Осенью перебрались в Даймонд-Сити. Дом, который когда-то приобрела Выжившая, напоминал скорее свалку, чем жильё, и от бардака, вновь возникшего в быту, практически опускались руки. Благо в крепкую постройку были проведены свет и вода, а планировка позволяла зонировать обитание двух людей — Стронг наотрез отказался остаться жить на побережье один.
Анна, так и не решившая, как вести себя с мутантом, вернувшим себе человеческое обличие, смущалась и чувствовала себя неловко рядом с расхаживающим по дому в одних кожаных штанах рыжим громилой. Стронг периодически подрабатывал в городе и ссыпал заработанные крышки в общий сундук. Выжившая тряхнула стариной Валентайном и закончила с ним на пару несколько зависших дел. К зиме наладился быт, стало куда приятнее находиться внутри города, на его освещённых живых улицах, и возвращаться под крышу своего дома, в уютное тепло. Вдобавок, к своему облегчению Анна отметила, что давно уже не вздрагивает, завидев на рынке силовую броню Братства.
Кейт и Хэнкок заявились в Даймонд-Сити перед самым Новым годом. Распахнув нарядное пальто, женщина демонстративно выставила перед Выжившей крохотное пузо и налитую грудь.
— Четвёртый месяц, прикинь? Я думала, сдохну во время токсикоза, но сейчас уже хорошо всё, — отчиталась Кейт.
— Будем жениться, — развёл руками Джон, — решили приехать в местную церковь.
— А почему не у вас? — удивилась Анна. — Я бы пришла с удовольствием.
— Вот глупая, — рассмеялась Кейт, — в Добрососедстве женит мэр, а кто будет женить самого мэра?
— И потом, давно не виделись с друзьями, остановиться есть где, — намекнул гуль.
— Конечно, — согласилась Анна, судорожно соображая, как теперь разместиться в возникшем общежитии.
— Я буду спать на диване, — подал с кухни голос Стронг, — Анна на моей кровати, а молодожёнов поселим на втором уровне.
Кейт с возмущением уставилась на Выжившую, молчком ткнула в направлении Стронга, потом в Анну и зашипела:
— Вы что до сих пор не… переспали?!!
— Нет, — честно созналась Выжившая.
— Вот чёрт! — затрясла кулаками Кейт, а Хэнкок невозмутимо похлопал её по плечу.
— Сто крышек, милая, сто крышечек мои.
Анна закатила глаза, кое-что в мире не менялось.
Джон всё же сжалился и признался, что в Даймонд-Сити они только зарегистрируются, а вот само торжество им уже наобещали в Добрососедстве счастливые жители города.
— Все, кто надо, приглашены, а вас мы заберём с собой лично, — улыбнулась Кейт, занимая собой всё место на диване.
На ночь устраивались, как и спланировал Стронг, чинно разошлись каждый по своим местам, пожелав друг-другу спокойной ночи. Но как бы не так! Анна, даже не вслушиваясь, сразу распознала лихую возню на втором уровне. Скрипнули и стихли старые пружины в матрасе, потом хихикнула Кейт, что-то проворковал Хэнкок, и матрас запел пружинами куда несдержаннее. Выжившая перевернулась на бок и прижала ладонь к уху.
Потом пришлось заменить ладонь подушкой, потому что вздохи сменились отчётливыми стонами и ритмичным стуком расшатанного изголовья кровати об стену. Анна снова перевернулась на спину, полежала чуток, изо всех сил стараясь не представлять происходящее в данную минуту действо в её постели. Брякнула входная дверь: первыми не выдержали нервы Стронга.
Анна терпеливо ждала окончания экзекуции, но после восторженного вскрика Кейт и сменившегося темпа скрипа пружин, поняла, что не дождётся. Накинула кожаный утеплённый плащ, обмоталась шарфом и выскочила на улицу.
В Даймонд-Сити шёл снег; светились фонари и гирлянды, которыми украсили улицы; гуляющие собрались в центре рынка, у лапшичной. Играло радио, некоторые даже танцевали под тихо падающим снегом.
