Пламя жизни

Мои планы на счет утреннего подъема и похода до восхода солнца разрушились об скалы лени, дремоты и долгих раскачиваний. Джувии было трудно проснуться, она постоянно закрывала глаза и вновь засыпала, будто бы вчера всю ночь гуляла по дому и веселилась, а сейчас была просто не в состоянии встать. Но я знал, что она спала рядом со мной всю ночь. Я знал, что дело не в ее лени или не желании просыпаться. Она просто не могла. Осознание того, что она все-таки слабеет, вывело меня из колеи. Пока она сладко и долго спала, я медленно собрал рюкзаки. В ее я положил палатку, да хлеб с сосисками. На себя же взял пять литров воды, овощи и тяжелый спальник с гитарой. Я компактно упаковал и теплые вещи для нее, шерстяные носки, свой огромный свитер, чтобы ей было как можно уютнее. К обеду, Джувия смогла справиться со мной. Я сидел на кресле в зале, когда Локсар вышла из комнаты, пошатываясь и растирая глаза. Они были красными, а сам ее вид говорил лишь об одном – она сама догадывается, что с ней происходит. - Как долго я спала? Она села на подлокотник кресла и обняла меня одной рукой. Я не знал, ответить ей правду или же соврать. Мое молчание длилось слишком долго, я видел, как она смотрела на часы, пытаясь высчитать точное время. - Четырнадцать часов, - на выдохе произнес я, хватая ее обеими руками и роняя на себя. Она вскрикнула и засмеялась, будто бы ей так не хватало шалостей в ее жизни. Я начал щекотать ее, отчего Джувия смеялась еще громче и искреннее. - Не думай, что это критично. Каждому в жизни нужен перерыв, когда стоит отоспаться. - Я так и не выспалась, Гажил-кун. - Значит, твой перерыв еще не настал. Мы начали быстро собираться. Пока она принимала ванну и одевалась, я приготовил быстрый завтрак для нас двоих. Она вошла на кухню, когда я уже сидел за столом и медленно пил горький кофе. Джувия надела штаны, черную водолазку и кроссовки. Волосы были заплетены в неаккуратный пучок. Мне было непривычно видеть ее такой. Она была преувеличено домашней, никаких платьев с глубокими вырезами, никаких чулков и длинных сапог. Моя маленькая домашняя Джувия. Накинув на себя рюкзаки, мы вышли из дома, наплевав на отсутствие сил, на отсутствие дикого желания. Но погода нам благоприятствовала, о большем просить и не нужно. Мы шли по заросшей дорожке, пока она и вовсе не растворилась среди зелени спокойного леса. Яркие лучики солнца пробирались сквозь кроны деревьев, освещая небольшие островки зеленого пространства. Это были своеобразные путеводители для нас, мы шли от одного светового лучика до другого, наслаждаясь свежим воздухом и компанией друг друга. Лес был красив в своем обличии. Я наблюдал за тем, с каким интересом Джувия рассматривала каждое неизвестное ей растение, как часто она задирала голову, смотря на паутину деревьев под самыми небесами. Она наслаждалась мелодией природы, шуршанием листьев под ногами, шумом деревьев, далеким пением птиц, еле заметным шумом воды. Она впитывала в себя атмосферы фауны этого мира, и ее лицо отражало умиротворение. Когда солнце медленно падало за горизонт, мы выбрались к небольшому участку в лесу, где не было деревьев, всего три квадратных метра. Именно там мы и скинули свои рюкзаки. Трава на этом месте была нетронутой тяжелыми шагами людей, мы первые набрели на это место, своеобразный маленький мир для нас двоих. Я ушел недалеко в чащу, отыскал поваленное дерево, разрубил его с помощью своей магии, делая пару небольших сидений, и отнес их к нам в лагерь. Джувия успела собрать веточки для костра и уже соорудила в середине поля небольшой привал. Я разжег сухие ветки, расположил свои пеньки, разложил спальник и сел наблюдать, как Локсар насаживает на тонкие веточки сосиски и начинает их поджаривать под языками пламени. - Единение с природой, - начала говорить Джувия. – Прекрасное чувство. Сейчас кажется, что в этом мире есть только мы и никого больше. - Если это так, то это грустно. - Почему же? Я ей не ответил. Слишком глупым показался мне ее вопрос. Почему же? Она серьезно