What you want?

      Жизнь Ремуса так похожа на качели. Вверх, вниз. Вверх — должность старосты, вечное внимание окружающих, за счет веселой компании друзей. Вниз — одна ночь один раз в месяц и последующие три недели Рем зализывает раны и восстанавливает нервы, чтобы опять по новой… Ремусу бы верить во что-нибудь. Но что-то не верится. Ни в любовь, ни в Бога, ни в себя, ни в собственное будущее. Мышцы спины сводит, голова готова взорваться в любой момент. Создается ощущение, что Люпину вложили бомбу в голову, пустив провода по спины по всему телу. Он ссутулится, сгибаясь почти пополам, его привычное состояние. Спокойный, уравновешенный взгляд, опущенная голова и сутулая спина. Ремус стискивает руками виски, буквально ощущая на себе теплый взгляд Лили. Она всегда заботилась о нем. Нет, даже не так. Она единственная кто заботилась о нем. Порой Ремусу даже хотелось девушку, похожую на Лили. Чтобы во всем этом чертовом мире был человек, которому есть до тебя дело. Чтобы после очередного полнолуния (после которого замученные и уставшие Мародеры буквально волоком притаскивали друг друга обратно в Хогвартс) его ждали теплый плед, горячий чай и плитка шоколада. Но Ремус ведь умный. Ремус знает, что ни одной нормальной девушке это не нужно и рано или поздно она оставит его. Или он убьет её, что еще хуже. Да, Люпин допускал такую мысль в своей голове. И если шестнадцатилетний Ремус боялся убить ненароком кого-то, то двадцатилетний Ремус боялся оставаться один. Потому что якоря больше не было. Не было бесшабашного Джеймса, Лили с её теплыми взглядами и вечно пьяного Сириуса Блэка тоже не было. Тогда после очередного полнолуния Рем сам наливал себе обжигающий чай и покупал шоколад. Он подолгу сидел в кресле, не двигался, почти не дышал, наблюдая за вьющейся струйкой пара от чая и чувствуя как кости под кожей ноют и мышцы рвано сокращаются. Рем думал, что хорошо это — ни во что не верить. В особенности в предательство Сириуса. Он не мог, только не он. Так странно. Цветы, посажанные Лили, еще живы, а вот сама Лили - нет. Очки, которые одевал Джеймс еще целы, а вот их хозяин - нет. Маггловский воздушный змей, привязанный Сириусом к крыльцу дома, в котором жил Ремус, еще летает, в отличии от Блэка, который уже никогда не будет летать на своем мотоцикле. Тридцатитрехлетний Рем облегченно вдыхает, прижимая старого доброго друга к себе. Он понимает как Сириусу удалось обхитрить, зато не понимает, как удалось выжить. Им обоим. Ремус помнит, как в шестнадцать они здорово надрались в Хогсмиде и рассуждали о своем «счастливом будущем». Джеймс был убежден, что помрет в сорок от цирроза печени, потому что … — …как можно столько бухать и курить! — Люпин на эти слова лишь хмыкает, а Джеймс пожимает плечами и добавляет, — Во всем виновата Эванс! — Я сдохну лет через десять. Меня прикончат за мои слова или дела, не иначе — выдает Блэк, затягиваясь. — А что на счет тебя, Рем? — интересуется Питер и тут же получает подзатыльник от Сириуса. — Я не знаю, парни, честно — не знаю. Ремус Люпин и вправду не знает, какого черта он вообще пережил их всех! Их было четверо — Бродяга, Лунатик, Сохатый и Хвост. Остался один Лунатик. Бродяги не стало. Надо признаться, с возвращением Сириуса Рему было легче. Будто Марадеры снова месте, как в старые-добрые-до-сих-пор-не-отпустившие. Гарри был Лили и Джеймсом в одном флаконе до смерти Сириуса. Тогда оказалось, что в этом флаконе найдется место еще и для Тёмного Лорда. И в глазах умирающего друга Ремус видел немую просьбу: «Не допусти Волан-деМорта к Гарри. Мы не смогли спасти его родителей, но спаси хоть ты его.» и растворяющейся в дыму арки голос в голове Рема звучал кармой «Ты сможешь, Лунатик, сможешь». Эта фраза постоянно всплывает в голове различными голосами чаще Сириуса и Лили, бывало Джеймса и мамы, пару раз даже Гарри и Дамблдора. Тридцатисемилетний Ремус Люпин все-таки надеется дотянуть до сохатовских сорока и не сдохнуть от цирроза печени. Теперь у Ремуса (удивительно!), но есть семья. Нимфадора, его маленькая, миленькая Дора и Тедди, слава-Мерлину-не-оборотень. Ремус слышит у себя в голове присвистнувшего Сириуса и одобрительно хмыкающего Джеймса. Кто бы мог подумать, что Дора, та самая Дора, которую он нянчил во время приезда вместе с Сириусом к его старшей сестре Андромеде, станет его женой. И каждый раз, когда смотрит в глаза теще, то видит в них немое «Сириуса не уберег, сбереги хоть мою дочь». Кажется у них в семье принято разговаривать глазами. Кажется, тем единственным кого уберег Ремус оказался его сын. Потому что Гарри, он все-так Поттер, он спас себя сам. Сын Джеймс и Лили. Ремус им гордится. И если бы вы спросили его… — Ремус, чего ты хочешь? — Проснуться.