Daisy

      — Ты хорошо себя чувствуешь?       Дейзи не сразу заметил присутствие на веранде кого-то ещё, из-за чего испуганно встрепенулся и едва не упал с гамака, в котором читал книгу. Глухо зашелестели страницы отложенного в сторону потрёпанного томика, и омега, скользнув по лицу друга затуманенным рассеянным взглядом, выдавил из себя неуверенную улыбку. Лёгкий ветерок, врывавшийся в помещение сквозь приоткрытое окно, ласково трепал его отросшие мягкие волосы и приподнимал их у корней, делая парня ещё более ранимым и нежным, чем он был на самом деле.       — Со мной всё в порядке, — невнятно пролепетал он и, заметив отразившиеся на лице друга сомнения, зачем-то добавил: — правда. Вот как раз собирался немного подремать.       Билл не удержался и неодобрительно покачал головой, не сводя излишне пристального взора с Дейзи. В чём-то он определённо был прав: смена обстановки, море новых впечатлений, свежий воздух и отменные доктора сыграли свою роль — омега стал выглядеть куда лучше. Он слегка пополнел и уже не напоминал пугающий своей худобой скелет, а на его некогда впалых, а теперь вполне округлившихся щеках расцвёл задорный румянец. Предоставленный сам себе и вооружённый практически безграничным запасом свободного времени, омега не без помощи лучшего друга вдруг обнаружил, что является далеко не таким никчёмным, как считал всю жизнь до этого. У него открылся целый список скрытых талантов, о существовании которых он до этого не подозревал или же просто не хотел обращать на них внимание. Так, ему достаточно легко давались иностранные языки: за четыре месяца их путешествия по Испании, Дейзи, вооружённый одним лишь разговорником и неограниченной речевой практикой, достаточно сносно научился изъясняться не только на испанском, но и на паре его диалектов.       А однажды во время поездки за город, ведомый спонтанно возникшим желанием запечатлеть в памяти местные красоты, он взялся за фотоаппарат и неожиданно открыл для себя совершенно другой, неизведанный доселе мир по ту сторону объектива. Благодаря неожиданно появившемуся хобби Дейзи начал яснее осознавать, как много вещей в его жизни до этого прошли мимо. У них с Аланом практически не было совместных фотографий, да и те немногие, что имелись, остались у бывшего супруга, когда он впопыхах убегал от него, гонимый вперёд собственными страхами и обидами. Даже та единственная, которую он носил в медальоне, по его же вине теперь была безнадёжно испорчена. Сейчас у него не было ничего, кроме неопределённого будущего и кучи сомнений, которые всё продолжали множиться в его голове.       Всего через четыре месяца у него родится мальчик — пол ребёнка был уже доподлинно известен, и тогда омега должен суметь позаботиться ещё и о нём. Что он ответит своему сыну, когда тот однажды поинтересуется, почему у него нет отца? Что тот есть, но по собственной глупости Дейзи даже не поставил его в известность? Он даже не дал Алану шанс полюбить этого ребёнка. Даже если у него и были какие-то причины противиться появлению детей, теперь ведь с этим уже ничего нельзя было поделать, да? В конце концов, не стал бы ведь он открыто ненавидеть собственного сына? Алан был не таким человеком, Дей в нём был уверен больше, чем в себе. Билли был прав: альфа как минимум имел право знать. Их малыш сейчас нуждался в первую очередь в заботе, любви и спокойствии, а не той бесконечной череде стрессов, на которую его невольно обрекало тело, в котором он был заточён.       