***
Уже подлетая к собственной обители, Асмодей в очередной раз убедился в том, что смутное влечение «сердца» никогда не ошибается в дурных предчувствиях, вызывая тревожное, ничем необъяснимое беспокойство, поднимающееся из самой глубины души. Хотя где-то на задворках сознания все еще теплилась надежда на то, что этот внутренний голос просто сыграл с ним злую шутку, а глаза обманывают его, осознание неизбежного несчастья давило на разум непомерным грузом. Случилась беда! Она тихой поступью проникла в его дом, сея вокруг смерть. Он знал это, чувствовал ее запах и леденящий холод но, несмотря на это, был совершенно спокоен. Хотя и понимал, что спокойствие это временное. Если условно разделить пройденный им мысленный путь, можно было смело утверждать, что тропа тягостных подозрений была им пройдена и вскоре ему придется остановиться на перекрестке мучительных терзаний и раскаяния. Он знал, что это было неизбежно, а потому объяснял собственное спокойствие периодом мертвого штиля, олицетворяющего мнимое затишье перед грядущей бурей. Спрыгнув со спины Нифелима у врат в собственную обитель, Асмодей первым делом наткнулся на разбросанные тела суккубов, выполняющих роль дневной стражи. Их мертвые тела, распластавшиеся на полу, представляли собой ужасающее месиво, состоящее из переломанных костей, смешанных с окровавленной плотью. Создавалось такое ощущение, что нападавший живьем скрутил несчастных в бараний рог, а потом пустил в ход свой меч. Дальше на его пути встретились несколько мелких бесов, состоящих у него во служении. С ними поступили куда более гуманно – свернули шею и дело с концом. Поглощенная душа Алекто, старшей среди душ, лежала у самого входа в его покои. Для Ада это зрелище, может, и привычное, но еще никогда в его пещере не было такой жестокой бойни, ни один демон не осмеливался посягнуть на сокровенное. Это была пощечина, которую он просто не мог оставить без ответа. Распахнув дверь собственной опочивальни, Асмодей застыл, пытаясь побороть эмоциональные порывы. Хоть здесь и не было писаной кровью картины зверств, учиненных над его приверженцами, но вот душа сжалась от необъяснимого чувства страха, природа которого была укрыта от него за стеной собственной злости. Был ли это страх перед разоблачением, или куда более человеческий порыв, понять он не пытался. Сейчас значение имела лишь горькая истина, вмешавшаяся в его игру и смешавшая все карты. На полу перед ним лежала окровавленная Дэлеб, все еще сжимавшая ледяной клинок в своих руках. Переступив через ее тело, демон кинулся к столу, тщетно пытаясь найти учетные книги и записи Авроры, но они канули в небытие вместе с девушкой. Благо хоть книги хранилища оказались на месте. Впрочем, оптимизма это ему не добавило. Склонившись над демоницей, Асмодей почувствовал тепло, исходившее от нее. – Еще жива, – прошептал демон, кинувшись к небольшой нише в стене, где стоял флакон с целительным бальзамом. Приподняв голову несчастной, Асмодей влил немного жидкости ей в рот, а остальное вылил на лицо и окровавленные руки, срывая заклепки и ремешки, держащие стальной нагрудник. – Дэлеб, Дэлеб, очнись, – слегка встряхнув пострадавшую, прошептал он. К счастью, долго ждать ему не пришлось, через несколько минут, закашлявшись, демоница открыла глаза. Раны на ее теле начали затягиваться, а к коже постепенно возвращался привычный оливковый оттенок. – Что произошло? Кто это сделал? Собственно, ответ был ему известен. Лишь высший демон, один из рыцарей, мог сотворить подобное, а учитывая последние обстоятельства, решиться на это могли лишь двое: Мамон и Абаддон. Первый был слишком малодушен, а второй, достаточной безрассуден для подобной выходки. – Абаддон! – прошептала Дэлеб, сжав его ладонь. – Он ворвался сюда несколько часов назад, требуя оплаты счета. Утверждал, что Вы украли у него вещь, которую тот желает возвратить. – Где Аврора? От одного звука этого имени в глазах демоницы вспыхнуло такое пламя, что Асмодей невольно ответил ей таким же злобным огнем, превративший его взгляд в два пылающих костра, свидетельствующие о том, что в любой момент демон может принять свой истинный облик. – Он забрал ее, – прошипела демоница, стараясь побороть приступ ревности. Подумать только, еще несколько минут назад, невзирая на угрозы Абаддон, она была готова открыть ему правду. Но сейчас, видя то, сколь далеки были мысли Асмодея от ее персоны, Дэлеб в очередной раз убедилась в том, сколь прав был Владыка Гнева, считая, что между рабыней и хозяином установились весьма доверительные отношения, грозившие перерасти в нечто большее. Впрочем, в возможность того, что Асмодей воспылает к Авроре греховной, во всех отношениях, любовью, демоница решительно не верила. Не таков был Владыка Похоти. Он разжигал огонь страсти в сердцах, но не горел в этом пламени сам. Скорее, сжигал несчастных, осмелившихся доверить ему свои души. В том была его природа и его предназначение, и если бы в огне этой похоти погибла мадам Д’Эневер, пусть и не сразу, демоница смогла бы справиться с собственной ревностью, но здесь все было иначе. Куда больше Дэлеб раздражало то доверие, с которым Владыка относился к своей рабыне. Было в этом что-то порочное для Ада, какое-то светлое начало, будто невидимая цепь сковала их души. Вопреки собственной природе демон дорожил этой девушкой, даже испытывал к ней что-то сродни благодарности. Смириться с подобным воительница не могла никак. – А где книги? Ее записи? – произнес Асмодей, становясь бледнее мрамора. – Он забрал их, – задыхаясь, прошептала она. – Владыка, простите мне эту оплошность. – Это не твоя вина, – прорычал он, поднимаясь с колен. – А моя. Я не должен был уходить. Не должен был оставлять здесь эти книги. Сейчас его душу раздирала такая злоба, которой он не испытывал уже многие века, ибо к ненависти, жгучей ненависти к своему заклятому врагу, примешалось еще отвращение к самому себе. Кто-то мог бы назвать это чувством вины, но Асмодей предпочел свалить это на собственную недальновидность, которая стала причиной краха его замыслов. Прекрасный способ шантажа уплыл из его руки, как песок, просочившийся сквозь пальцы. Было на что разозлиться. Схватив из небольшой ниши у кровати стеклянную колбу со светящейся в ней энергией, Асмодей втянул в себя эфемерный дымок души, желая увечить свои силы перед грядущим визитом. Злость, переполнявшая его существо, никак не хотела отступать, туманя разум. – Гнев – слепой союзник в битве, – шепнул он сам себе, стараясь унять столь губительные эмоции. – Владыка, – подходя ближе к нему, проговорила Дэлеб, положив ладонь, покрытую коркой запекшейся крови, на его плечо. – Вы собираетесь к нему? Неужели эта девчонка стоит того, чтобы пойти на такой риск? – Ты всерьез считаешь, что дело в ней? – сбрасывая ее руку, прошипел демон, сверкнув глазами. Ревнивая слепота женщин и раньше выводила его из себя, но, слыша подобные глупости в минуты раздражения, он был готов собственноручно закончить то, что не сделал Абаддон, и разорвать докучавшую ему демоницу в клочья. – Такой удар не может остаться без ответа. Мы, если ты не заметила, не в Раю, где принято подставлять вторую щеку. Если я оставлю эту пощечину без ответа, мой авторитет развеется по ветру, а следом за ним улетучится и мое положение, и эта обитель, и мои души. – Но, Владыка, логово Абаддон – это неприступная крепость. Вы не можете проникнуть туда в одиночку. – Проникнуть туда не сложно. Будь уверена, он откроет для меня главные ворота, куда сложнее будет вернуться обратно, – ухмыльнулся Асмодей, снимая со стены свой меч, заигравший десятками граней. – Владыка, – не унималась она, пытаясь его остановить. – Подождите, споры между демонами такого уровня решает Люцифер. Подайте ему прошение, от Вас он рассмотрит его в ближайшие сроки. – Дэлеб, – с раздражением заметил он. – Дипломатия – это хорошо. Я могу любезно поговорить с Абаддон, а потом сбросить в глубины бездны, но если итогом все равно будет война, зачем тратить время на лишние разглагольствования? Абаддон бросил мне вызов, и я не стану прятаться за спиной Люцифера. Призови Ала́стора и Диаваля, расскажи обо всем. Они знают, что делать. – Владыка, но вы сами отправили их… – вдогонку бросила она, но эти слова растворились в крике дракона, нервно перебирающего ногами. Не обращая внимания на увещевания демоницы, Асмодей выскочил за дверь, усаживаясь на спину Нифелима, и уже собирался взлететь, когда его окликнул голос