниц. Или всё же три? А, может, и все пять, прежде чем ему стали вживлять плёнку. Чёрт, он и правда забыл. И только сейчас подумал о том, что ведь опыты над больными сиротами не так сильно отличаются от того, что происходило в Корпорации Сон. Почему он никогда не думал об этической стороне его «обучения»?! Вероятно, потому что непроходимо глуп. Бобби усмехнулся и прикрыл глаза, всего на секунду, но когда открыл их, по телевизору шёл уже другой сериал с другой историей, героями и жанром. За окном солнце почти полностью вылезло из-под горизонта. То, что он не провалился в сон, Бобби был уверен, но он определённо провалился в нечто – очень страшное. Ему следовало быть внимательнее на лекциях по теории поведения киборгов, там как раз было что-то о признаках начинающегося безумия. Интересно, сколько ему осталось?! Он запрокинул голову назад, всматриваясь в потолок. Нужно просто встать и уйти, где-то скрыться, позвонить в штаб, а лучше в американский офис. Среди людей нельзя оставаться, особенно так близко. Но Бобби не мог заставить себя поднятья и исчезнуть. В спальне зазвонил будильник и спящий Ханбин недовольно вздохнул, просыпаясь. Он пошевелился, проворчал ругательство и вытянул руку в поисках телефона. Тот всё не находился и Ханбин приоткрыл глаза, пытаясь сообразить, почему будильник продолжает верещать. Заметив Бобби, Ханбин стал активнее – подскочил на диване, покраснел и закутался в плед, потом огляделся по сторонам и пошатываясь зашагал в спальню, где вскоре наступила тишина. Бобби последовал туда же и нашёл его сидящим на кровати, всё ещё укутанным пледом, но уже с головой, и уснувшим прямо так – сидя с телефоном в руке. Положив руку ему на плечо, на миг Бобби ощутил острое желание с силой сжать пальцы и сломать Ханбину кости. Но ишь на миг. Бобби дёрнул головой, сбрасывая наваждение, и осторожно потряс Ханбина. На работу добирались на такси. Бобби предложил, так что и платить ему. Ханбин выбрался из машины первым, потянулся и закурил, ожидая, пока Бобби рассчитается с водителем. Сев за свой стол, он сразу же включил компьютер и расспросил Бобби, что тот успел сделать вчера. Зарыться в работу – лучшее решение после прошедшей ночи. – Прекрати так на меня пялиться, – прошипел Ханбин спустя какое-то время. – Вообще не пялюсь, – с серьёзным лицом запротестовал Бобби. Ханбин бросил на него осуждающий взгляд, потому что Бобби нагло врал и весь последний час пожирал его глазами. – Я же говорил, что мне нравится наблюдать за людьми. – Лучше работой займись, – огрызнулся Ханбин. – Ты один бездельничаешь. – Эй вы, парочка, снимите уже отель, – отвесил излюбленную шуточку проходящий мимо старший коллега. – Сонбэ, не завидуй, – парировал Бобби. – Да уж, будь мой напарник таким же милашкой… – захохотал тот, вгоняя Ханбина в краску. – Ты чего там болтаешь! – возмутился его напарник. – И хватит издеваться над новичками, у нас дел по горло. А вообще им достаточно и туалетной кабинки, не доросли ещё до отеля, молокососы. В кабинете громыхнул слаженный смех, от которого Ханбину захотелось провалиться сквозь землю. Но когда старшие выбирают себе жертву для насмешек, от этого невозможно скрыться. Бобби тоже смеялся, едва не до слёз, и Ханбин пнул его по ноге, но это не помогло. Спастись удалось лишь тогда, когда в кабинет заглянул Юнсок и сказал, что капитан требует Ханбина к себе. – Вызывали? – он заглянул в кабинет О Донвана. – Заходи, – тот кивнул на кресло перед своим столом и продолжил, когда Ханбин сел. – Я отстраняю тебя от расследования убийства Сон Донгуна из