Серафим

— Я все никак в толк не возьму, — откровенничал Юичиро, расплескивая воду с бортика ванной, — как все закрутилось в моей жизни так, чтобы я встретился с тобой? — Особой магии нет, я думаю. Возможно, ты просто не заметил, как влюбился в меня… — Чушь. Нет никакой влюбленности. Я больше смахиваю на раба, который лижет пятки своему господину. — Ох, ну с рабской покорностью ты преувеличил. К тому же, в роли раба закованного в цепи лучше уживусь я, чем ты. Особое значение имеют предпочтения в плане обладания. — Микаэла, — Юи очень любил полное имя своего друга, но из-за некоторой стеснительности не решался часто его произносить, — вот если я сейчас скажу тебе встать в позу, ты сделаешь это? — О, мой господин, — Мика улыбнулся самими кончиками губ, выдавливая из себя сексуальную полуухмылку, — только прикажите, и я сделаю все что пожелает твоя ненасытная душа. — Ах, Шиндо, я же пошутил. В доме столько лишних людей: Крул, черт Макото, ты… — Я? — с ленцой протянул Мика. — Да, потому что я не могу думать, когда ты рядом, а теперь так это просто невыносимо. Юичиро перевел слегка усталый взгляд на Микаэлу, отмечая про себя его выразительные черты лица и сияющие, особенно в этой душной ванной глаза. «Теперь они темно-синие, как бриллиант Надежды. Невероятно» Завороженный Амане не сразу почувствовал, что под водой к нему уже ласкаются тонкие руки с молочной кожей и подушечки пальцев мягко оглаживают подколенную впадинку. — Мика, что ты делаешь? — Как и в прежние времена, — спокойно отозвался Шиндо, — я просто хочу тебя успокоить. Все будет хорошо. — Нет, — тяжело выдохнул Юичиро приближаясь к лицу Шиндо, — кошмар повторяется, и я знаю, как все может закончится… Влажный воздух становился невыносимой тяжестью в легких, где так болезненно билось сердце. Для Микаэлы было нестерпимой мукой наблюдать как страдает Юи, но ничего кроме своей ласки в этот момент он предложить не мог. Его голая грудь едва соприкасалась с телом Амане, и, обняв Микаэлу, Юичиро ткнулся подбородком в мокрый лоб своего друга, попутно ощущая запах золотых волос. Он провел по ним пальцами, зарываясь все глубже пока Микаэла незаметно смыкал губы на его шее. Прижавшись щекой к груди Амане, он мягко поглаживал собой разгоряченную теплой водой кожу и, не сдержавшись, обнял Юи за талию. — Если бы не ты, я бы давно умер, — сказал Юичиро, скользя губами по скуле Шиндо, — если бы не твоя любовь, я бы не спасся от этого проклятия. — Когда ты говоришь подобное, я всегда мысленно возвращаюсь в наш первый день, когда впервые увидел тебя. Знаешь, я не думал, что мне удастся обратить на себя твое внимание, но ты сам пришел ко мне. — И не один раз, — очень тихо выговорил Юи и немного сдвинулся так, чтобы свободно восседать между коленами блондина. — Ты правда любишь меня? Мика медленно поднял лицо, обратив свой взгляд на хмурые, немного грустные глаза Юичиро. Они не горели как прежде, их зеленый отблеск был похож на тягучую, близкую к застыванию лаву, что покорно приняла свою судьбу. — Юу, когда в тот вечер ты спас меня от приспешников моего брата, и на себе тащил мое тело, чтобы спасти, я думал что ты послан мне небом, как спасительная соломинка в омуте моего безумия. Когда в ту же ночь я осмелился и поцеловал тебя, то подумал, что вероятно совершил глупость и что ты убьешь меня за это. Но, поверь, я ничего потом так не желал, как еще раз почувствовать твое прикосновение, и даже если бы оно было жестоким и насильственным я бы принял его как елей, что льется на голову господнего избранника. Я чувствую что ты выбрал меня, и после того что было между нами и даже если бы не было, Юи, я любил тебя и буду любить всегда, как бы ни повернулась участь, ведь ты единственный кто имеет для моей жизни смысл. Я люблю тебя. «Я никогда не чувствовал ничего подобного, — думал Юичиро, — тело покрывается дрожью, я словно вибрирую в этой нежности и меня сотрясает от волн его слов…» Смотря в налитые небом глаза Микаэлы, Юи понял, что должен любой ценой оберегать то, что так преданно и нежно живет только для него, отдает свою любовь, свою боль которую они разделили на двоих. Он словно вырвал сердце и в этот же момент всадил в грудь того, от кого уже не найдет спасения. Все прошлое казалось забыто, реальность размылась в голубых глазах и голос, о, этот мучительно-сладкий голос, что музыкой переливается в голове и звучит только для одного человека, как ноты что долгими одинокими ночами писал