приближающегося всадника. – Владыка Асмодей, – прокричал вестник, размахивая в воздухе запечатанным в золотую колбу посланием. – Владыка Асмодей, постойте. – Что тебе? – со злостью рыкнул он на гонца, в страхе отскочившего в сторону от раздраженного демона и не менее раздраженного дракона, выдувающего из ноздрей клубы темного дыма. – Владыка Люцифер ожидает Вас в своей обители! – подавая письмо, проговорил он, держась на почтительном расстоянии. – Скоро буду! – стеганув Нифелима по бокам, демон уже собирался сорваться в полет, но осмелевший малец, который, видимо, куда больше боялся Князя Тьмы, чем его верных рыцарей, ухватил его за поводья. – Дело срочное! – прокричал он, повиснув на стальной упряжи. Вскрыв послание, Асмодей пробежал взглядом по кровавому кружеву чернил, вникая в смысл строк. Очевидно, что затеянная им авантюра возымела свое действие. Кто-то из рыцарского квартета скормил Люциферу ложные домыслы. Хоть здесь все шло по плану, жаль, что произошло это в столь неподходящий момент. – Хорошо, я уже лечу, – срываясь в небо, прошипел он, ногой отпихнув не в меру прыткого гонца в сторону. Как сейчас жалел Асмодей, что не властен над временем. На миг, поддавшись собственной похоти, он поставил на карту слишком многое и теперь даже не имел возможности обратить этот процесс. Объяснения с Люцифером могли занять не один час, да и мысли демона были сейчас далеки от политических интриг, растворяясь в жажде мести. Весь путь до замка прошел в попытках усмирить этот гнев и привести мысли в порядок. В какой-то момент демону даже показалось, что эта попытка увенчалась успехом. Ветер приятно ласкал лицо, полет отвлекал от случившегося, но стоило его ногам коснуться земли, как былая ненависть напрочь смела хлипкую плотину разумных доводов, завладев его сознанием. Как он ненавидел себя за подобные вспышки ярости, отравляющие разум. Находясь в таком состоянии, каждый шаг, звук или скрежет звучал в его голове, как траурный набат. В мыслях хаотично блуждали обрывки фраз, которые никак не желали складываться в единое полотно, а когда он переступил порог тронного зала, встретившись с холодным взглядом Люцифера, в сознании и вовсе воцарилась тягостная пустота. Не было ни страха, ни былого гнева, ни мыслей о минувших событиях. Не было ничего. Казалось, что он впал в некое оцепенение, в которое удав вводит своих жертв перед тем, как переломать им все кости. – Повелитель, – припав на одно колено перед властителем Преисподней, проговорил он, склонив голову. – В послании говорилось о том, что Вы срочно желаете меня видеть. – До меня дошли тревожные слухи, – спокойно отозвался Люцифера, сверля взглядом своего гостя. – Слухами мир полнится, – не поднимаясь, произнес Асмодей, дожидаясь того момента, когда Владыка облачит донос в слова. – Говорят, что у тебя есть доказательства того, что Абаддон имеет прямое отношение к смуте, поглотившей приграничные земли. Более того, что он является непосредственным вдохновителем этих бесчинств, – произнес Люцифер. – Это Азазель распускает подобные небылицы? – презрительно фыркнул Асмодей, стараясь не показывать своего разочарования. Сказать по правде, для него это был удар в спину, ибо ни одного демона он не приближал к себе так близко. А тут такое. Несколько дней назад Владыка Похоти пошел на обдуманную хитрость и скормил своим потенциальным союзникам четыре разных легенды, попросив сохранить его домыслы в тайне. Промолчи они все, этого разговора бы не состоялось, но один из них предал его и сомнений в том, кто это был больше не оставалось. – То есть ты готов признать то, что это слухи? – поинтересовался Люцифер. Асмодей уже был готов дать утвердительный ответ в тот момент, когда его осенила мысль, куда более коварная. Вначале он даже не собирался посвящать Владыку Тьмы в события минувшего вечера, но теперь и из этого можно было извлечь собственную выгоду. Оставалось только грамотно разыграть карты. Резня, учиненная Абаддон в его доме, вполне могла считаться подстрекательством к вооруженному противостоянию. Не надо было быть провидцем, чтобы понять, что сражением один на один эта битва не закончится. Она перерастет в полномасштабную военную кампанию, которая всколыхнет всю Преисподнюю. Оставалось только решить, рискнет ли Абаддон обнародовать учетные книги и то, как именно они попали в руки его злейшего врага. С одной стороны, ему, Асмодею, вреда особого не будет. Прибегнуть к шантажу он еще не успел, хотя сам факт проникновения в хранилища рыцарей, безусловно, осудят. Однако куда больше осудят грязные сделки по продаже душ, в которых были замешаны некоторые рыцари. К тому же, Абаддон потратил столько сил на то, чтобы утаить эти сведения, и сейчас, если он решится их обнародовать, все эти силы будут потрачены напрасно. Как ни крути, а это был колоссальный просчет. Сейчас, отбросив лишние эмоции, Асмодей видел это так же явственно, как видел перед собой Люцифера, который способен был одним лишь усилием воли низвергнуть своего взбунтовавшегося любимца в самую глубокую бездну. И по какой только глупости он решился, очертя голову, броситься в логово своего врага, рискуя жизнью, положением и репутацией, когда то же самое можно совершить с величайшего позволения Владыки Преисподней? А Аврора… она всего лишь жертва войны. Жаль, конечно, терять такую драгоценность, но это была приемлемая плата за вполне реальную возможность уничтожения злейшего врага. Придя, наконец, к согласию с собственной совестью, Асмодей решился ответить: – Нет, Повелитель, это правда, – подняв голову, чтобы оценить реакцию своего господина, произнес он. – Ты понимаешь, что для подобных обвинений нужны неоспоримые доказательства вины? – вставая с трона прошипел Люцифер, на мгновение утратив свой лучезарный ангельский лик. – Владыка, я никогда бы не посмел обвинить своего «брата», не имея на то достаточных оснований, – произнес он, стараясь изобразить на своем лице наивное, почти детское удивление, что никак не вязалось с его образом, но весьма позабавило Люцифера, знавшего уловки своего подопечного, как свои пять пальцев. – Не паясничай, – с легкой улыбкой заметил он. – О твоей «любви к брату» известно и в Аду, и на небесах, но… это еще не повод, чтобы стращать демонов угрозами внутренней войны. Что тебе известно? – Сегодня в мое отсутствие Абаддон посмел проникнуть в мой дом и перебить всю охрану. Это вызов, мой Повелитель, который я не могу оставить безнаказанным. Этого требуют наши законы, этого требует справедливость. – И зачем это ему? – не сводя глаз со своего гостя, произнес Люцифер. Сказать по чести, такой выходки от своего демона он никак не ожидал. Горячность Асмодея была ему известна, но вот Абаддон славился своей холодной рассудительностью, а потому поверить в то, что он презрел все законы Ада, руководствуясь лишь ненавистью к своему врагу, Владыка Тьмы не мог никак. – Он забрал ее, Повелитель! – Ее… – будто пытаясь запрыгнуть в колесницу мыслей своего собеседника, протянул Люцифер. – Аврору?! – Да, – кивнул Асмодей, наконец-то позволив себе подняться с колен. – Быть не может! Чтобы Абаддон поставил на карту все ради женщины, пусть даже такой… исключительной... – подобрав верное слово, проговорил он. – Не ради женщины, Владыка. Ради светлой души, осмелившейся при всех бросить ему вызов и победить! Затаенная злоба, порой, имеет признаки безумия и выходит из-под контроля, будто неподвластная стихия. К тому же, истории известна не одна война, начавшаяся из-за женщины… Люцифер немного поморщился, пытаясь взвесить все доводы, приведенные Асмодеем. Казалось бы, все логично, и если бы речь шла о любом другом демоне, Владыка непременно бы покарал наглеца, осмелившегося ворваться в дом одного из его советников, но Абаддон… чтобы отважиться на подобную выходку, он должен был иметь более веские причины. К тому же, донесение было получено Люцифером на рассвете, а Азазель и вовсе узнал об этом пару дней назад. Куда ни глянь, а сроки – вещь упрямая, и они никак не хотели вписываться в представленную картину. Это больше походило на случайное, пусть и трагическое, совпадение. – И все же, ты что-то мне не договариваешь, – произнес Владыка, вглядываясь в разноцветные глаза своего соратника. – Повелитель, я не посмею Вам лгать… – А я разве упрекнул тебя во лжи? – небрежно заметил Люцифер. – Я знаю тебя с того момента, как глас небесных труб возвестил о сотворении мира и этот взгляд, на дне которого плещется очередная