Корпорации Сон. – Почему? – изумился Ханбин. – Я уже хорошо себя чувствую, могу полноценно работать. – Дело в твоём знакомстве с Сон Мино, – сказал О Донван и Ханбин замер от ужаса. – Стало известно, что вы друзья и общаетесь. – Откуда? – пробормотал Ханбин. – Сон Мино сообщил, когда передавал некоторые документы своего отца. – Что он сказал? – Ханбину не верилось. – Что вы знакомы, – ответил О Донван – Разве не так? Вы не друзья? – Друзья, – глухо отозвался Ханбин, так и не понимая, какой смысл вкладывает в слово «друг» его начальник. – Просто общались… – Вот поэтому возникает опасность предвзятости и пересечения интересов, ты больше не можешь заниматься этим делом. Я назначил тебя в другую группу на время этого расследования. Понимаешь, о чём я? – Кажется, да, – кивнул Ханбин. – Но я же не знал самого Сон Донгуна. – Это не важно. В дверь постучали и в кабинет вошёл невысокий лысеющий мужчина. – Добрейшего, – улыбнулся вошедший, с любопытством глядя на Ханбина, который тут же поднялся с места и поклонился. – Это детектив Кан Ингун, а это Ким Ханбин, – представил их друг другу О Донван. – С этого дня ты, Ханбин, будешь работать в команде детектива Кана. Ким Бобби останется в нашей команде, – Ханбин понятливо кивнул. – Можете идти работать. – Тебе надо забрать вещи? – Ханбин снова закивал. – Тогда заглянем по пути. Кан Ингун сразу же принялся болтать с сонбениами Ханбина, когда они зашли в их кабинет, а Ханбин сохранил сделанную часть работы в общей базе и выключил компьютер. – Не понял, – Бобби с удивлением наблюдал за сборами Ханбина. – Я на обеде объясню, – шепнул ему Ханбин и поспешил к ожидающему его временному начальнику. Но на обеде им не удалось встретиться, потому что едва Ханбину показали его новое место, как вся опергруппа засобиралась на вызов. И весь день Ханбин провёл на новом месте преступления без возможности хоть как-то отвлечься, даже на то, чтобы написать Бобби сообщение. Без Ханбина скучно. Программа, вновь запущенная, отсчитывала проценты, на этот раз сверяя базу данных пациентов. Бобби еле дождался обеда, но Ханбин не пришёл. У него даже возникло чувство, будто его посадили в душный вакуум и он не в состоянии найти свой угол. Его потряхивало и, кажется, всё сильнее и сильнее. Бобби вытянул руку вперёд – она мелко тряслась. В кабинет зашла Бануль и он поспешил уткнуться в монитор, имитируя активный рабочий процесс, но едва взглянул на экран, как глаза пронзила боль. Гадкое предчувствие заскреблось внутри и Бобби, подскочив с места, он почти бегом бросился в туалет. «Мне нужно ещё немного времени, ещё чуть-чуть», – мысленно взмолился Бобби. Он кинулся к зеркалу, оттянул пальцами веки и остолбенел в немом ужасе. По глазному яблоку ходили волны ряби, а зрачок мелко пузырился. Началось. Как можно спокойнее Бобби вернулся к своему столу и взял куртку, потом также тихо вышел в коридор, дошёл до лифта, спустился вниз и покинул здание. Дойдя до поворота, он сорвался на бег и долго петлял по проулкам, пока не добрался до своей квартиры. До самого вечера Бобби бродил по квартире, всё думая и думая, думая и думая, но не находя выхода. По уставу он обязан сообщить в штаб, наблюдающему доктору или прямому начальству. Но он уже пытался сделать это и не единожды. Тогда кому? К Ханбину нельзя. И даже если Бобби себя прикует где-нибудь подальше от города, ничто его не удержит. Он забился в угол, который так усиленно искал в своей голове, но уже реальный и просидел там в темноте, пока ему судорогой не свело руку. Уши заболели от противного стрекотания. Он