Как живут люди в будущем (Алисы)

— У вас все обеспечены необходимым? — Однозначно. — Значит, у вас коммунизм? — Вряд ли. У нас не запрещена частная собственность на средства производства. — Значит, не коммунизм. — Значит, есть буржуи? — Есть. — И они не мешают вашему обществу? — Нет. — Но они же алчные, стремятся к максимуму наживы, прибыли. Любой ценой. Они эксплуатируют наёмных работников, отчуждают в свою пользу прибавочную стоимость. — Наши капиталисты не алчные и не стремятся к прибыли любой ценой. И никого не эксплуатируют. — Так не бывает. Они бы разорились, если бы не стремились к максимуму прибыли. — Можно жить и без сверхприбыли. — Но нас учили, что частная собственность и возможность личного обогащения — это основа зла. А отсутствие частной собственности — это основа благополучия и здоровья общества. — Отсутствие частной собственности никак не может сделать человека не жадным и трудолюбивым. Это не связанные вещи. Наши капиталисты владеют и распоряжаются созданными ими средствами производства. Или полученными в дар от бывших владельцев. Но это не значит, что они алчные и хотят прибыль любой ценой. — Но хотят же? — Прибыль хочет любой хозяйственник. Но её можно получить и без грабежа природы или рабочих. — А кому принадлежит право на прибавочную стоимость? Разве капиталисты не себе её присваивают? Разве они не лишают рабочих их доли прибавочной стоимости? — Право на прибавочную стоимость принадлежит владельцу предприятия. — Вот видите! Это нечестно! Ведь произведена она наёмными рабочими! — Я же не говорю, что капиталист присваивает себе всю прибавочную стоимость. У него просто есть право распоряжаться ею и решать, кому какую часть присвоить. — И конечно себе присваивает львиную долю! — Вы не по себе ли судите? Нет, они не присваивают себе львиную долю. Они присваивают каждому какую надо долю. И в первую очередь решают, какую долю можно потратить на развитие, совершенствование производства. И как распорядиться долей, оставшейся после выплаты зарплат — то ли фонтанов настроить, то ли нанять работников для работ по окультуриванию ландшафтов. — Ну ладно средства производства. А как же природные ресурсы, полезные ископаемые? Ресурсы тоже могут находиться в частной собственности? — А вот ресурсы нет. Ресурсы считаются общим достояние. Но это нефть в недрах — общее достояние, у каждого гражданина есть право на свою долю нефти. А вот нефть выкачанная — это уже достояние того, кто трудился для её добывания. — И что — каждый имеет право добыть свою долю нефти? — Ну да. Или добыть самостоятельно. Или нанять работников для выкачивания его доли нефти. — Это уже не капитализм получается. — А никто и не говорит, что у нас капитализм. У нас что-то, как при капитализме — например, право частной собственности. А что-то, как при коммунизме — например, право каждого на равную долю природных ресурсов. — А точно каждый имеет право выкачать нефть? — Имеет. Но при условии, что при этом не зальёт нефтью территории. Правда, нефть — это просто для примера. Так-то нам нефть не особо нужна в хозяйстве. У нас есть другие способы решить те задачи, которые вы решаете с помощью нефти. — Ладно, вернёмся к капиталистам-буржуям. Почему бы вам не отнять у них предприятия и не сделать их общими? — А зачем? — Чтобы всё было общим. — Ради чего? — Ну, пусть предприятиями управляют люди, нанятые обществом. — А смысл? — Они лучше управляли бы. — Да с чего вы это взяли-то? Владелец и создатель предприятия душу вложил в организацию и наладку предприятия. Это его детище. Какие основания считать, что посторонний управленец, выдвинутый обществом, справится лучше создателя? — Но зато он не будет считаться собственником предприятия. — А что в этом такого сверхценного? Такое впечатление, что вы просто завидуете создателям и организаторам, Которые способны наладить работу в условиях конкуренции. И вам