авантюра, я знаю не понаслышке. Итак… – Владыка, прошу меня извинить, но мне нечего Вам больше сказать, – с легким поклоном ответил Асмодей. – Как ты узнал, что за нападением стоит Абаддон? – Дэлеб сумела выжить, Повелитель. Она и рассказала обо всем. – Пришли ее завтра в мой дворец. Я хочу переговорить с ней, – отозвался Люцифер, устало потирая переносицу. Мало того, что в его владениях назревало восстание, так еще и его рыцари, его главное оружие на пути мятежников вносили разлад в его планы. Несмотря на заверения Асмодея внутреннее чутье твердило ему, что причина была совсем иная, но добиваться ее нынешнего собеседника было бесполезно. – Ты желаешь, чтобы он вернул ее? – после некоторого молчания, произнес он. – Я желаю, чтобы он ответил за свои деяния по закону, – спокойно ответил демон. – И, разумеется, роль палача ты хочешь возложить на свои плечи? – Да, Владыка, – коротко кивнул Асмодей. – Если Вы позволите, я немедля нанесу ему визит. – Мне понятен твой гнев и желание отомстить и когда-нибудь, я надеюсь, ты узнаешь, почему я не могу тебе это позволить. – Повелитель! – с негодованием встрепенулся Асмодей, в душе уже начавший праздновать собственную победу. – Он совершил вторжение в дом Вашего советника… – И он ответит за это, – перебил его Люцифер. – Но обвинение в бунте… это решительно невозможно. Поверь мне… – Владыка, – постепенно начиная терять терпение, начал демон. – Доверие к нему – величайшая ошибка, он предаст Вас. – Асмодей, ты – один из моих главных советников, мой рыцарь и преданный друг, но поверь, от некоторых тайн лучше держаться подальше. Я разберусь в этом вопросе и уведомлю тебя о своем решении, – спокойно произнес Люцифер, и хоть всем видом своим он пытался показать ледяное спокойствие, во взгляде его демон уловил зарождающийся там гнев. – А теперь ступай, мне нужно подумать. В этот момент гнев вернулся и к Асмодею. По каким-то неведомым ему причинам повелитель Преисподней, если не оправдывал, то и не осуждал этот поступок, а драгоценное время ускользало сквозь пальцы. Тяжба могла занять не один месяц, а тут каждая минута ожидания могла привести к необратимым последствиям, ведь неизвестно, что Абаддон решит сделать с документами, так некстати попавшими к нему в руки. Оттого и терзался Асмодей, вальсируя по лезвию ножа. С одной стороны, Люцифер не наложил вето на его право сводить счеты, а с другой – ясно дал понять, что решение этого вопроса берет на себя. Что ни выбери – кругом неправ будешь! В первом случае собственная гордыня, требующая отмщения, покоя не даст, а во втором – гнев высших сил на свою голову навлечь можно. Эти мысли сводили с ума. Не смогли их разогнать доводы разума, призывавшего к ожиданию, не развеял их и полет под сводами небесных сфер. Так ко всему этому добавились еще и невесть откуда взявшиеся угрызения совести от того, что все чаще перед его взором представал образ Авроры, взывающей о помощи. Что ж, это была война… и ради победы он готов был пожертвовать всем, еще не ведая о том, что пожалеет об оном. Тряхнув головой, чтобы отогнать от себя это навязчивое наваждение, Асмодей стеганул Нифелима по спине, направив к собственной обители. Как ни велик был соблазн содрать кожу со своего злейшего врага и вырвать из его лап все, что он посмел у него забрать, но здравый смысл, сумевший прорваться сквозь стену гнева, остудил его пыл. Надо было ждать, ведь ожидание – тоже часть войны. Он сделал свой ход, теперь очередь Абаддон и Люцифера. А эмоции… он не послушал собственные инстинкты в тот момент, когда имел возможность что-то изменить – это была ошибка. Теперь надо было дать возможность холодному рассудку ее исправить. Остановившись у собственного порога, он, не обращая внимания на суетившихся по залу бесов и чертей, которых Дэлеб призвала взамен павших, прошел к себе в покои. Сейчас здесь ничего не напоминало о событиях минувшего дня. С пола исчезли кровавые разводы, в воздухе больше не витал запах смерти и только свечи, будто памятуя о разразившейся здесь трагедии, проливали восковые слезы на зеркальную гладь стола. Опустившись в кресло, Асмодей в очередной раз попытался разложить по полочкам события этого вечера. Десятки вопросов роились в его голове, пытаясь завладеть его вниманием и первый, пожалуй, самый главный: как Абаддон узнал о том, что именно в это время его не будет в обители? Пару дней назад демон бы никогда не поверил в то, что пригрел на своей груди змею, докладывавшую врагам обо всех его действиях, но сейчас, после предательства Азазеля, которое он, впрочем, обернул в свою сторону, былая уверенность пошатнулась. Признаться, этот вариант был меньшим из зол, ибо от одной лишь мысли другом, его невольно передернуло от злости на самого себя. Барбело! Как кстати закончилась ее миссия на Земле. Она вернулась, и все его планы покатились в тартарары. А что если их связь с Абаддон оказалась не такой безнадежной, какой ему ее представили? Что если это всего лишь спектакль, разыгранный с одной лишь целью – выманить его из дома? Враг направил на него оружие, против которого он не смог устоять. И этим оружием была женская красота. И куда она его привела? Вот, вот… в самый глубокий омут. – Те, кто имеют смелость ко мне так подкрадываться, слишком сильно рискуют, – подняв взгляд на Дэлеб, стоявшую в нескольких шагах от него с подносом в руках, прошипел он. – Простите, Владыка, я стучала, но Вы не ответили, – произнесла она, наливая бокал янтарной жидкости. – А ты не думала о том, что я просто не хочу сейчас никого видеть? – невозмутимо произнес Асмодей. К собственному несчастью, демоница слишком хорошо знала своего господина, чей гнев мог надевать на себя разные личины. Если бы он сейчас принялся крушить собственную опочивальню, бросаясь на каждого, кто встречался у него на пути, она бы укрылась в самых дальних покоях, ожидая пока буря утихнет. Такие эмоции хоть были и сильны по своей природе, быстро сходили на «нет», а вот то ледяное спокойствие, которое она видела сейчас, внушало истинный ужас. Гнев ослепляет, а холодный рассудок позволяет увидеть больше, чем рассчитывал. Ох, как же Дэлеб сейчас жалела о том, что позволила Абаддон втянуть себя в игру, правил которой она не разумела в полной мере, да только отступать назад было поздно. Как говорится: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского!» Она жаждала победы всей своей опороченной, слепой от ревности, душой, а потому готова была поставить на карту собственную жизнь. – Я подумала, что после минувших событий Вы захотите немного расслабиться, – изобразив на лице полную недоумения гримасу, произнесла она, подавая ему бокал. Хорошие напитки были еще одной страстью Асмодея, за которую он порой расплачивался сильнейшей головной болью, но сейчас, это и в правду, было не самым плохим решением. До дна осушив чашу, демон спешно налил себе вторую. – Позови ко мне Ала́стора, – проговорил он, гипнотизируя плещущуюся в бокале жидкость. – Владыка, накануне Вы дали ему какое-то ответственное поручение, он спешно отбыл на поверхность и еще не возвращался. – Вот, Дьявол! – буркнул под нос Асмодей, делая большой глоток. – Ладно, ступай, мне нужно отдохнуть. Возражать она не осмелилась. День, и вправду, был очень напряженным. Да и сама демоница, страшась переменчивого настроения Владыки, с куда большим удовольствием предпочла бы оказаться на другом конце Преисподней, дожидаясь благоприятного для возвращения времени. Впрочем, и сам демон сейчас больше всего на свете желал вырваться из цепей предательских интриг, которыми сам себя и приковал к этой бездне порока. Как же хотелось убежать, лишь бы не чувствовать этой обреченности, дамокловым мечом довлеющей над головой. Жестокая насмешка судьбы, которая, будто вихрь, ворвалась в его жизнь, смешав все планы, так еще и наградила его неведомыми досель ощущениями, в которых он не желал признаваться сам себе. И как тут не поверить в то, что мирозданием руководит какая-то высшая сила, которая стоит столь высоко, что осмеливается вмешиваться в планы таких могущественных созданий, как он. И сила эта стократ превосходит мощь самого Люцифера или даже Творца… Она повелевает всем сущим, руководствуясь лишь одним принципом равновесия. До крови прикусив губу, Асмодей слегка поморщился. И как только его угораздило оступиться на финишной прямой?! – Что ж, как говорят люди: «Утро вечера мудренее», – шепнул он сам себе, до дна осушив третий бокал. Усталость все