Торонто-Портленд. "Секретно"

Тоби, лукаво улыбаясь, поглядывая при этом на детектива Гриффина и Оза, вошел в гостиную с пивом. — Значит так, — начал разговор Логан. — Я предлагаю детективу Бёркхардту поселиться у меня, а Озу поселить у себя детектива Гриффина. Все согласны? Возражений нет? Ник и Хэнк согласно кивнули, а Оз подозрительно посмотрел на друга. Уж он-то знал этот взгляд как никто другой. «Что ты задумал?» — мысленно спросил Осман, на что Тоби лишь улыбнулся и покачал головой, мол: сам узнаешь. Этот безмолвный диалог не укрылся от Гримма, который вновь увидел странное свечение. — Ладно, — сдался Оз. — Но спать вы, детектив, будете на диване в гостиной, — и надулся, как грозный хомяк. Это лишь рассмешило Логана, и умилило Хэнка, но Оз уже не обращал на них внимания, неспешно потягивая пиво. Гриффин тоже взялся за пиво, при этом не спуская глаз со своего будущего любовника. Коварные мысли Хэнка не прошли мимо Логана, но Тоби решил мало того, что не вмешиваться, но и по возможности помогать детективу. По мнению агента ОУР, Оза давно пора встряхнуть. Сэнди, конечно, хорошая женщина, но они все сейчас переживают тяжелые времена. И если Бею от хандры поможет хороший трах с Гриффином, то так тому и быть. К тому же Сэнди сама лично отстояла право на свободные отношения, а значит, это не будет изменой, и совесть может спать спокойно. По крайней мере, у самого Логана. "Да и вообще, они вроде расходиться собрались". Тоби решил от алкоголя воздержаться. Странная меланхолия накатывала волнами, пробуждая воспоминания, которые больше всего хотелось затолкать как можно дальше, и спиртное только подстегнуло бы их. Голова снова начала болеть как тогда, чуть больше года назад, но теперь природа этой боли была непонятна. Хоть и была одна догадка, но о ней думать сейчас вообще не хотелось. Раньше он мог поговорить об этом с Лив, которая сразу бы заметила странное поведение и состояние друга-любовника. Сейчас же во всем этом Логану предстояло разбираться самостоятельно. Стоило только вспомнить Оливию, как головная боль усилилась, меланхолия начала перерождаться в подступающую депрессию, а чувство вины раздирать изнутри, медленно переваривая и тщательно пережевывая все то хорошее, что было у них когда-то. Переваривая до тех пор, пока вместо чего-то цельного, твердого, оформленного и яркого, не останется вязкой, пережеванной, мутной и невнятной жижи. До тех пор, пока каждое счастливое воспоминание не окрасится в красно-черные цвета: крови и смерти. Сейчас Тоби совсем не важно, что гости устали и хотят спать. Не волнуют странные черные глаза Ника. Он ничего не замечает. Как будто он один в квартире, наедине с собой и со своей болью. Логан не замечает ни внимательных взглядов Гримма, ни обеспокоенных взглядов Хэнка, ни всё понимающего взгляда друга. «Логан, очнись!», — мысленно кричит Оз, и наваждение исчезает, как будто его и не было. — Тоби, уже поздно. Мы, пожалуй, пойдем спать, — нарушил тишину Осман, вставая с дивана и утягивая за собой Хэнка. — Да, конечно. Спокойной ночи, парни, — ответил оуровец, провожая их до двери и закрываясь за ними. – Я, пожалуй, тоже спать. Тебе где постелить: в спальне или на диване? — обратился он к Нику. — На диване, — отозвался детектив, допивая пиво. В голове у Гримма не было ни одной мысли, сплошной вакуум. — Хорошо. Можешь пока сходить в душ. Чистое полотенце можешь взять на полке в ванной, — сказал Логан, и ушел в спальню за чистым постельным бельем. Через двадцать минут они все уже спали. Каждый в своей постели. Каждый со своими мыслями и снами. Каждый, кроме Логана, которому ничего не снилось. Который вот уже второй месяц засыпает только со снотворным. Только чтобы не мучили кошмары.