Серафим

Я спал в черном пуловере с выведенной в центре пентаграммой с лучами звезды Хаоса. Мои глаза были закрыты, руки ласкали что-то теплое и я не ведал, что это за источник невыносимого жара, что прижимается ко мне. Так нежно и так гладко. Что-то вздрагивает подо мной и я рефлекторно сжимаю руки сильнее. Под жаркими ощущениями чувствуется вибрация от ударов, словно я держу пульсирующее сердце в руках и мои ногти царапают гладкую поверхность. Я так привык делать людям больно, что даже стал просыпаться в царапинах и ушибах от самого себя же. Выпуская свой гнев на свободу, я давал волю невыносимому желанию освободится от воспоминаний прошлого, словно больше ничего и не было в моей душе. Душа, она совсем не касается жизни, может даже вообще не участвует. Этот мир я чувствую только телом, и я желал схватить его крепче, сжать кольцами и выпустить всю кровь наружу… — Не надо… — жалобный стон и тяжкий вздох, — больно… Глаза открываются и сразу же натыкаются на преграду. Причина моего комфорта, спящий в моих объятиях парень. Мои руки обернуты вокруг его груди и внутренняя сторона локтей сжимает горло, заставляя того сильнее прильнуть ко мне. Мой нос упирается в его затылок, и я тяжело дышу в его пахнувшие дождем волосы. Одна моя нога немного утыкается ему между ног и одна из догадок, почему я это делаю, заставляет меня улыбнутся. Хватка становится легче и он глубоко вздыхает. Похоже, мой юный ангел еще спит. Сколько сейчас времени, неужели все еще ночь? С явной неохотой высвобождаю объятия и тянусь к часам на прикроватной тумбочке. 1:20 ночи, до рассвета еще далеко. Ставлю часы и ныряю обратно к Микаэлю, аккуратно расположив того к себе. Его тело отзывается на мои касания легкой дрожью, но я почувствовал эту волну сжимая в руках его талию и плечи. Совсем не хочется думать, а лучше вообще не дышать. Остановить бы время и сохранить этот момент в вечности. Не хочу существовать не имея такого тепла. Какой же он все-таки горячий. — Ферид… Что? Его голова начинает поворачиваться в разные стороны и я легенько придерживаю его руками. — Прости, прости… я все исполню, все что… — Мика! — я трясу его за плечо. — Мика! — Оставь в покое… Я делаю еще одну попытку разбудить его когда он резко поворачивается и набрасываеться на меня. Его тело прижимает меня к матрацу, и я оказываюсь в ловушке его объятий. Он сильнее жмется и я понимаю, что не могу дышать. Его щека скользит по моей и губы Шиндо пересекаются с моими. Он, как будто почувствовав это вжимается в меня поцелуем, пытаясь протолкнуть язык в мой рот, но я хватаю его за лицо громко выкрикнув его имя. Микаэла медленно открывает глаза и натыкается на мой ошарашенный взгляд. Он моргает один раз, потом второй и резко слетает с меня прижимаясь к задней стенке кровати. — Юи? — он кажется удивлен и обеспокоен, — так это не сон? — Мика, может объяснишь, какого хрена ты звал Ферида во сне? — Я? Что за чушь ты несешь? Я мирно спал… — А еще, ты под предлогом, я цитирую: «Выполню все что скажешь», поцеловал меня. Как это понимать? — Юи, — он выговаривает мое имя с таким облегчением, что на сердце становится тепло, — прости, это нервы. Ты же знаешь, как я боюсь Батори. — Не только ты, — я сажусь на кровать поджимая под себя ноги, — тогда прости. — За что? — он улыбается и я не могу оторвать взгляда от его полусонных сияющих глаз. — Я разбудил тебя. Не хотелось слушать в моей спальне имя этого ублюдка Ферида. — В твоей… — его глаза блуждают в полумраке большой комнаты и он кладет ладонь на влажные губы, — это ты прости я… Ох, кажется вспомнил мое фирменное приветствие. Ну что же, ладно, освежу его память. Я быстро продвигаюсь к нему, и с уверенным немигающим взглядом убираю руку с его рта. Затем, обняв его за шею, касаясь пальцами мягких волос на затылке с улыбкой целую его, раздвигая мягкие губы своими жаждущими прикосновениями. Он такой горячий и такой вкусный. Что это, я не могу разобрать вкуса. Что-то среднее между сахарной водой и апельсиновым цветом. Микаэла не закрывает глаза, в то время как я даю себе волю и другая рука скользит ниже, приподнимая ткань футболки и теряется в тепле его кожи. Странно, но скользнув рукой выше я ощутил что-то длинное и гладкое тянущейся вверх, словно маленькая змейка. Микаэла хватает меня за запястье и опускает руку на прежнее место, опять-таки, отдавая мне свой поцелуй. Интересно, почему он так заволновался? — Юи, — я немного задерживаю свой поцелуй на его нижней губе и он едва слыно стонет, — зачем? Ты же отказался любить. — Забудь, что я говорил, это из страха. Я не хочу терять тебя, когда ты мне так дорог. — Ты любишь меня? Он проговорил это медленно, с опаской в голосе и я медленно убрал руки. Смотря в его глаза, я видел, как в них пляшет голубое пламя, а влажные пряди на лбу касаются его длинных ресниц и он небрежным движением убирает преграду. — Я не знаю, но ты нужен мне. Иначе, тебя бы не было со мной. — Но я с тобой, — он делает движение и обнимает меня, — кто мы друг для друга? — Уж точно не любовники, — я улыбаюсь и обнимаю его в ответ. — А ты как думаешь? — Думаю, что нет, — после недолгой паузы отвечает он. — Сколько сейчас? — Если ты о времени, то лучше не спрашивай. Лучше вернемся в сладкие объятия сна, там комфортнее. — Ты уверен? — с шальной улыбкой он подмигивает мне и я легенько пинаю его в ответ. — Что за непокорная змейка? — Ты о чем? — Микаэла встает и подходит к моему письменному столу. — Так я и думал, вещи высохли. — Вещи? — Да. Моя куртка и свитер, я вымок под дождем. Поэтому, когда ты ушел плавать в ванной я взял одну из твоих футболок. Надеюсь ты не против? — Нет, — я вздохнул и опять посмотрел на него, — не против. А, зачем ты раздеваешься? — Удобный случай и страсть, — бросил он через плече и проходит минута, прежде чем я уловил истинный смысл его слов. Не знаю почему, но вместо гнева я вскипел совсем другим огнем, и его след ясно отпечатался на моем лице в виде румянца. Открыв рот в надежде что-то возразить я увидел силуэт его спины и, как бы услышав мои мысли, он немного сдвинул свое положение подойдя к окну. В свете уличных фонарей, чей отблеск пробивался в мое окно я увидел на его спине ползущий вверх шрам и не один, а целых три. Они были тонкими, но длинными, словно какой-то большой зверь вонзил в него свои когти. Мои кулаки непроизвольно сжались. Кто мог сотворить с ним такое? — Мика… — я встал с кровати и подошел к нему, — что это? Он сначала не понял о чем я, но когда мои пальцы пробежались по его спине внезапно напрягся и отошел от меня. Надев свитер и сложив мою футболку, он обернулся и посмотрел мне в глаза. — Давай не будем, — теперь его голос казался усталым, словно кто-то возместил на него тяжелый груз, — я устал от этого. — Кто сотворил с тобой подобное? Он опускает взгляд и повернувшись к окну со злостью прошептал: — Я звал его отцом…