больше давала о себе знать, да и разум молил о передышке, мечтая погрузиться в приятную негу сна, лишенного сновидений. Но и тут демона ждало горькое разочарование. Стоило ему сомкнуть веки, как перед глазами стали возникать отрывочные, но такие реальные видения, никак не связанные друг с другом. Был здесь и Люцифер, восседающий на троне из костей и выносящий ему смертный приговор; и Абаддон с ледяным мечом в руках, исполняющий волю Темного Князя; был здесь и небесный престол, сияющий ярче солнца, как память о величайшем предательстве; и Аврора, в мольбе протягивающая к нему руки. Все: былое, грядущее и настоящее смешалось в едином полете мысли, отдаваясь пульсирующей болью в висках. И как не старался Асмодей прорваться к спасительной пустоте, где тело могло вкусить энергии, а душа найти покой, у него ничего не получалось. Казалось, будто какая-то неведомая сила, вцепившись в него костлявыми руками, распяла его на кресте на развилке миров, заставляя душу блуждать на грани эфемерного и реального, не давая возможности переступить границу между ними. Подобное состояние для демона было высшей мерой наказания, ибо нет для них, запертых в Аду, страшнее рока, чем заточение в клетке собственного сознания, по воле небес обрушивающего на них всю тяжесть свершенных злодеяний. А их, у падшего, носящего столь высокий титул, было не счесть. Тысячи загубленных душ, превращавшихся в палачей; сотни невообразимых пыток обрушивались на его разум, подобно наваждению сумасшедшего, причиняли вполне осязаемые страдания. Обреченный переживать те же муки, что и грешные души, он был вынужден блуждать по бесконечным лабиринтам собственного разума, сражаться с собственными демонами и лицом к лицу встречаться со своими страхами. А итог всегда один – горькое и мучительное поражение. Таков был удел каждого демона, уснувшего, но не сумевшего прорваться на пустошь. Высшая кара небес, повергающая даже самых могущественных исчадий Ада в пропасть истинного безумия, иссушающая их силы! Сколько времени провел Асмодей в этих лабиринтах, преследуемый грешными душами, он не ведал, казалось, не одно тысячелетие, но когда откуда-то издалека раздался хрипловатый голосок Дэлеб, вытягивающий его из этой бездны, демон, впервые за долгие века, возблагодарил небеса. – Повелитель, очнитесь, – твердила она, вцепившись в его плечи. Похоже, подобного эффекта от яда, подлитого в стакан, демоница и сама не ожидала. Может, в страхе своем, она добавила больше, чем требовалось; а может это Абаддон ввел ее в заблуждение своими лживыми речами. Сейчас это было не важно! Даже опьяненная своей жгучей ревностью и ослепленная безудержной страстью, она не хотела причинить вред своему владыке, а потому сейчас, видя его погруженного в пучину забвения, испытывала нечто сродни угрызениям совести, а точнее, страх перед потерей желаемого. В этот момент мысль о том, что Абаддон решил расправиться со своим заклятым врагом ее руками, заполнила все ее существо, наполняя душу гневом и жаждой мести, место которых вскоре занял первобытный ужас перед расплатой за содеянное. А потому, когда Асмодей, сделав глубокий, граничащий со стоном, вздох, распахнул глаза, демоница не помнила себя от счастья. Хотя радоваться было нечему. После такого приключения демон скорее напоминал затравленную в Аду душонку, чем одного из властелинов Преисподней. В его взгляде не было ни страха, ни гнева, была лишь пустота, пугающая своей неизвестностью и обреченностью. Откровенно говоря, зрелище довольно жалкое. – Повелитель, что с Вами? – шептала она, все еще пытаясь разглядеть в его глазах признаки холодной рассудительности или затаенной злобы, свидетельствующие о здравомыслии последнего. Обведя потерянным взглядом собственные покои, Асмодей скорее инстинктивно, чем осознанно сжал ее ладонь, да так сильно, что демоница вскрикнула от боли. И крик этот был столь пронзителен, что сумел разорвать пелену сонного оцепенения – верного предвестника окончательного пробуждения. Мгновение спустя пустота в его взгляде улетучилась. Развеялась точно так же, как ускользает кошмар от человека, только что очнувшегося в холодном поту от кошмарного сна; постепенно он начал ощущать собственное тело и осознанно осматриваться по сторонам, желая удостовериться в том, что видения потустороннего мира не последовали за ним в реальность, и вскоре полностью пришел в сознание. Однако окончательно кошмар оставил его в тот момент, когда ноги коснулись ледяных каменных плит. Не говоря ни слова, не наградив Дэлеб, глядящую на него, как на безумца, даже взглядом, он, на шатающихся ногах, направился к купели. Да так и занырнул в этот омут, не сбросив с себя одежды. Вода, как всегда, подействовала успокаивающе. Смыла с него остатки этого ужаса окончательно, возвращая ясность суждениям, хотя произошедшее до сих пор не укладывалось в рамки его понимания. – Повелитель, – произнесла Дэлеб, наконец, возвращая себе дар речи. Его молчание ввергало ее в отчаяние, давая простор для безграничной фантазии, которая во всей красе уже рисовала ей картины мучительных пыток, которым ее подвергнет Асмодей, узнав о том, что она свершила. А может, он уже знал об этом… – Что происходит? – Хотел бы я знать, – не оглядываясь, произнес он, отирая лицо сухой тканью. – Будто второй раз был низвергнут с небес и потерял крылья. Зачем ты пришла? Я же дал ясный приказ не беспокоить меня! – собственно сейчас, как никогда он был рад ее непослушанию, но здравый смысл твердил о том, что решиться на подобную дерзость Дэлеб могла лишь в случае крайней нужды. – Я бы никогда не осмелилась Вас ослушаться, но прибыл гонец от Темнейшего, требует, чтобы Вы немедленно явились во дворец, – понурив голову, произнесла она, искоса поглядывая на графин с ядом, стоявший на его столе. Нужно было избавиться от него, унести с глаз долой… ах, как она была рада, что Люцифер предоставил ей возможность замести следы. – Час от часу не легче, – прошипел Асмодей. – Подай сухую одежду. Не знать мне в этом мире покоя! Не дожидаясь повторного приказа, демоница, всеми силами пытаясь сохранить спокойствие, кинулась к нише в стене, доставая оттуда шелковый халат пещерного владыки. Нутром чувствуя гнев, пробудившийся в его душе, она с опаской наблюдала за каждым его жестом, пытаясь заранее предугадать желания. Без каких-то приказаний, она подала сияющий флакон с заточенной душой, чтобы он мог подкрепить свои силы; накинула ему на плечи одежды; подала золотую цепь, заменявшую пояс и уже собиралась облегченно выдохнуть, провожая его к двери, но в этот момент почувствовала, как его огненная ладонь сомкнулась на запястье. – Повелитель, – прошептала она, поднимая на него глаза, на дне которых уже начинал плескаться страх. – Могу ли я еще чем-то Вам помочь? – Поедешь со мной! – холодно произнес он, направляясь к выходу. – Я… но зачем? Меня… Владыка не призывал меня в свою обитель, – запинаясь, начала она. – Как же я могу… – Ты единственная, кто уцелел после вчерашнего визита Абаддон, не считая дрожащих от страха душ, но их слова для Люцифера невесомы, а вот ты… ты – ценнейший свидетель, главный инженер Ада, к тому же. К твоему слову он прислушается. От одной мысли о встрече с Властителем Гнева по спине Дэлеб пробежал неприятный холодок. Самому Дьяволу неведомо то, куда их всех может завести эта встреча, и какие последствия она навлечет на их головы. Одно неверное слово, одно движение и… смерть, а может, и того хуже. Впрочем, выбора у нее уже не было. Ведомая Асмодеем, она, как загнанная лань, озиралась по сторонам, желая найти хотя бы одну душу, которой на ходу прикажет вычистить комнату повелителя, но все, памятуя о недавних событиях, затаились по углам, не смея показаться на глаза разгневанному хозяину. Казалось, обитель похоти, где царила непрекращающаяся вакханалия, просто вымерла или погрузилась в сон. Пытаясь выиграть время, Дэлеб было рванулась в сторону конюшен, чтобы оседлать адского жеребца, но Асмодей силой усадил ее на спину своего дракона, воспарив ввысь. Как же часто грезила она, желая покорить небесные просторы, восседая подле своего повелителя, но сейчас, возможно летя навстречу собственной погибели, демоница чувствовала лишь отравляющий разум страх. Воистину, тяжко бремя того, кто оказался между молотом и наковальней, а именно так Дэлеб могла сейчас описать свое положение. Абаддон и Асмодей - два рыцаря Преисподней, два сильнейших демона, различных меж собой, как лед и пламень, схлестнулись в великом противостоянии, а она… она по глупости своей встала между ними. Такой участи не позавидуешь! Скажешь правду – первый со свету сживет, солжешь – второй душу выжжет. Потому и взывала она ко всем темным силам, моля о милосердии.***