спрашивает? Да потому что в таком случае, после ее смерти, я буду обречен на вечное скитание среди деревьев и вечное одиночество, вечный поиск умиротворения. Хотя, даже в нашем мире, где кроме нас живут миллионы людей, я погрязну в одиночестве. Почему-то в этом я не сомневался. - Свежий воздух творит чудеса. Так хорошо я себя давно не чувствовала. - Я тоже. Неплохо иногда убежать от всего мира, хотя бы на один день. - Но осень неумолимо набирает обороты. Скоро зима. И больше никаких тебе побегов от всего мира. Наступит лишь затворничество. - Судя по твоей записной книжке, это не так. - Так ты признаешься, что ее читал? – Джувия улыбнулась. – Я не сержусь. Это даже к лучшему. Мы ели поджаренные сосиски, запивая их чаем. Мне казалось, на всем белом свете нет еды вкуснее, а места романтичнее, чем то, что мы ели и там, где мы находились. Лес давал волшебные ощущения, чувство, как в предвкушении нового года. Какое-то спокойствие, почву для мыслей и, конечно же, много незабываемых историй. Мы с Джувией рассказывали друг другу незабываемые истории из своей жизни на заданиях, на каких-либо пьянках или мероприятиях. Мы смеялись во весь голос, а я боялся произнести имя, которое ранит ее до глубины души. Поэтому, действия Грея заменялись действиями Эльфмана. Медленно, но верно, я взял в руки гитару. В списке Джувии был пункт, чтобы я сыграл и спел ей. Я не очень любил петь что-то лиричное на публику и всегда играл выдуманные песни-шуточки, чтобы все смеялись, думая, что во мне нет ни таланта, ни голоса. Но сегодня я пересилил себя. Я начал с громких аккордов всем известной песни, Локсар улыбалась, когда я смотрел ей в глаза, и предвкушала начало слов. И я запел. Впервые без всякого стеснения, без желания загадить песню. Я пел от всей души, мой голос проносился сквозь деревья, разнося мое пение на многие километры. Я играл любимую песню, которая, к сожалению, ассоциировалась у меня с Локсар. Одна песня сменялась другой, мы пели и дуэтом, и в соло. То я пел от души, то Джувия, узнав любимую песню, запевала, не давая мне и шанса раскрыть рот. Наш вечер был волшебным. По-настоящему волшебным. После, я играл только мелодию, которую сам же и придумал. Джувия смотрела на мои пальцы, как они бегают по грифу гитары. Я думаю, она не понимала, как такие черствые, лишенные какого-либо творческого начала пальцы могут играть что-то прекрасное. Она медленно подползла ко мне на коленях. Мой свитер был на ней, и она выглядела более чем шикарно. Она выглядела как моя девушка, какой она не являлась. Ее пальцы перехватили гриф, музыка смолкла, она поднялась к моему лицу, ее взгляд был мягким и нежным. - Поцелуй меня, Гажил-кун. Я не мог ей отказать. На ее лице играли тени от языков пламени костра. Ночь была темной, но я отчетливо видел ее нежные черты лица. Родного, черт возьми, лица. Тихое потрескивание костра даровало мне спокойствие внутри себя и уверенность, что если я сейчас это сделаю, то ни за что не пожалею. Я обхватил ее лицо своими большими ладонями. Она смотрела мне в глаза, и я не мог разорвать с ней зрительного контакта. В такие моменты близости я понимал, как она прекрасна. Как же она прекрасна. Я не мог налюбоваться ею, поглаживая губы большими пальцами рук. Я осторожно коснулся ее губ, ее руки переместились на гитару, откидывая бедный инструмент в сторону. Она прильнула ко мне еще сильнее, обнимая за шею. Мои руки переместились ей на талию, я помог ей сесть ко мне на колени, прижимая ее к себе. До этого поцелуя я не знал, что такое нежность. Я всегда целовался страстно, с животными мотивами, раздирая губы партнерши в кровь. Мне попадались женщины на один раз, от них пахло сексом. От Джувии же пахло спокойствием и ландышами. Она нежно целовала меня, а я пытался с такой же нежностью целовать ее. Мы не могли оторваться друг от друга даже в нашем общем спальнике. Постоянно говорили телом друг с другом. В итоге она уснула. На ее лице запечатлелась улыбка, и я был рад тому, что именно я смог сделать ее пребывание в этом мире приятнее.