Юичиро. — Мика, — он провел пальцами вдоль ключиц Шиндо, про себя отмечая, что услышал скрываемый полустон, — ты еще сохранил навыки игры? — Игры? Какой игры? — Скрипка, — сказал Юи и сразу же заметил как зрачки Микаэлы чуть расширились, — я знаю что ты играл на ней. — Крул, — про себя прошипел Микаэла и отвернулся, — что б её… — Нет, Мика, не сердись, — он повернул его лицо на себя, натыкаясь на чуть злобный взгляд, — если ты и правда можешь играть… — Я не могу, — было начал Шиндо, но Юи словно не слыша его продолжал: — …сыграй для меня. — Сыграть для тебя? — удивился Мика. — Юи, я уже давно забыл ноты, не говоря о самой скрипке. Когда это было? Он улыбнулся, но улыбка эта выдавала больше печаль, нежели простоту эмоций. Шиндо врал, он хорошо помнил все свои мелодии, но Юи незачем было это знать. Мика не хотел причинить боль своему сердцу, что от любой музыки наливалось кровью и тихо, но всегда болезненно ныло, словно страдая от оживших воспоминаний. — Нет, я знаю, ты ничего не забыл и если желаешь еще раз услышать мою игру, то не прежде чем послушаю твои слезы. — Нет, Юи, ты не понимаешь, — Мика опустил голову, едва ли не подпирая подбородком грудь, — для меня больно вновь водить смычком по натянутым струнам. Скрипка была моим сердцем, а теперь… теперь мое сердце — ты. Не возвращай меня в прошлое, умоляю… Глаза Шиндо начали испускать слезы, его лицо тут же раскраснелось, а щеки начали мокреть не от оседающего на них пара, а от горячих слез, что обжигали кожу. Но теперь, эти слезы обжигали не только Микаэлу, но и Юи, ведь он сразу же поцеловал лицо друга, смачивая свои губы в соленом нектаре. — Не плачь, — шептал он, — не плачь. Я говорил: если не забудешь о своей боли, она уничтожит тебя, как когда-то разрушала меня. Судьба стебеться над нами, подкидывая слабым людям неприятности связанные с влечением души к любви и подобных чувств. Если бы все было просто, тогда, кем бы мы были? Мика, все люди страдают, это и делает нас теми, кто мы есть сейчас. Прими это и живи новым рассветом, новым закатом, сияющим солнцем и томной, мягкой луной. Живи мной, Шиндо, я буду любить тебя. — А ты, правда любишь? — Да, — мягко ответил он, — я люблю… — Сколько беды из-за твоей привязанности, Куруру, — Макото разглядывал пейзаж за окном, пока его подруга высматривала что-то в телефоне, - эй, обрати уже на меня внимание. — Слушай, не веди себя как ребенок, мы в доме не одни. — Класс. Если я ребенок, то как мне называть их? — Зови как хочешь. Эти двое куда умнее тебя и мне жаль, что ты не берешь с них пример, — так и не отрываясь от телефона говорила Крул. — Я должен брать пример? Цепеш, ты бредишь. Не порть свою святость этой дикостью. — Не забывай что такое истинная святость, Макото. Иначе каждая блудница в твоих глазах будет Мадонной. — Ох, — вздохнул парень, понимая, что до Крул уже не достучатся. Она яростно нажимала на клавиши, быстро печатая сообщения и судя по зажатой между зубами нижней губе была очень вовлечена в свое дело. — Ухты, смотрите кто идет, — Макото улыбнулся встретив Юичиро спускающегося по лестнице, — как себя чувствуешь? — Благодаря твоим вчерашним стараниям лучше, чем ожидалось. — Ну, хоть кто-то поблагодарил меня за мое вмешательство. А то я уже подумал, что ты ненавидишь меня. — Что ты, — отмахнулся Юи, — как можно. Кем бы я был, если бы ненавидел парня, что сперва хотел трахнуть меня, а потом, как бы случайно решил пожертвовать своей шкурой ради моего же спасения. Макото, считай, что своим вчерашним поступком ты просто заслужил мое доверие, но не дружбу и не братские узы. — Больно надо, — в тон ему ответил Сугуми и завидев Микаэлу с улыбкой повернулся к нему: — Как спаслось? — Спасибо, неплохо, — быстро ответил Мика и медленным шагом поплелся на кухню, — вы есть хотите? — Чур я первый, — Макото молнией погнался в сторону кухни занимая место в самом центре, — чем порадуешь? — Ну, лишней еды у меня нет, а припасов мало. Могу предложить салат и омлет, на десерт фрукты. — Тогда я только кофе, — отозвался Макото, поглядывая на Крул. — Не надейся накормить его соленым, он жуткий сладкоежка, кроме сахара мало что признает. — И как же ты интересно питаешься? — спросил Юичиро, наливая воду в большой стакан. — По-всякому. Я обожаю сладости, особенно пончики и торты со взбитыми сливками, а еще люблю турецкие сласти и фруктовые блинчики. — По тебе не скажешь, что ты любитель сладкого. — Ну, еще бы, днем он обжираеться