Поначалу Абаддон не предал грядущему столкновению с Властелином Похоти должного значения. Не первый раз они, точно цепные псы, бросались друг на друга, желая перегрызть глотку соперника. Это противостояние, скорее, уже превратилось в традицию, без которой не обходилась ни одна их встреча. Видимо, поэтому демон и заметил, как его ненависть вышла из-под контроля, перейдя все границы. К тому же, о каких границах могла идти речь в Аду?! В общем, перебив всю стражу в доме Асмодея, падший был уверен в том, что его противник явится к нему в обитель с мечом наголо, желая возмездия. Страшного в том ничего не было… подумаешь, перебьет охрану, да спалит все вокруг. Невелика потеря. Признаться, Абаддон был даже готов возместить уплаченные за Аврору векселя, лишь бы скрыть факт хищения душ из хранилища других рыцарей. Не предусмотрел он только того, что здравый смысл пересилит природную горячность врага, привыкшего сначала бросаться в бой, а потом задавать вопросы. Вопреки собственному титулу Асмодей был воином, а не политиком, а потому в спорах чаще уповал на собственную силу, а не на красноречие, коим мог блеснуть его оппонент. Поэтому, когда перед вратами в его обитель остановился гонец Люцифера, Абаддон, мягко говоря, был удивлен. А когда узнал о том, какие небылицы про него напел демон блуда, и вовсе зашелся от ярости. Это же надо, из-за какой-то душонки, которая, кстати, добровольно избрала бесславную смерть на пустоши, да нескольких сделок, в коих у Асмодея не было шкурного интереса, поднять такой переполох. И ладно бы он правду сказал, не так страшен грех воровства в сравнении с предательством. Так нет же, исказил и изувечил истину до неузнаваемости, оклеветал его в глазах Люцифера, да так, что тот меж ними очную ставку устроить решил. Да, ложь эта была подобна углю: обжечь не сумела, но замарала. Вот и думал теперь Абаддон как от нее отмыться, да и должок оплатить. Ведь ничего нет хуже, чем тень сомнения на кристальной репутации, а Князю Преисподней он служил верой и правдой, по крайней мере, так ему казалось. В общем, назначенный для встречи час уже миновал, Венера неуклонно клонилась к горизонту, знаменуя скорое завершение этого дня, а Асмодея по-прежнему не было. Какое неуважение к Властителю Тьмы, от одной мысли об этом Абаддон издевательски ухмыльнулся. Должно быть, Дэлеб опоила его сверх меры, и теперь он, будто потерянная душа, бродит по нескончаемым просторам собственного сознания, неся бремя божественной кары. Что ж, пусть крест этот станет ему кровным братом, и пусть он смывает собственной кровью эту ложь. Не успел демон поймать себя на этой мысли, как дверь в зал совета со скрипом распахнулась, и на пороге появился Асмодей, надев на себя притворную личину спокойствия, а следом за ним, стараясь не поднимать взгляд на Властителя Гнева, мышкой проскользнула Дэлеб, опустившись на скамью у самого входа. – Помяни черта, он и появится, – скривив надменную улыбку, произнес Абаддон. – Не могу не отметить того, насколько ты ужасно выглядишь. Неужели тебя так совесть замучила из-за столь явной клеветы, что ты всю ночь заснуть не мог? – Мы с моей совестью в доле, – в тон ему отозвался Асмодей, яростно сверкнув глазами. – И когда я сведу с тобой счеты, она восторжествует. – Какое громкое заявление для того, кто решает свои проблемы чужими руками. Что ж, совесть и трусость, в сущности, одно и то же. Неслучайно ты скрываешь свою трехликую маску за низким капюшоном плаща, ведь эта награда Господа олицетворяет всю твою гнилую суть – страх, жадность и предательство. Порочное триединство! И если уж одно из них тебя сразило, то остальные испепелят дотла. Это лишь вопрос времени! – Не ты ли говорил мне, что излишняя горячность меня погубит, – ухмыльнулся Асмодей, стараясь не отвечать на провокации соперника. – Очертя голову бросаться в самое сердце битвы – смело, но благоразумно ли? – Благоразумие – безликий фантом власти. Хочешь получить истинное могущество, имей смелость сразиться за него… сам! – с вызовом бросил демон, проведя краем стальной перчатки по лезвию меча, покоившегося у него на коленях. – Смелость?! – переспросил Асмодей, поднимая на него пронзительный взгляд. – Тебе ли о ней говорить? – О чем ты? – поморщившись, переспросил Абаддон. – Проявленная тобой смелость – оборотная сторона неуравновешенности, а может, и глупости. Ты напоминаешь мне дикого зверя, не важно, какой породы, ведь все они от природы трусы. И нападают лишь тогда, когда уверены в собственной непобедимости, а это позорно вдвойне, – удар пришелся прямо в цель, и Асмодей с упоением поймал искры гнева, вспыхнувшие в глазах собеседника. – Не это ли высшая трусость. Проникнуть в мой дом и перебить тех, кто не в силах оказать тебе сопротивление? – Если ты говоришь о своей страже, то это досадное упущение… твое! Доверить защиту собственной обители таким слабым созданиям! Если же ты говоришь о девчонке, то ее душа оказалась намного слабее, чем мы предполагали, – вставая против противника, прошипел он. Впрочем, здесь Абаддон слукавил. Трудно было это признать, но поступок Авроры произвел на него неизгладимое впечатление. И хоть во всех мирах самоубийство считалось одним из самых тяжких грехов, он, познавший муки смерти и боль возвращения к жизни, знал, чтобы решиться на подобный поступок ради спасения других, нужна немалая смелость. А учитывая то, кого желала спасти несчастная, отвага должна быть недюжинной. Поэтому, если уж говорить откровенно, демон прекрасно понимал своего соперника, вцепившегося в эту душу, как великую драгоценность. Хотя, в одной ли преданности было дело?! Догадка вихрем промчалась в его разуме, вызвав на лице злобную гримасу. Что же, любая гипотеза нуждается в проверке. К тому же, любая оплошность Асмодея, может сыграть на руку его врагам. – Так что…кричи – не кричи, а она к тебе уже не вернется. – Что ты с ней сделал? – подскакивая с места, будто с раскаленных углей, прошипел он. – То же, что ты сделал с душой Жанны – осушил в назидание тем, кто осмелится проявить подобную дерзость, – если бы Асмодей не был так поглощён этим спором, то наверняка бы заметил облегченный, почти подавленный стон Дэлеб. Эти слова стали для нее настоящим подарком. Тем самым Абаддон принимал на себя весь груз ответственности за содеянное, снимая с нее даже тень подозрения. Единственное, чего не смогла понять демоница, так это причин такой жертвенности. Едва ли ее судьба волновала демона, скорее наоборот, он спал и видел то, как все приспешники Асмодея падают вглубь адской бездны, но почему же тогда? Не для того ли, чтобы она сгладила его собственный грех? Или же для того, чтобы сокрыть истинные обстоятельства своего визита, навсегда похоронив истину в первородной пустоте? Собственно, сейчас это не имело никакого значения. – Быть не может, – прорычал Асмодей, стараясь скрыть раздиравшие его на части эмоции. – Ты не смог бы… чтобы поглотить столько энергии тебе понадобился не один день. – А кто тебе сказал, что я сделал это в одиночку? – ехидно усмехнулся он. – Как и подобает заботливому хозяину, я разделил этот трофей со своими преданными слугами. Пустил по кругу, так сказать. В это мгновение самообладание покинуло Асмодея, похоронив рассудительность под толстым слоем гнева, захлестнувшего его с головой. Выхватив из-за пояса небольшой кинжал, он перескочил стол одним прыжком, бросившись на своего врага. Однако выпад этот был вполне ожидаем, а потому и с легкостью отражен. Пропоров клинком воздух, Абаддон отогнал от себя противника, но тот, не обременённый тяжелыми доспехами, был куда проворнее, кружа вокруг него, будто орел вокруг медведя. Хищники эти хоть и в разных весовых категориях, да и по природе различные, но если исхитриться, то можно серьезно потрепать противника, оставаясь на недосягаемом расстоянии. К тому же, заставленный мебелью и прочей утварью зал, способствовал достижению этой цели. Громоздкий доспех Абаддон затруднял движения, а меч больше сшибал и корежил мебель, чем нес угрозу. Воспользовавшись моментом, Асмодей перехватил руку соперника, ногой вышибая меч из ладони. – Я поражен! – прошипел он, прижимая кинжал к его горлу, несмотря на жалостливые мольбы Дэлеб, понимавшей, какие