***
Было ли у вас чувство, когда в душе пусто? И эту дыру в душе не могут заполнить ни родные, ни друзья. Они пытаются окружить тебя заботой, любовью, лаской... А ты просто делаешь вид, что все хорошо, будто так и есть. Но... Прошло два месяца. Два мучительных месяца без него... Когда Эмма отошла от первого шока после смерти Киллиана, она искала способы его вернуть. Девушка сутками сидела в библиотеке, читала мифы и легенды, сказки, научную публицистику... Ничего. Потом Свон искала информацию в склепе Реджины, в лавке Голда, у фей... Нулевой результат. Сначала все (родители, Реджина, Генри) были готовы помочь Спасительнице, но с каждым днём их уверенность в успехе таяла буквально на глазах. Спустя месяц упорных поисков, надежды не осталось и в самой женщине...***
Эмма с улыбкой на лице помогала Мэри Маргарет готовить рождественский ужин. Белоснежка ещё в детстве бегала к королевской кухарке, чтобы узнать все-все рецепты, надеясь когда-нибудь покорить своими талантами принца... А та только смеялась, понимая, что скорее всего, будущая королева не будет стоять у плиты ни дня. Но, как оказалось, в сказочном мире нельзя быть уверенным в чем-либо на сто процентов. И вот теперь Мэри Маргарет быстро фаршировала праздничную индейку, пока её любимая дочь пыталась приготовить тыквенный пирог с корицей. – Мам, а тыквенное пюре и должно быть таким... жидким? – с сомнением спросила Эмма. – Ага. Кстати, – сказала женщина и, отвлекаясь, позвала мужа, – Дэвид! Ты не забыл купить корицу? – Нет, она на верхней полке в шкафу! – крикнул мужчина со второго этажа. – Добавь в десерт столько корицы, сколько в него влезет, – глядя на Эмму, сказала Мэри Маргарет. Та просто улыбнулась и продолжила приготовление рождественской вкусности.***
– Генри, ложись в кровать, иначе Санта тебя не поздравит. – Очень смешно, мам. Санты не существует. – грустно ответил мальчик. – Хей, пацан, где мой сын и что ты с ним сделал, а? – Эмма подошла к Генри и села рядом на ковер возле праздничной ёлки. Они с Дэвидом целый день украшали дом: серебряная мишура висела практически под потолком, отражая разноцветные огоньки, сверкающие на ёлке; несколько милых красных носков для подарков висели на кухонном островке; чуть подальше от входа в квартиру повесили благоухающую омелу, и Прекрасный при любом удобном случае оказывался под ней со своей женой. – Мам, – Генри внимательно посмотрел на женщину, – Ты когда в последний раз ждала Санту? – В шесть. То Рождество я должна была провести в детдоме, так как от меня в очередной раз отказались опекуны. И, знаешь, когда я оставляла на своей прикроватной тумбочке стакан молока, печенье и письмо для Санты, я мечтала, чтобы мои желания сбылись. – И? – мальчик с интересом посмотрел на маму. – И на следующий день я увидела на тумбочке всё то же письмо, тот же стакан и то же печенье, – странно улыбаясь и глядя на сына, ответила Эмма. – Но твои мечты... ты сказала, что они сбылись... – не понимая, произнес Генри. – Так и есть, пацан. Не сразу, но потихоньку они сбывались. Я хотела, чтобы у меня были друзья — появилась Лили, я грезила о свободной жизни — появился Нил, я мечтала, чтобы у меня была семья — судьба сделала все, чтобы ты нашел меня и помог мне обрести её, я просила, чтобы когда-нибудь на моём пути был прекрасный принц — и он появился... – голос Спасительницы дрогнул. – Киллиан, – тихо и сочувственно произнес мальчик. – Да, – по щеке скатилась предательская слеза, – И, Генри, я думаю Санта – это просто другое имя чуда. Моим Сантой стал именно ты. Потому что только ты помог мне осознать, что вся моя жизнь... Я всегда хотела семью, любовь, друзей, но была просто не готова для этого. А ты стал тем лучиком, с помощью которого я поняла, что нужно бороться. Бороться за то, чего хочешь. – Я люблю тебя, мам. – Генри сильно-сильно обнял Эмму и поднялся с ковра, – Пойду напишу письмо для Санты, – мальчик улыбнулся и пошел к себе в комнату, а Эмма, проводив сына взглядом, отправилась к себе.***
Свон тихонько прикрыла дверь своей комнаты. Тоска в душе после разговора с Генри усилилась в сотни раз, но Эмма попыталась заглушить её несколькими глотками крепкого рома из его фляжки. Женщина переоделась в пижаму и легла в постель. Сон не шёл. Мозг упорно продолжал работать, а сердце упрямо требовало выхода накопившихся эмоций. Зеленоглазая, глядя в потолок, тихонько произнесла: – Я знаю ты слышишь меня, Киллиан, – против воли, из груди Эммы вырвался всхлип, – Ты не представляешь, как сильно я по тебе скучаю. Я часто хожу на ,,Роджер". Там всё также пахнет ромом и... тобой. Странно, да? Киллиан, мне так плохо. Прости, что жалуюсь, но именно ты всегда мог понять меня и успокоить... Сегодня канун Рождества. Мы повесили омелу... И Дэвид ведет себя, как ребенок, честное слово... Это семейный праздник и со мной родители и друзья, но мне так тебя не хватает... Это было бы первое наше с тобой Рождество. Когда я одна, то воображаю, как бы это было: я бы рассказывала тебе обычаи праздника, а ты бы комментировал их со своей точки зрения... Мы бы часами целовались под омелой на корабле в капитанской каюте, узнай ты эту традицию... А потом через несколько лет ты с нашей дочкой или сыном украшали бы ёлку, потом бы пришел Генри со своей девушкой, мы бы поели индейки, а после, ночью когда весь дом спит, мы бы сидели обнявшись на диване и смотрели, как падает снег... Мне не хватает тебя, Джонс! – под конец монолога Эмма почувствовала, что из глаз градом льются слезы. Когда слов больше не осталось, она продолжала внутренне кричать от тоски и боли, заснув только под утро.