так, что в крови начинает течь джем, а ночью сжигает все до последней калории, — хмыкнула Крул, чуть нахмурившись от нового сообщения. — Ты не совсем права, принцесса. Раньше так и было, но сладкое — это моя страсть. После завтрака Юичиро решил немного погреться на солнце и сразу же вышел на крыло дома. Макото последовав за ним, предварительно подмигнув Мике, от чего тот вскипел, но виду своему гневу не подал и решил остаться с Крул. — Слушай, Куруру, я могу… поговорить с тобой? — Спрашивай все что угодно, я отвечу на любой вопрос, — улыбнулась Цепеш, с любопытством поглядывая на Шиндо. — Нет, дело не касается меня. Скорее это… — Хочешь спросить о Юичиро? Есть какие-то волнения насчет него? — Я, — Мика запнулся, растягивая слова, и откинувшись головой на спинку дивана не мигая уставился в потолок, — я очень страшусь нашей любви. — Почему ты страшишься, Микаэла? — Крул, тебе ли не знать? Это ненормальная, сумасшедшая любовь. — Так тебе страшно за последствия? — Нет, ты не понимаешь. Я боюсь, что Юи станет со мной скучно в плане… — В плане? .. — медленно протянула Цепеш. — В общем, что мое тело перестанет удовлетворять его как… как парня. Шиндо умолк и закрыл глаза. Он едва ли пересилил себя, выдавливая столь мучительные для него слова и испугавшись, что доверился не тому человеку, резко перевел взгляд на Крул. Та сидела, спокойно поглядывая на сцепленные в замок руки и словно задумавшись опустила веки. — Крул? — Если вы уже занимались любовью, и если делали это не один раз, тогда чего ты страшишься? Неужели того, что Юи будет мало или однообразно? — Я бы хотел дать ему больше, но все так же боюсь, что у меня не хватит опыта для… для того, чтобы ублажить его. — Ох, Мика, радость дней моих, — вздохнула Крул, ласково проведя пальцами по его нижней губе, — ты что, никогда не обсасывал сладкое мороженное? Или не облизывал конфетки? Тут особой практики не нужно, ты получил её от самых обыкновенных вещей но, не задумываясь о том, что это может быть связанно с твоими сексуальными желаниями. И все же, приятно наверное ощущать их сладость, эту твердость, которая тает у тебя во рту, стоит только коснутся горячим языком к тающему кончику… — Крул, — Мика покраснел, но как завороженный продолжал слушать. — Да, Мика, в этом нет ничего похабного. Это протяжное, сладкое… Стоит тебе высунуть язык, как она прозрачной нитью стечет по твоей нижней губе, затрагивая подбородок, блуждая ручейком вдоль шеи, дотронется своей вязкостью ключиц… Даже не спрашивай, откуда я знаю, — Крул разводит руками и словно вспомнив что-то продолжает: — просто у меня очень богатая фантазия, для сладостей, — уже с улыбкой добавляет она, ловя на себе пораженный взгляд Микаэлы. — Ты спрашиваешь меня совета как любить? Что ж, если любишь, слова будут лишними, лишенными всякого смысла в момент самого широкого раскрытия души, которое только и может подарить тебе влюбленный человек. Просто люби его, делай с его телом все к чему пылаешь. Если уже удалось заключить его в объятиях, пробуй на вкус его кожу, ощути его особый запах. Он весь твой и все его чувства твои, даже особый вкус волос которые вдыхаешь в себя, его влагу, пот, аромат, запах кожи самого Юу… Куруру чуть придвинулась к замершему телу Микаэлы, и приблизившись вплотную к его лицу чуть высовывает язык и тянет кончиком вверх, касаясь нижней губы Шиндо. — Смотри в мои глаза, Мика. Что ты в них читаешь? — Я хочу тебя, — медленно проговорил он. — Верно, но в отношении к тебе это всего лишь игра моего тела и моих взглядов. Проделай то же самое с Амане, и ты увидишь, как запылают его глаза в безусловной, беспощадной любви и похоти к такому ангелу как ты. — Как тебе удается так ломать людей, Крул? Я почти растаял в твоих сладких речах. — Ты должен прислушиваться ко мне, ведь я люблю тебя и Юи. Вы важны для меня и любовь, что вы храните в своем сердце друг к другу, делает мою жизнь более осмысленной ведь в твоих глазах Мика, я вижу небольшое отражение себя, той девушки, которая тоже искренне любила, когда-то… — Ей, а если сейчас ты забрала моей первый поцелуй? «Мика, ты что, стебешься надо мной?» — Ну да, конечно, зато Юи ты отдал девственность. Если хочешь, чтобы я открыла счет, то начнется он с отметки 1:1 Микаэла Шиндо. — Ах ты ж, — Мика кинулся на Крул, пока та со смехом вынырнула из его захвата и с визгом побежала на верхний этаж. Разгоряченный и покрасневший Микаэла с таким же беззаботным смехом погнался за ней.