последствия для ее хозяина может иметь этот опрометчивый поступок, пусть даже спровоцированный. Убить одного из рыцарей Ада в замке самого Люцифера. Даже помыслить страшно. – Владыка, одумайтесь, – лепетала демоница, повиснув у него на руке. – Только не здесь. – Подумать только, ты живешь так долго, а до сих пор не уяснил одной истины, – прошипел он, всем своим видом напоминая кота, играющего с мышкой. – Какой же? – Длинный меч – плохой выбор для тесного помещения. Ответом ему был надменный смех, вырывавшийся из груди Абаддон. Смех столь раздражающий, что Асмодей инстинктивно сжал ладонь у него на горле, заставляя того зайтись от кашля, хватая воздух будто рыба, выброшенная на сушу. – Ну же, чего ты ждешь? – усмехнулся Владыка Гнева. – Убей, коль духу хватит! Попытай удачу. – Владыка, молю, – твердила Дэлеб, пытаясь его образумить. – О, нет… смерть для тебя слишком легкая кара. Я поступлю иначе, пусть даже меня распнут за это у врат собственной пещеры. Слишком давно ты испытываешь мое терпение, – прошипел Асмодей, с силой надавив на грудь врага. Его пальцы сомкнулись на горле под самым подбородком, заставляя Абаддон открыть рот. – Ты будешь жить, но пожалеешь о каждом сделанном вздохе. После этих слов Асмодей начал медленно втягивать в себя воздух, проделывая ту же манипуляцию, что свершил его враг с Авророй в момент их первой встречи. Он пытался поглотить его нечестивую душу, и пусть этот поступок аукнется ему… пусть он падет жертвой собственной жадности, не сумев переварить такое количество энергии… пусть! Зато он отомстит, и месть будет сладка, ибо ее лелеяли не одно столетие. Ее взрастили на благостной почве ненависти и гнева, и теперь она расцвела во всем своем порочном цвете, не признавая доводов разума. Однако, вопреки ожиданиям, изо рта побежденного так и не поднялся светящийся дымок покоренного духа. Не было ни белого, ни серого, не было даже черного дыма. Не было ничего! И тут недоумение, повисшее в тишине, разорвал пронзительный смех Абаддон. – То, что с возу упало, уже не воротишь! Не так ли? – прошипел он, выплевывая каждое слово. Сказать, что Асмодей был удивлен, значило промолчать. Он был повержен этим открытием, пытаясь наскоро сложить в голове тысячелетнюю мозаику, получив, наконец, желаемые фрагменты. – Теперь я напомню тебе истину, о которой ты позабыл, – бросив беглый взгляд на дверь и застывшую в проходе фигуру, прошипел Абаддон. – Да что ты? Мне кажется, ты не в том положении, чтобы меня учить, – хмыкнул Владыка Похоти. – И что же это за истина? – Не смей поднимать меч в обители Люцифера, – раздался холодный, словно айсберг, голос хозяина замка. От неожиданности Асмодей едва не выронил из рук кинжал, выпустив свою жертву. Хотя сейчас было не до этого. Склонившись в низком поклоне, демон потупил взор, а Дэлеб и вовсе рухнула к его ногам, не помня себя от страха. – Владыка, – произнес он. – Я… – Довольно, – бесцеремонно оборвал его Люцифер, подходя ближе. – Как я устал от вашей непрекращающейся розни! Введя табу на использование магии в этой обители, я надеялся усмирить ваш пыл, но вы будто слепы и глухи ко всему. Я ведь ясно дал понять, что не потерплю поножовщины в своих владениях, но вы… мои рыцари, презрев все запреты, грызетесь, будто голодные псы за кость! Позор! – Повелитель, – попытался вмешаться Абаддон. – Нет в том моей вины! – Молчать! – прорычал Люцифер, одним лишь усилием воли лишив демона дара речи. – Мятежники без устали твердят о том, что я неспособен поддержать порядок в королевстве, мы проводим зачистки, но эта нечисть подобна гидре – на месте отрубленной головы вырастает пара новых, а зачинщики по-прежнему сокрыты от наших глаз. Так почему же осмеливаются они на подобную дерзость? – риторически спросил он. – Не потому ли, что мои рыцари – столпы моей власти, позволяют себе подобное неповиновение в моем собственном замке, так еще и на глазах у своих последователей? – при этих словах владыка кивнул в сторону Дэлеб, распростершейся на полу. – Вам слишком многое было дозволено и слишком многое прощалось! Пора это прекратить! Асмодей, – Люцифер приподнял демона, преклонившего колено, за подбородок, – за содеянное я приговариваю тебя к двадцати ударам плетьми на невольничьей площади замка. Тебе будет учение, а остальным – назидание. При этих словах в глазах Владыки Похоти отразилась истинная мольба. Не мог он снести подобного унижения! Для рыцаря Ада этот приговор был самым страшным ударом, бросающим тень на его авторитет, на его могущество… и все это будет происходить на глазах тысяч зевак. От такого позора придется отмываться дольше, чем от предательства. – Владыка, лучше сразу убейте меня! Бросьте в Геенну, молю, – твердил он, ухватив его за край плаща. – Как ты сам сказал: «смерть – это слишком легкая кара!» - усаживаясь на трон, поставленный во главе стола, произнес Люцифер, проведя рукой по трепещущему пламени свечи, а потом, одним лишь движением затушил его, будто этот хрупкий огонь символизировал жизнь, которую он собирался забрать, но в последний момент придумал более жестокое наказание. – Что ж, каждый получает по заслугам, – проходя мимо поверженного врага, прошептал Абаддон. Теперь-то Асмодей понял, что стал жертвой очередной западни. Слишком легко далась ему эта победа, мог бы заподозрить неладное. Но в гневе своем, подобном яду, разливающемуся по венам, он был слеп, потому и позволил этому пороку причинить больший вред сосуду, в котором он бушевал, чем тому, на кого пытался его выместить. Собственно, а чего он еще ожидал от своего противника, олицетворяющего этот грех? Как сам Асмодей был искусен в разжигании плотского огня, так же и Абаддон, супротив души усилием воли, сеял ненависть в сердцах. Как говорится: кто на что учился… – Абаддон, – столь же холодно произнес Люцифер, – этот же приговор касается и тебя! Казалось бы, бледностью своей демон гнева мог сравниться с мраморной статуей и бледнее стать уже не мог. Но, услышав этот вердикт, он стал белее свежевыпавшего снега и лишь глаза засияли пугающим огнем, напоминая огромные аметисты, на гранях которых играл шаловливый свет. – Повелитель, не в том моей вины. Асмодей напал… – Прекрати! – оборвал его темнейший князь. – Чем больше ты говоришь, тем больше опускаешься в бездну! Я не желаю тебя слушать… – Но, Владыка, – в очередной раз попытался возразить демон. – Абаддон, я знаю тебя и знаю Асмодея – этого достаточно, чтобы понять, кто из вас подливал масло в огонь. Закончим пререкания. Наказание понесете оба, если уж наводить порядок в Аду, стоит начать с собственного совета. А теперь, вернемся к нашей тяжбе, если у Вас до сих пор не отпало желание, – Люцифер указал на пару кресел, стоявших по обе руки от него. – Присаживайтесь! На некоторое время меж ними воцарилось глубокое молчание. Рыцари, сраженные своим приговором, пытались свыкнуться с грядущим позором, в глубине души лелея надежду на то, что владыка своим высочайшим решением сменит гнев на милость, а он, в свою очередь, с интересом наблюдал за метаниями воинов, осмелившихся презреть его запрет. Подумать только, с момента низвержения минули тысячелетия, а их взаимная ненависть, будто вино, с каждым годом становилась все крепче и сейчас, пожалуй, уже никто из них не помнил, что за причина стояла у истоков этой древней, как сам мир, розни. Война, каждый год уносящая сотни демонских жизней, велась ими скорее уже по привычке, чем из жажды власти, ибо на то, что победителю достанется вотчина проигравшего, надежды не было никакой, да и Темный Князь, едва ли бы позволил этому противостоянию выйти из берегов. По разумению самого Люцифера корни этой вражды родились не на политическом поприще, а на личном, но истинная причина была сокрыта от каждого обитателя Преисподней. Тайна за семью печатями, манящая… однако сам властитель никогда не пытался приоткрыть эту завесу, выжидая того мгновения, когда один из них решится на признание. Но время шло, а все оставалось без изменений, а со временем и вовсе кануло в Лету. – Итак, Асмодей, – произнес хозяин замка, – ты инициировал этот процесс, тебе и первое слово говорить. Прошу… – Повелитель, суть моих претензий, как и обвинений, со вчерашнего дня не изменилась. Пользуясь своим положением и могуществом, Абаддон ворвался в мой дом, перебил стражу и похитил принадлежащую мне душу. – А как же твои обвинения касательно роли одного из моих советников в подготовке мятежа? Помнится, вчера в основе твоих