Словно напоминая о своём присутствии, (как будто об этом вообще можно было забыть?) мальчуган требовательно пнул ножкой, а затем ещё несколько раз. Иногда Дейзи пугала чудовищная сила, заключённая в столь крохотном тельце. Он подавлял его, отбирал все силы и концентрировал их в себе, а сам омега с каждым днём всё больше слабел. Поначалу улучшившееся самочувствие вновь стремительно катилось вниз, и, как бы тщательно омега ни пытался это скрыть, по задерживающемуся на нём куда дольше положенного тёмному взгляду друга Дейзи понимал, что тот тоже в курсе. Его словно пожирали изнутри, оставляя лишь истончающуюся с каждым днём оболочку, и тогда в голову начинали закрадываться действительно жуткие мысли: что, если он... не успеет? Что будет, если запас его жизненных сил иссякнет раньше, чем ребёнок появится на свет? Омега не хотел для него судьбы, подобной той, что однажды выпала ему.       Разве он сам был хоть чем-то лучше Алана? За собственным эгоистичным желанием не видел ничего абсолютно и совсем не думал о близких людях.       — Я хочу вернуться, — едва слышно выдохнул Дейзи и, почувствовав вслед за этим прилив уверенности, добавил уже громче, впиваясь немигающим взглядом в лицо друга: — Мне нужно ещё раз поговорить с Аланом.       — Что, разрешения у меня спрашиваешь? Даже не смотри на меня так, — округлил глаза Билли и упёрся руками в бока, ещё больше выставляя вперёд огромный выпирающий живот. Он вот-вот должен был родить, но до последнего отказывался наведываться в столь ненавистные ему больницы. — Если думаешь, что я буду отговаривать тебя, то глубоко ошибаешься. Это именно то, что ты должен был сделать с самого начала.

***

      Жизнь родного города шла своим чередом; вопреки ожиданиям Дейзи, за прошедших четыре месяца здесь совершенно ничего не успело измениться. Ему могло казаться, что образы знакомых до боли улочек успели стереться из его памяти, но под гнётом времени и новых впечатлений они лишь стали сверкать ещё ярче, обнажая кажущиеся ранее обыденными вещи с совершенно новой стороны. Осень в полную силу вступила в свои права: на дворе царил октябрь. Расписанный красками охры и багрянца, украшенный десятками сияющих неоновых витрин и их отражениями в зеркальной глади чернильных луж, их город сиял как никогда ранее ослепительно, наполняя лёгкие свежестью и вместе с тем пьянящим восторгом.       — Наконец-то я дома, — с облегчением выдохнул омега, втягивая шею в ворот лёгкой куртки; что ни говори, а от местных причуд климата после солнечной Испании он явно успел отвыкнуть. Было достаточно прохладно, и если от ветра явно не по погоде одежда с горем пополам ещё спасала, то от холода — едва ли.       «И что же делать дальше?» — вспыхнул внутри тревожный огонёк, который Дейзи усилием воли тут же заставил поутихнуть. Ведомый спонтанно возникшим желанием, он приехал сюда с пустыми руками — по сути, у него ничего и не было. Рука на автомате нащупала в кармане куртки билет на обратный рейс — то единственное, что предусмотрительный Билли всучил ему с собой, пусть и с явной неохотой. Рядом с ним же приятной согревающей тяжестью напоминал о себе телефон с недавно прочитанным сообщением: «Уже отстрелялся. Опять сын! Теперь очередь за тобой!»       Он не помнил, как добирался до их дома — в голове смазанной картинкой калейдоскопа проносились лишь отдельные выдернутые из общего полотна образы. Ноги сами принесли его сюда — омега опомнился лишь тогда, когда понял, что взглядом ищет их квартиру... вернее, она уже не была его. На Дейзи глядели зияющие чернотой глазницы пустых окон, а значит, Алан как обычно задерживался на работе.       «А на работе ли?..»       Омега поковылял в сторону детской площадки и уселся на пустующую скамейку. Он просто не представлял, что ему предстоит делать дальше, а потому был рад даже такой возможности спокойно отдохнуть и ещё раз всё обдумать. Хотя был ли в этом смысл, если всё наверняка пойдёт наперекор составленному им сценарию?.. Жизнь далеко не такая простая штука, чтобы её можно было подогнать под единый способ решения всех проблем, тогда на земле никто бы не знал горя.       — Как же мы пришли к такому? — беззвучно обратился он к пустоте и немигающим взглядом уставился в непроглядно-чёрное, без единой звёздочки небо. Мирно дремавшее где-то под сердцем чувство тревоги вновь начало просыпаться, грузно ворочаться и разрастаться, обволакивая склизкими мерзкими лапами всё.       — Дяденька, вам нехорошо? — раздался у самого уха встревоженный детский голос, и застигнутый врасплох Дейзи резко повернулся на звук. Мир перед глазами покачнулся, словно на качелях, и небо обрушилось на голову, затопляя всё вокруг чернильными пятнами. Он едва успел разглядеть лицо перепуганного до смерти ребёнка, мёртвой хваткой вцепившегося в рукав его куртки, и тщетно попытался сделать вдох. Опутанные невидимой сетью спазма, лёгкие упорно отказывались функционировать — он задыхался. Судорога змеёй скользнула ниже, опоясывая всё тело с головы до пят, и словно немного отступила, давая своей жертве шанс отдышаться. Рука инстинктивно легла на живот, впитывая кожей вибрацию собственного истеричного пульса.       — У вас там живёт ребёночек? — поинтересовался всё тот же малец, и омега, хорошенько проморгавшись, наконец-то смог разглядеть его лицо. На вид ещё совсем кроха, не больше пяти лет, он разглядывал Дейзи огромными глазами размером с блюдца и шумно сопел, то и дело шмыгая носом.       — Да, всё верно, — мягко улыбнулся омега, разглядывая любопытного мальчишку. Боль понемногу утихала, уступая место более приятным ощущениям. — Если хочешь, можешь потрогать его. Почувствуешь, как он шевелится.       — А можно?! — с восторгом и ужасом одновременно воскликнул ребёнок и несмело положил крохотную ладошку на заметно округлившийся живот. Вслушался, пытаясь упустить малейшее изменение, и наконец улыбнулся. — Надо же, шевелится!       — Ты такой славный мальчик, — трепля мальчика по голове, произнёс Дейзи. Интересно, а каким будет его сынишка в таком возрасте? Хватит ли у него сил, чтобы дождаться этого момента и настанет ли он вообще? Чувствуя подступающие в горлу слёзы, едва невнятно прохрипел: — Как тебя зовут? Родители отпускают тебя гулять одного так поздно?       — Алан, быстро домой! — послышался чей-то крик откуда-то сверху. Лишь по направлению взгляда мальчишки Дейзи смог отследить чей-то чернеющий силуэт в одном из окон.       — Уже бегу, пап! — воскликнул его новый знакомый и со всех ног побежал к подъезду. Уже у самой двери остановился, словно внезапно что-то вспомнив, и обернулся, сложив ладони в рупор и прокричав: — До свидания вам! Теперь я тоже попрошу у родителей братика!       Застывшая на его губах ласковая улыбка медленно растворялась, оставляя ощутимый привкус горечи. Один звук любимого имени, произнесённого вслух, заставлял всё внутри болезненно сжиматься с удвоенным остервенением, хотя он до сих пор ещё испытывал на себе последствия не до конца прошедшего приступа. Подавшись всем телом вперёд, насколько сейчас это позволяло его телосложение, омега уткнулся лицом с собственные колени и тихонько заскулил, чувствуя, как по щекам стекают жгучие неудержимые слёзы. На душе было невыносимо горько, обидно и больно, и причину этой безысходной разъедающей грусти он и сам не мог точно назвать.       Рядом что-то упало с глухим шлепком, и, через силу приподняв тяжёлую горячую голову, омега увидел помятый пакет молока и расплывающееся от него бесформенное пятно. Ноздри затопил до дрожи знакомый запах, и, прежде чем потерять сознание, Дейзи с непередаваемым облегчением успел отметить про себя, что все пройденные им мучения стоили того, чтобы в конце хотя бы на доли мгновений увидеть любимое как ничто другое в этом мире лицо.