Стронг сидел за стойкой, вертел между ладоней стакан «успокоительного». На себя он успел натянуть лишь серую вязаную шапку и совсем лёгкую куртку — первое, что попалось в темноте.
Анна накинула капюшон, а шарфом обмотала шею мутанта.
Стронг подвинул ей стакан.
— Они это нарочно, — беззлобно высказался о поведении гостей.
— Разумеется, — Анна отпила половину и вернула виски. — У меня есть план, мистер Стронг.
Тот заинтересованно взглянул на связку ключей, вытащенных Выжившей из кармана.
— Это от дома одного человека, который здесь больше не живёт. Мне их выдали в мэрии, — упредительно отчиталась Анна, зная нелюбовь Стронга ко всякого рода кражам со взломом. — Надо проверить, как дела с отоплением, если что поселимся временно там, или кроликов этих несносных туда сплавим.
На секунду она вспомнила давешние звуки и увидела отражение своей реакции в глазах мутанта. Снег уже припорошил его шапку и плечи, Анна потянулась отряхнуть его, но Стронг перехватил её руку и отвёл глаза.
— Я допью, подожди, — залпом проглотив виски, стукнул о стойку пустым стаканом, — идём.
На пороге Анна засомневалась, вообразив, что сейчас перед ней возникнет то, с чего начинались все её поиски в Содружестве, но отперев дверь и включив свет, увидела, что практически все вещи из помещения вынесли, оставив только минимум мебели. Отопление работало исправно, и Анна расстегнулась, проходя в дальнюю комнату. Стронг вошёл следом и теперь стоял сзади, оценивая широкую двуспальную кровать, единственное, что здесь было.
— Вполне хватит места для двоих, — задумчиво произнесла Анна, оборачиваясь, и замерла, встретившись взглядом со Стронгом. Потом тихонько развела ворот на плаще, выказывая намерение снять верхнюю одежду, и задержала дыхание, когда мутант, аккуратно приняв с плеч тяжёлый плащ, едва коснулся обнажившегося плеча. Устроив одежду в изголовье кровати, размотал шарф и, сняв куртку, уложил всё рядом с плащом Анны, не спуская с неё напряжённого взгляда. Выжившая подошла ближе и, протянув руки, надвинула серую шапку Стронгу на глаза. Коснулась щеки легонько, кончиками пальцев, заставляя его наклониться.
— Ты замёрз?
Мягко коснулась губами холодной кожи, словно боясь спугнуть неестественно правильное, происходившее сейчас. Стронг прижал её, обхватив за талию, накрыл губами шею в самом чувствительном месте и, получив в ответ счастливый короткий стон, более себя не сдерживал.
***
Любовь — недуг. Моя душа больна
Томительной, неутолимой жаждой.
Того же яда требует она,
Который отравил её однажды.
Мой разум-врач любовь мою лечил.
Она отвергла травы и коренья,
И бедный лекарь выбился из сил
И нас покинул, потеряв терпенье.
Отныне мой недуг неизлечим.
Душа ни в чём покоя не находит.
Покинутые разумом моим,
И чувства и слова по воле бродят.
И долго мне, лишённому ума,
Казался раем ад, а светом — тьма!(1)
***
— Теперь-то, всё хорошо? — уточнила Анна, пряча улыбку под ладонью Стронга. Искусанные и исколотые щетиной губы саднило, но целовать крупную ладонь всё равно было приятно.
— Пара одеял и подушек, и было бы терпимо, — отозвался ценитель Шекспира, наблюдая, как Анна примеряет свои тонкие пальцы к его.
— Вечно недовольный Стронг. Вечно тебе всё не нравится, — буркнула Выжившая.
— Отчего же, — Стронг дотянулся к женскому уху и долго в него что-то шептал, заставляя Анну краснеть от смущения, — когда ты так делаешь — это пьянит не хуже твоего довоенного виски.
— Ладно, раз так, обещаю, что как только мы разберёмся со свадьбой в Добрососедстве, уйдём на юг и там, наедине, — Анна, извернувшись, выскользнула из рук и прижалась губами к напрягшемуся животу Стронга, — всласть, до изнеможения, — она вызывающе скользнула кончиком языка к уголку губ, — настреляемся из «Толстяка» по ящерицам.