обвинений стояло именно это. – Ввиду открывшихся мне обстоятельств, я хочу отозвать это обвинение, – понурив голову, произнес демон. Признаться, такого поворота событий он не ожидал, над этим стоило еще хорошенько поразмыслить, но не сейчас. – Вот она, вечная твоя проблема… язык и меч бегут впереди разума, – скрестив руки на груди, презрительно фыркнул его оппонент. – Абаддон… – повысив голос, прорычал Люцифер. – Мне кажется, тебе было мало моего наказания. Еще пять плетей… эту дерзость я выжгу огнем. Впрочем, в чем-то он прав, Асмодей, вы погрязли в собственных интригах, утонули во лжи… и ради чего? Власти? Корысти? – Такова природа демонов, Владыка, – произнес Асмодей. – Природа, которую Вы должны обращать против людей, а не против меня… В Аду есть одна истина и один закон – это я! – Что Вы, Повелитель, как можно? Это только наши разборки, не имеющие никакого отношения… – Достаточно, – прервал его Люцифер. – Ваша борьба бросает тень на мой авторитет, к тому же… обвинение в мятеже, погром в доме моего ближайшего советника… по-вашему я могу остаться безучастным к этому? Впрочем, раз тебе так хочется взять слово, Абаддон, я готов тебя выслушать! Есть ли в этих обвинениях хоть капля истины? – Все истинно, Повелитель, кроме откровенной лжи, – пространно ответил он. – У меня есть свидетель, – с негодованием воскликнул Асмодей, указывая на Дэлеб. – И мы его обязательно выслушаем, когда придет время, – спокойно произнес Люцифер. – Что ты имеешь в виду, Абаддон? – Беру ли я на себя ответственность за вторжение в дом злейшего врага? Беру! – он метнул надменный взгляд в сторону Асмодея. – Беру ли я ответственность за погром, учиненный там? Разумеется. Готов возместить эти потери и отправить к нему во служение лучших своих стражей. Они, уж точно, не сдадутся на милость врага без боя. – Нет, уж, уволь… – фыркнул Владыка Похоти. – Твоим прихвостням в мой дом путь заказан. – Что касается Авроры, – протянул Абаддон. – То здесь… увы и ах! Мне нечего возвращать! Ее больше нет! Однако ее энергия еще долго будет греть мою душу… но я готов выкупить твои векселя, уплаченные за нее. – Почему она?! – сверкнув взглядом, в котором сиял подавленный гнев, прошипел Асмодей. – Потому что все сделки, заключенные Лионелем Демаре, находятся под моим покровительством, – произнес Абаддон. – Эта душа была предназначена мне в уплату старого долга, но ты перехватил ее на аукционе, так еще и осмелился несколько лет выставлять ее на всеобщее обозрение. К тому же, эта игра… пощечина, нанесенная мне в присутствии высших демонов, пощечина, о которой узнал каждый бес в Аду. По-твоему – это недостаточный повод для мести? – Даже здесь есть свои правила. Они пишутся для нас и нами соблюдаются, – отозвался демон блуда. - Пусть выскажется Дэлеб. Из всех живущих она больше всех пострадала от действий этого… демона! – Не возражаю, – спокойно ответил Люцифер, взмахом руки позволяя демонице присесть на стул подле Асмодея. – Ты – главный инженер в моих рядах, пользуешься немалым почетом и уважением, а потому заслуживаешь предоставленных тебе прав. Расскажи о том, что приключилась накануне. – Владыка, – бросив мимолетный взгляд на Абаддон, начала она. – Вчера, находясь в своих покоях, я услышала шум, доносившийся из зала. Выхватив меч, я бросилась по коридору, столкнувшись по дороге с десятками напуганных душ, пытавшихся укрыться в дальних комнатах, а когда прорвалась к входу, столкнулась с кровавой картиной зверств. Стражницы-суккубы были буквально растерзаны в клочья, а остатки их тел разбросаны кругом, некоторые духи, не успевшие укрыться, выпиты до дна, мелкие бесы зарублены. А потом раздался отчаянный крик из покоев повелителя, и я бросилась туда. – И что ты там увидела? – произнес Люцифер. – Я… – она подняла наполненный страхом взор на Абаддон, сверлившего ее холодным, лишенным эмоций, взглядом. Собственно, обо всем, что она должна сказать, они условились заранее, но сказать эту ложь в присутствии самого Темного Князя было куда сложнее. Хотя и обратного пути для нее уже не было. – Я увидела их: Абаддон и Аврору. Прижав ее к себе, он поглотил часть ее энергии. – И что было дальше? – Я бросилась на него с мечом, но много ли рядовая демоница сможет сделать против рыцаря Ада? Отбросив меня в сторону, он вонзил кинжал мне в предплечье, а потом избил. Уже находясь на грани смерти, сквозь кровавую пелену я видела, как он заключил остатки ее души в сосуд, а после ушел… Не знаю, сколько я пролежала без сознания, но очнулась только после возвращения Повелителя, залечившего мои раны. – Поразительно… – усмехнулся Люцифер, метнув на Абаддон удивленный взгляд. – Простите, Владыка? – не понимая причины этого внезапного веселья, поинтересовался демон. – Признаюсь, я удивлен! Что б ты оставил живого свидетеля… – Не она была моей целью. К тому же, как Вы сами недавно отметили: «Дэлеб – главный инженер Ада». Уверен, такая потеря пагубно бы сказалась на нашем процветании. – Точнее, это убийство не сошло бы тебе с рук, – вмешался в разговор Асмодей. – Хватит, – остановил их Владыка, повелительно подняв руку. – Услышанного мне вполне достаточно, чтобы сделать вывод о том, что все вы что-то не договариваете! Абаддон, неужели ты всерьез считаешь, что я поверю в то, что тобой двигала лишь ущемленная гордыня? Будь на твоем месте кто-то другой, возможно… но не ты… и причина этой моей уверенности тебе, впрочем, как и остальным здесь присутствующим, известна. Что за тайна побудила тебя пойти на столь опрометчивый шаг? Ты не мог не понимать, что за такой серьезный проступок придется держать ответ! А ты, Асмодей, на твой дом совершено нападение, почему же молчишь ты? Ты не побоялся взять на душу грех обвинения в предательстве, чтобы моими руками наказать виновника, так что же вы скрываете от меня? Безусловно, догадки на этот счет у Люцифера были. Факт проникновения в хранилище с записями о поступлении душ не остался им не замечен. Загадкой было лишь то, кто мог осмелиться на подобный поступок? И зачем воровать то, к чему имеешь постоянный доступ? Первое было вполне понятно – сотворить такое решился бы лишь рыцарь, а вот со вторым было намного сложнее. Очередная интрига, клубок которой он начинал постепенно раскручивать. Однако вчера все встало на свои места. Узнав о противостоянии, развернувшемся в обители Асмодея, он связал все сюжетные нити воедино. Оставалось только дождаться апофеоза этого действа, но по какой-то неведомой ему причине, рыцари наложили на свои уста печать молчания, пытаясь по негласному согласию скормить ему ложь. Собственно, он мог заставить их говорить, но немного взвесив все «за» и «против» решил с этим повременить. Было очевидно, что зачинщиком этой интриги был Асмодей, иначе они бы разбирали сейчас дело о вторжении в обитель Абаддон. В верности последнего, впрочем, Люцифер не сомневался, а если бы демон блуда что-то накопал, то сейчас, уже летал бы с победным кличем по его замку на своем драконе, а не пытался клеветой отомстить за собственную неудачу. Как бы то ни было, его отсутствие выведет каждого из них на чистую воду, а лишнее разбирательство могло только спугнуть мятежников, если они, конечно, были к оному причастны. – Мне нечего добавить к тому, что я уже сказал, – спокойно заметил Абаддон. – И мне, Владыка, – в тон ему произнес Асмодей. Дэлеб же, предпочитая не вмешиваться в грызню высших демонов, хранила робкое молчание. Да и много ли она знала. – Что ж, раз вы не готовы открыть мне всей истины, будьте готовы смириться с последствиями моего решения. – Ваше слово для нас – закон! – В этом случае, я приму решение на основе тех фактов, что вы мне предоставили. Абаддон не отрицал собственной роли в этих кровавых событиях. Погибших уже не возвратишь, но ущерб, в частности, поглощенные души должно возместить троекратно! – Повелитель, – вмешался демон гнева. Одно дело было возместить стоимость одной души Авроры, пусть даже с процентами, но это было откровенно говоря законным грабежом, – Это немыслимо! – Я еще не закончил! Вы решили накормить меня ложью, я вам подыграл! Если есть что добавить, сейчас самое время – повелительно сказал Люцифер. – Нет, Господин мой! – Будь на твоем месте любой другой демон, его бы давно бы пытали будто провинившегося грешника, но тень позора моих рыцарей – позор для меня, а потому до своего возвращения я отстраняю тебя от власти. К тому же, тебе надлежит выплатить в казну двойной налог. Что касается ложных