Don't text me

Г: «Мэлл» 09:43 PM Я мгновенно отключила загоревшийся экран телефона, лежавшего на журнальном столике, сама не заметив, с какой быстротой сделала это. Мама удивленно посмотрела на меня, а папа даже прервал свою, казалось, нескончаемую речь об их прелестной поездке на остров. Они приехали только полчаса назад, а мы уже успели поругаться из-за морских улиток. — Милая, все хорошо? — теплый, заботливый голос отца вынуждал меня интуитивно жалеть себя после утреннего инцидента. Я утвердительно хмыкнула, после чего мама продолжила их рассказ сама. Винсент сидел рядом со мной и смотрел в гигантский плазменный телевизор на противоположной стене, совершенно изолировавшись от нас и ничего не слыша. Я бы тоже хотела так уметь. К сожалению, нервная система была уже не та. Неожиданно комнату облетел шум вибрации телефона, остановил мое сердцебиение и привлек взгляды обоих моих родителей. Г: «Ты не занята?» 09:46 PM Я быстро схватила смартфон и засунула в задний карман домашнего комбинезона. Мои глаза инстинктивно стрельнули в родителей коротким взором исподлобья и, получив сопротивление в упор, тут же уставились в пол. Еще одно уведомление пришло — я ощутила это своей задницей, в самом наипрямейшем смысле. — Извините, я… — начала я, вставая с дивана напротив них и мечтая поскорей их покинуть. — Кто это, Лисс? — голос мамы, сначала кажущийся непринужденным, пустил по моему телу леденящий разряд. — Кто-то с именем на «Г», — усмехнулся мой отец. А я в уме прокляла нашу с ним наследственную и безупречную внимательность к мелочам. Он не сводил с меня насмешливого взгляда, отчего мои нервы начинали бушевать под таким пристальным вниманием обоих. — Только не говори, что это Генри. — Какой Генри? — я приподняла левую бровь. — Кавилл, конечно, — издевался папа. Непроизвольно мои губы немного натянулись в легкой ответной улыбке. — Гейден Кристенсен? — Папа, я даже не знаю, кто это. Наши уши прорезал мамин теплый смех, от которого по моему телу побежали табуны мурашек. Довольно редко можно услышать его. — Ты разбираешься в популярных среди молодежи мальчиках получше, чем Лисс. Лицо моего отца тут же озарилось живым сиянием в ответ на мамино шутливое замечание. Но я таки развернулась на носочках и направилась в свою спальню, однако на полпути слова отца заставили дыхание остановиться на выдохе, а ноги — ускорить шаг: — Тогда, наверное, Гарри Стайлс? — крикнул он вслед. Месяц назад я бы ответила, что не представляю, что это за персона, но сейчас я вбежала в спальню, закрыв дверь как можно более естественно, уставилась в телефон и прочитала последнее сообщение. Г: Мне очень жаль, Мэлл 09:47 PM Мое сердце не застыло и не забилось в неимоверной скорости. Напротив, я с абсолютным спокойствием смотрела на безответную переписку, и все мое нутро пропитывалось гневом, бешенством, неприязнью при воспоминании о том, что случилось утром. Открыв настройки, я ткнула на кнопку «Телефон», а затем «Заблокированные», «Добавить +», как вдруг вверху высветилось новое сообщение, на которое я не смогла не перевести глаз. Г: Ты не была в курсе, что я кретин, да? 09:51 PM Я открыла диалоговое окно. Г: Только не блокируй 09:51 PM Невольно с моих уст сорвался глупый смешок над тем, как он прочел мои мысли. Из-за чего в голове посыпались проклятия самой себя. Ведь мне нельзя было поддаваться ему. Мои сосредоточенные зрачки, совершенно не колыхаясь, силой мысли пытались проделать дыру в дисплее, пока звенья логической цепочки и нити нейронных связей безрезультатно и хаотично передвигались в мозгу. Г: У меня освободилась минута. Поговорим? 