потянулся и включил настольную лампу – на руке плёнка тоже вздулась. Его сознание всё ещё было при нём, но тело, похоже, уже сдавалось на растерзание нано-гадов. Это всего лишь дело времени, когда Ким Чживон перестанет существовать внутри этой оболочки. Но пока он здесь, внутри. И нужно что-то делать. Как-нибудь потом себя пожалеет – такого бедного и несчастного, – а сейчас времени на это нет. Бобби поднялся на ноги, взял телефон и подошёл к шкафу, куда ещё по приезду впихнул свою дорожную сумку. Сумка полетела на кровать, Бобби ножом вспорол подкладку, вытащив из-под неё крошечную флешку. Открыв ноутбук, запустил программу шифровки канала и послал сигнал на особенный для него аккаунт. Ожидание было мучительным, целый час Бобби не мог отойти от стола с компьютером и курил сигарету за сигаретой. – Ким Бобби? – на экране появилось лицо его товарища из тренировочного лагеря. – А ты всё ещё Джон Смит? – ухмыльнулся Бобби в ответ. Джон был старше на десять лет и стал киборгом из-за обострённого чувства справедливости, по вине которого когда-то и лишился ног, но не утратил желания служить. Очень банальная история, как тот сам любил говорить. – Нет, сегодня я Клайв Жопа, – хохотнул тот. – Как тебе моё имечко? – Отврат, – честно признался Бобби, правда, смеяться у него уже не было сил. Повисла пауза. – Надеялся, мой совет тебе не пригодится, – первым заговорил Джон. – У меня отторжение, – сказал Бобби и наклонился ближе к вэб-камере, чтобы Джон смог увидеть его глаза и пульсацию плёнки. – Сколько тебе осталось? – Я не знаю, – Бобби покачал головой. – То есть? Что сказал этот жалкий задохлик Бо-Как-Его-Там? – серьёзно спросил Джон. – А стал бы я тебя вызывать, если бы мне помогли? – Возвращайся один, тайно. Прямо сейчас отправляйся в аэропорт, никого не уведомляй, тогда тебя не перехватят. Ты же приготовил дополнительные документы заранее? – Мне кажется, бежать поздно, – Бобби снова покачал головой. – Слишком большой риск лететь в полном гражданских самолёте. – Ты идиот, почему дотянул до такого?! – разозлился Джон. Бобби прикрыл глаза, выдохнул и рассказал Джону всё, чем располагал, о чём размышлял и что смог вспомнить. – У меня есть только один путь, – добавил он в конце. – Обратиться к надёжному человеку, если такого удастся найти, который сможет переправить меня обратно на главную базу. Поэтому, будь другом, пробей мне О Донвана. Когда разговор закончился, Бобби какое-то время сидел, покачиваясь на стуле. Боль нарастала, но у него была отличная способность вытерпеть всё на свете. Поэтому Бобби сидел и терпел, закрыв глаза, шатаясь из стороны в сторону и чувствуя, как безумие улыбается ему из тьмы. К Ханбину нельзя, ни в коем случае. Утром экран снова ожил и Бобби узнал всё, что было нужно для последнего спасительного шага. Он наконец-то принял душ, просто так, чтобы чувствовать себя чуть дольше человеком, побрился, оделся в чистое, но специально выбрал чёрный цвет – не заметный, не запоминающийся. И чёрную тканевую маску, как последний штрих, тоже натянул. Всё равно через главный вход ему путь заказан, с О Донваном следует поговорить тайно от всех. Бобби улыбнулся, представив лицо Ханбина, если тот случайно увидит его по пути на работу. Малой наверняка штаны обмочит от страха. Он неуверенно вышел за дверь. Уже стало сложно передвигаться из-за страшных судорог в мышцах, но отступать было некуда. – Жаль, – с трудом пробормотал Бобби, сползая по стене в проулке за два квартала до офиса отдела расследований. – Сегодня мне так хочется на эту скучную никчёмную работу.