обвинений в измене, Асмодей, это непозволительная клевета, а потому такой же налог выплатишь и ты! Я добавляю тебе еще пять плетей! На этом все! – Владыка… – попытался возразить тот. – Стража! – прокричал повелитель, не давая им произнести и слова. Секунду спустя, в зале, облаченные в черные доспехи с сигилом Люцифера, появились два демона: Молох и Гомор, состоявшие в первом легионе Ада. Особой властью они никогда не обладали, но почитались всеми, как ближайшие соратники Дьявола, ибо всегда находились подле него. – Что изволите, Повелитель? – преклонив колени, произнесли они. – Пусть ни один демон в Преисподней не думает, что я, возвысив своих рыцарей, позволяю им встать выше закона и моей власти. Проводите их на площадь и всыпьте по двадцать пять плетей каждому в присутствии всех! – он подошел к небольшому шкафу, доставая оттуда кнуты с серебряными наконечниками. – Такова моя воля. Пусть в облике людей они пройдут по раскаленным камням и примут свое наказание. От одного вида этих плетей по спине у Асмодея пробежал неприятный холодок. Сказ об этом оружии небес, ставший почти легендой, передавался демонами из уст в уста с момента падения. Когда-то именно этими кнутами ангелы хлестали тех, кто осмелился бросить им вызов. Раны, оставленные ими, не мог залечить ни целебный бальзам, ни заклинания. Лишь время было властно над этим, а потому придется им веками ходить с этой плебейской печатью на спинах, в память о своем неповиновении. Стражи уже рванулись вперед, доставая из-за пояса железные оковы, но Асмодей, предупреждая их движения, отпрыгнул в сторону, оскалившись, будто раненый зверь, готовящийся к последнему в жизни прыжку. – Не бывать тому. Меня не потащат в оковах на плаху, как мелкого вора. Сам пойду! – сейчас, пред властью самого Люцифера, демон впервые почувствовал себя равным обычной душе, посланной в Ад за свои грехи. Многие из них, корчась в муках, молили о пощаде, унижались и стенали и лишь единицы, подобные Авроре, молчаливо несли свое бремя, будучи униженными, но не поверженными; склонившимся, но не сломленным. Никогда бы не подумал он, что эта душа перед угрозой унижения, станет для него примером стойкости, достойным подражания. Говорят же, что горбатого могила исправит, кто бы поверил в то, что величайшего демона сможет изменить женщина. Асмодей даже криво усмехнулся, признаваясь себе в этой нехитрой истине. А стражи, окружившие его, застыли в нерешительности, вопросительно глядя на Люцифера, негласно ожидая его позволения. – Не возражаю, – спокойно произнес он, поворачиваясь спиной к своим гостям – верный знак опалы. – Ну что, доволен? – на выходе шепнул ему Абаддон. – Отыгрался?! Не думал я, что настанет день, когда я буду так унижен. Такого не ведали мы с того момента, как пали с небес, только тогда это было общее несчастье, а сейчас – курам потеха. Рыцари Ада на плахе – позорище! – Замолчи, если бы не ты – ничего бы этого не было и в помине, – сквозь зубы процедил Асмодей, который сам уже заходился от собственного бессилия, ведомый молчаливыми стражами. Столь знакомые коридоры сейчас казались бесконечными лабиринтами, а тишина такой оглушающей, что звук шагов неприятно ударял по вискам, однако когда они появились на главной площади, стало еще хуже. – Внимание! Внимание! – будто глашатай, произнес Гомор, привлекая к себе любопытные взоры и грешных душ, и демонов, пришедших на аукцион. – Люцифер – наш великий повелитель, в справедливости своей не знающий равных, хочет донести до каждого обитателя своих владений весть о том, что нет здесь ни одного демона, стоящего выше закона, а осмелившегося нарушить этот завет, ждет кара, невзирая на выслугу и чин! – Молодец, красиво сказал! – издевательски бросил Абаддон, горделиво подняв голову. – Даже интересно, сохранишь ли ты подобное красноречие, когда тебя не будет защищать длань Люцифера. – Уймись, – прошипел Асмодей. – Он выполняет приказ! – Думаешь, от этого легче?! – презрительно заметил он, первым ступая в адское полымя. Да, теперь Асмодей поистине почувствовал себя презренным человеком, ощущая на собственной шкуре обжигающую силу пламени Преисподней, выжигающего самое нутро. Обличие демона и толстая чешуя защищали каждого из них от неконтролируемой стихии, но в человеческом обличии они были уязвимы, хотя умереть и не могли. Тряхнув головой, чтобы отогнать от себя дурные предчувствия, демон шагнул вперед, но едва его нога коснулась ступеней, адский жар пронзил все тело. Каждый шаг давался всё труднее, оставляя на ступнях кровавые ожоги, а на раскаленных плитах лоскуты кожи. Со всех сторон на него, всемогущего демона, смотрели любопытные взоры, а до слуха доносились перешептывания. – Это рыцари! Рыцари! – шептали одни. – Люцифер их покарал! Это Асмодей и Абаддон, – тут же присоединялись другие. – Наконец и до них добрались! – Немыслимое унижение! – твердили третьи. – Подумать только! – Терпи, – сквозь зубы шептал Асмодей, – не смей показывать им своей слабости. Иначе они никогда больше не склонятся перед тобой. Даже такую кару можно принять с достоинством! – «Терпи?!» – вознегодовал внутренний голос. – «Ни один демон еще не знал такого унижения! Оглянись! Сколько жадных взглядом и все они ждут крови, ждут представления». Однако когда над площадью разнесся пугающий свист хлыстов, и они, раздирая кожу, опустились на спины демонов, кругом воцарилась тишина. Все, как завороженные, воззрились на эту картину, с трепетом ожидая каждого удара. Кровь, алой струйкой устремилась вниз, заливая деревянный помост, но ни один стон так и не сорвался с губ приговоренных. Гордость оказалась сильнее первых ударов, к тому же, мысль о том, что злейший враг претерпевает подобные муки, предавала сил. Но чем сильнее плеть пропарывала плоть, а яд святого серебра растекался по венам, тем меньше оставалось решимости. На девятом ударе Асмодей не сумел вытерпеть эту муку, и обреченный вскрик вырвался из его груди. Впрочем, и Абаддон, не смог противиться кнуту, освещенному дланью самого Господа и на пятнадцатом ударе осел на колени, повиснув на оковах. К двадцатому удару их спины больше напоминали кровавое месиво, сквозь которое пробивались кости, а сами демоны безвольно обмякли на плахе, не в силах проронить ни звука. А потом было забытье, в котором не было света, не было звука, не было времени. Была лишь нестерпимая боль, невидимой нитью связывающая их с жизнью. Наблюдая с балкона за разразившимся на площади представлением, Люцифер погрузился в какое-то мрачное оцепенение, свидетельствовавшее о зарождающейся ярости. На днях он должен был отбыть с визитом на Землю, оставить свое королевство, находящееся на пороге войны в ведение совета, но как могли они поддерживать мир, когда в их рядах царила непримиримая рознь?! Кругом было предательство, интриги и заговоры. Все вокруг лгали и убивали в угоду своим прихотям, и если одни прикрывались высоким саном, убивая «правильных» демонов, то другие явно руководствовались собственными мотивами. И как тут выявишь истинного предателя, когда каждый стремился прибрать к своим рукам больше власти? Потому и решил Дьявол покинуть свои владения, со стороны взглянув на происходящие там бесчинства. Предатель был в рядах совета, иначе быть просто не могло! А значит, нужно было уехать, отменить дьявольский бал, проводившийся каждое столетие и приводивший под своды адского замка сотни ведьм, вампиров, демонов и прочей нечисти. В общем, нужно было подготовить благодатную для мятежа почву, чтобы в его отсутствие предатели сбросили маски. Тут и станет ясно, кто на чьей стороне. А жертвы… как говорится, игра стоила свеч. Война и власть – две кровавые сестрицы, две вечные спутницы и немые соучастницы, холодной поступью идущие сквозь вечность и оставляющие после себя лишь смерть. Потери были неизбежны, и если ради победы ему придется «почистить» ряды собственных слуг – так тому и быть, если ему суждено лишиться власти, он не отдаст ее без боя. Люцифер свыкся с опасностью, подстерегавшей его на каждом шагу, ибо знал, что она и есть та королевская мантия, которую правитель принимает на свои плечи, набравшись смелости решать судьбы своих подданных. Опасность была погребальным саваном, в который его закутают в том случае, если он поддастся слепой смелости или гневу. Но в то же время опасность была той приправой, которая придавала власти особую остроту, заставляя ценить каждое мгновение этого величия. И он ценил! Таков был его путь и его удел!