хочется просто уязвить их, отняв их предприятия. — Да просто хочется, чтобы прибавочной собственностью распоряжались справедливо. — А с чего вы решили, что капиталисты (наши) несправедливо распоряжаются? — А разве справедливо? — Да. — И рабочих не эксплуатируют? — А что вы называете эксплуатацией? — Это когда рабочим не выплачивают заработанную ими прибавочную стоимость. — У нас рабочим выплачивают достаточно. Столько, сколько заработали. За вычетом той доли прибавочной стоимости, которую владелец считает нужным выделить на развитие производства или на нужды общества. Причём обычно этих выплат хватает на жизнь. — Но себе-то владелец больше, чем другим, платит? — Столько, сколько надо платить организатору производства. Причём ни для кого не секрет — сколько именно. — А рабочим не обидно, что они меньше получают? — Те, кому обидно, могут сами создать предприятие и назначить лично себе любую зарплату. Но обычно никто не обижается на хозяев производства, так как именно они создают и поддерживают рабочие места, помогают найти работу остальным. Зачем же на них обижаться? На что? — На то, что себе они зарплату больше платят. — Учитывая их труд, это нормально. Мало кто хотел бы поменяться с ними местами ради их зарплаты, но и делая их работу. К тому же нередко они платят некоторым специалистам больше, чем себе. — Это кому же? — Модернизаторам, технологам. — Что же вашим капиталистам мешает распоряжаться доходами несправедливо? — Да хотя бы запрет на сверхпотребление. Потратить лично на себя или своих родственников слишком много, купить слишком дорогие личные вещи у нас просто никто не имеет права, понимаете? Что остаётся в таких условиях делать людям, у которых много денег? Или тратить их на общество, или не тратить своё время на зарабатывание этих денег. Причём у нас заработать деньги можно только производительным трудом — или производством чего-то, или изобретением новых технологий. Так что все заработанные деньги — честные деньги. — И всё равно ваши буржуи имеют преимущество. — Какое? — Могут тешить своё ЧСВ. — Почему бы и не тешить? — Всё равно вам лучше отобрать все предприятия у буржуев и сделать их общими. — Что это даст? Разве предприятиям не понадобятся директора? — Понадобятся. Но теперь их назначит общество. — И что — общество назначит более профессиональных директоров, чем прежние? — Возможно. — А если достаток граждан и доходы общества снизятся при новых управленцах? — Ну и что? Зато всё справедливо будет. — В чём же справедливость? — В том, что не будет буржуев. Все будут равны. — Вы хотите сломать то, что уже хорошо работает, ради непонятного неизвестного будущего. Не зная, будет ли так же доходно. И всё — только для того, чтобы забрать у владельцев предприятия. Которые они же и создали. То есть вы хотите украсть. И что вас к этому толкает? Не зависть ли? Не комплекс ли неполноценности? — Нет, только забота об общем благе. — Ценой снижения доходов граждан? — Зато будет справедливо. — Как вы считаете: захотят ли сами рабочие получать меньше и работать больше, но зато при этом иметь управленца-несобственника? Или даже бОльшую долю прибавочной стоимости, но при этом меньшую зарплату из-за снижения эффективности производства? — Если они сознательные, то захотят. — Вы просто заладили одно и то же. Вас не интересует эффективность, доходность, экологичность. Для вас главное — чтобы предприятия считались «обчими». — Скажите, а у вас правда нет права на личное богатство? — На личное сверхбогатство. Мы контролируем расходы всех граждан. И запрещаем сверхтраты. — А вот это обидно. А вдруг кто-то зарабатывает так много, что может позволить себе сверхтраты? — Может быть. Но мы считаем, что для общества безопаснее не разрешать сверхтраты. — А какой же тогда стимул трудиться? — «Общее благо». Стремление сделать жизнь людей удобнее, безопаснее, обеспеченнее, приятнее, радостнее.