09:53 PM Через несколько невероятно длительных секунд после получения смс я поняла, что не дышу, и сделала большой глоток спертого комнатного воздуха, как зазвонил — верней, завибрировал — телефон, сжатый в моих вспотевших ладонях. В какой-то мере мне жутко хотелось поднять трубку и накричать на него, и у меня вполне было на то право, но я знала, что его извинения приведут нас в неверное русло — туда, куда нам лучше не забредать и чего лучше не касаться. Но еще я знала, что, если не возьму трубку, буду жалеть об этом до следующего Нового года по неизвестным мне причинам. И я нажала «ответить», но ничего не произнесла. — Мелисса? — хриплый мужской голос осторожно и тихо назвал меня по имени, извинения буквально пропитывали барабанные перепонки. Мои губы приоткрылись, чтобы дать словам возможность выйти наружу, но голосовые связки, будто сопротивляясь, заставили глухо откашляться. — Алло? Ты тут? — Что тебе нужно от меня? Я звучала скорей подавленно, чем смело. — Господи, — на выдохе прошептал он, и я буквально видела, как Гарри убирает челку назад, пропуская засаленные волосы сквозь пальцы. Он думал, что я не слышу, когда он говорит столь приглушенно, и это навсегда останется нашей с оператором тайной. — Мне… Мэл, мне очень жаль, что я такой ублюдок, — нас разделила минутная тишина. — Правда. Я, — он запнулся, — я целый день думал об этом и… — О чем? — Ты знаешь. Мне оч… — О чем ты думал, Гарри? — процедила я, начав злиться, что он не может заставить себя правильно выразиться в своих извинениях, по-настоящему понять, в чем проблема, и поставить табу на подобном между нами. — Я не должен был… «…целовать тебя», — закончило мое воображение за него. Но Гарри сошел с верного пути: — Ты не понимаешь, — его голос звучал раздраженно. — В тот момент я... В моем горле застрял нервный ком. Я понимала еще как. — Я знаю, — он не договорил ту начатую им фразу и сразу перешел к другой, — что я — полнейший кретин. Но, пока ты не положила трубку, — Гарри изменил тон голоса на более мягкий, каким я привыкла слышать его последние пару дней, — я обещаю, что никогда больше не притронусь к тебе. Я ничего не сказала, несмотря на данное им время. — Мэл, ты слышишь? Я кивнула, совершенно забыв, что он меня никак не может видеть. — Только, пожалуйста, не вырывай между нами ров. Представь, что я твой однокурсник или сосед. Не думай, кто я и что всё это в каком-то роде «клише». Потому что это не так, как показывают в фильмах. Клянусь, я никогда и ни при каких обстоятельствах даже не… даже не намекну ни на что подобное. Его дыхание было глубокое и очень неустойчивое, что я могла слышать его, будучи на противоположном конце провода. То была ироничная ситуация с забавным предложением. Я глубоко сомневалась в существовании платонических отношений между двумя противоположными полами, и потому его слова звучали слишком неестественно, даже напущенно манипулятивно. — Зачем всё это? Гарри промолчал, но я уловила краем уха, как он тяжело, громко сглотнул. — Я поступил паршиво по отношению к тебе… — Не констатируй. Моя грубость, видимо, слегка выбила его из колеи, потому что молчание продолжилось пару-тройку секунд. — Что сделать, чтобы мы оставались друг для друга «Мэлл» и «Гарри», а не «Мелисса» и «какой-то знаменитый ублюдок»? Я обещаю, что такого никогда больше не произойдет. — Ты действительно не догоняешь? Кровь мчалась по венам, и я ощущала не сладкое, а пугающее потягивание в животе и сосущую дыру в груди, пока мне отвечала угнетенная нами обоими тишина. — Мое «зачем» было не об этом, Гарри. Он еще помолчал. У меня было странное чувство, что все как-то неверно: что меня станут удостаивать вниманием репортеры, журналисты; что нашей связи, нашим отношениям, станут завидовать мои знакомые; что ситуация больше похожа на извращенную сказку о Золушке — и мне стало омерзительно от самой себя и от своих мыслей. Неуверенный голос абонента на линии отвлек меня: — Потому что ты нужна мне и потому, что я эгоист. Впечатление от его слов осталось отпечатком где-то в голове, но я решила не вдаваться в значения, ибо их, вероятно, даже и не было. — Да, ты знаменитый латентный паршивый ублюдок, — сдавшись, я усмехнулась. И Гарри улыбнулся — точно улыбнулся. Хоть и не было у меня никакой возможности видеть его лицо, я была уверена в этом на триста процентов из ста. Мне было непонятно, почему он нуждался во мне и зачем, но я нуждалась в нем так же сильно. Гарри был на пятьдесят процентов мной мужского пола, а на остальные пятьдесят — человеком, который мог выслушивать мои непрекращающиеся шуточные жалобы, которые все другие принимали за нытье; шутить так, чтобы я заливисто смеялась; рассказывать, заставляя меня с нескрываемым интересом слушать; молчать при проигрывании наших общих любимых ретро-рок групп и спорить, вынуждая меня отвечать на его утверждения своими.