Серафим

— Знаешь о чем я обычно думаю, когда вижу тебя рядом с собой? — Мм? — Что лучше бы держать тебя на длинном поводке или просто, посадить на цепь. — В твоих словах угроза, но в голосе по-прежнему витает возбуждение. — Не вынуждай меня превратить слова в действия. — Куруру, ты сама виновата. — Интересно в чем же? Я ушла, дав тебе возможность испарится, а ты все равно погнался за мной. — Я просто не хочу терять тебя. — Вот как? Мои чувства тебя конечно же не обходят. — Нет, почему же, обходят конечно, в какой-то мере я сам вовлечен в них но, знаешь, мы не виделись почти семь лет, так что я решил действовать без твоего разрешения. — Хм, раньше от тебя такой смелости можно было бы и не ждать. Ну, так что? — Что? — Тебе удалось соблазнить его? Бровь Макото дернулась, и сатир нежно улыбнулся своей музе. — Да, но мне пришлось применить все мои способности. Этот Юу-чан, что он значит в твоей жизни? — Ты об этом хочешь поговорить? — Ну, не совсем. Просто интересно, почему Ферид плетет против него заговор, впутывая при этом меня и тебя… — Говори только за себя, я не причем. — Но как же? Ты ведь тоже здесь. — Да, — она повернулась к нему, — я вернулась, но не для того, чтобы ублажать самолюбие этой дойной коровы. Он возвращает старый бизнес. — Ого, я удивлен, почему он не сделал это раньше. — Видимо были веские причины подольше оставаться в тени. Макото, — Крул остановила его, дотронувшись рукой к плечу, — ты же вернулся из Японии, верно? — Да. В отличии от тебя, я не покидал свой дом. — Я не о том. Скажи, секты, они… все еще имеют власть? Макото задумчиво проследил за взглядом Крул и медленно ответил: — Нет, уже не так как раньше. Больше детей не доверяют этим кланам. — Рада это слышать, — Крул бессознательно сделала шаг вперед, и Макото резко дернул её назад. Машина, что почти коснулась ног Куруру, с визгом пронеслась, едва ли не сбив девушку. — Ты что сумасшедшая? — Макото был в ярости и сдавливал руками тело девушки. — Эй, слезь с меня! — Сейчас не время думать об этом! — Ты первый меня завалил, так что отпусти. — А нечего лезть под колеса машины, так ведь и помереть можно. — Макото, мне нельзя умирать. Отпусти меня. Вставая, Крул немного пошатнулась, и Макото быстро сжал руки на её талии. — Куруру, ты вообще понимаешь, во что ввязываешься? — Если ты об этом инциденте… — Нет, я о твоей ненависти к Батори. Ты же знаешь, он всегда получает то, что хочет. А хочет он его. Крул, я знаю, ты любишь этого мальчишку, хотя я так и не понял, какая из возможностей любви тобой движет. Ты хочешь его? — Нет, — скривилась Крул, — не неси чушь. — Но я должен знать потому что… — Хах, неужели аметистовые глаза ревнуют меня к синему пламени? — Возможно, — медленно ответил парень, не мигая уставившись в зеленые глаза. — Просто, ты важна для меня. Теперь, когда я наконец могу видеть тебя, вновь сжимая в объятиях, все прошлое потеряло смысл. — Значит, если я попрошу тебя не вмешиваться в его жизнь ты поступить как я того хочу? Парень вздохнул. — Ты просишь о невозможном. Я уже в этой чертовой паутине. — Ну так уезжай, оставь Мику в покое, и меня тоже. — Ты хочешь, чтобы я исчез? — Я просто не хочу видеть тебя своим врагом. Но, Макото, как ты знал, что я вернулась сюда? — Я и не знал, — простодушно ответил он, — я увидел тебя, узнав в толпе и мир словно перевернулся. Я был счастлив, когда ты обернулась, стояло лишь позвать тебя по имени. Ведь по-прежнему, только я произношу его, верно? Девушка молчала. Опустив веки, она покорно прижалась лицом к груди Макото, и он нежно обнял её, касаясь голых плеч. — Куруру… «Да, только ты меня так называешь…» — Если позволишь остаться рядом с тобой, я обещаю, что не буду лезть в их дела, хотя ты знаешь, чего мне это будет стоять. Куруру закрыла глаза, чтобы сдержать подступающие к ним слезы. «Ферид… Чудовище. Сколько жизней ты сломал, сколько сердец оставил гнить в собственной боли причиненной тобой. Как же я ненавижу тебя, отец…» Воспоминания Макото. Когда мои глаза впервые увидели её, я понял, что влюблен без памяти. Она была столь одинока в своей боли и так широко открыта в своей любви ко мне… Я осознал, что сжимаю в руках чью то мечту, ведь ни одна девушка прежде не вырывала из меня подобных чувств. Я был пленен одной лишь мыслью, о её нежных как лепестки роз поцелуях, о ветреных касаниях, что я чувствовал глубоко под кожей, о сладком голосе, что звучал в моем сердце. Паника накрыла меня, когда я узнал, что она из того же публичного дома что и я. Мы официально работали на одного и того самого человека и это было ужасным откритием для меня. Я помню, как узнал об этом и как был поглощен гневом, когда осознал, что вынужден делить её с другими. После жестокой расправы над её клиентом меня избили, а затем на несколько недель отстранили, закрыв на лечении в больнице. Она не приходила… Когда врачи накачивали меня наркотиками, я мог видеть её в своих иллюзиях, в своих снах. Больше всего на свете я желал коснутся не призрачной тени, а её мягких губ, что улыбались только для меня. Куруру, как же сладко ты пахнешь, хотя все еще не пользуешься никакими духами. Запах твоего тела, твоей кожи, твоих каштановых волос. Я чувствовал его и сходил сума, словно животное в своем желании обладать этой красотой. Я все еще помню как мы убегали вместе, укрывшись лишь звездами, скрываясь под одеялом сотканным тенью ночи, что своим теплом окутывала два обнаженных тела… Это было божественное прикосновение к неизвестному чувству, что распалялось в моей душе и твоем сердце. Я столько раз говорил что люблю, что мне начало казаться, будто шелковые ленты связали меня, сжимая тело каждый раз, когда ты прикасалась ко мне. А ведь мы были прокляты, потому что вынуждены были имитировать любовь, играть в грязные порочные игры за деньги. А затем, ты исчезла, и я потерял себя в горе и страданиях, убивая душу в похоти, деньгах и чужих грязных ртах. Как я не сошел сума? Не знаю, даже сейчас признаю это с трудом. До сегодня я не верил в удачу или что-то подобное, но зеленое сияние изумрудных глаз, таких глубоких, темных, завораживающих сознание и обволакивающих тебя словно самый темный омут в мире… Куруру, я желаю лишь больше никогда не расставаться с тобой, но ты тонешь в своей боли и в своем прошлом, и я медленно погружаюсь в эти темные воды вместе с тобой.