Шелковый песок

Пустыня заберет, отдав, Благословит, все проклиная, И рассмеется, у Судьбы Как кошелек вас отнимая. Глава 1. *** Поместье Дома Теневого Пламени. День отъезда Ташера из дома. Нервозность, казалось бы, с утра витала в воздухе. Как только силуэт Ташера скрылся из виду на дороге, ведущей из усадьбы, Золотко сразу и занервничал. Было такое чувство, словно он забыл что-то. Словно что-то важное должен был сделать и не смог… Он походил по дому, бесцельно перебирая вещи Ташера, прошел на террасу, мимоходом потрепав морана между ушей, и вышел из задумчивости уже за пределами усадьбы… Ерунда какая… ведь он не собирался… Теперь, когда рядом не было Ташера, смутное беспокойство, жившее в груди, стало более отчетливым. Золотко развернулся, намереваясь вернуться домой, и вдруг совершенно отчетливо понял, что не хочет. А ведь и точно – не хочет. Он оглянулся. Дорога манила его, звала, словно сирена, заманивая уходящими за горизонт колеями… Точно ерунда. Ведь ему никогда не хотелось покидать тепло и уют родного дома. Зачем ему эта пыльная дорога, грязные трактиры и мужичье, которое никогда не оценит его красоты… - Боишься? - смеялась дорога. - Тебе никогда не хотелось испытать, на что ты способен? Так и будешь, как принцесса в башне, ждать, когда хоть кто-нибудь придет и подберет тебя? А сам выбрать не хочешь? - Дура! Золотко, тряхнув головой, пошел обратно в усадьбу. Так бы и ушел, если бы боковым зрением не заметил за кустами темные силуэты. Хариды. Следят. Золотко усмехнулся. Значит, испытать себя? Да? Хммм… Мысль засела занозой и оставлять его не хотела. - Мама! Золотко вошел в комнату родителей. Нагайна сидела на шкуре возле камина, а Ранс медленно и нежно расчесывал ей волосы. - Садись рядом, сын, - нагайна подвинула хвост, освобождая место, - я сразу хочу предупредить тебя, если ты решил испытать себя, то это должно быть именно испытание. Сейчас, учитывая все возможности нашего Дома, возможности Теней и твои собственные, ты почти равен богу. В материальном плане для тебя тоже ограничений нет, ты сможешь купить все, что захочешь, кроме… - Ммм? Золотко привык к своей матери, но даже он порой терялся от ее слов… - Любви, Золотко, - улыбнулась нагайна, - ведь именно на ее поиски ты решил отправиться. - Нууу… наверное... А что ты имела в виду под испытаниями? - То, что в твоем путешествии тебе никто помогать не будет, со всеми трудностями будешь справляться сам, и Теням будет дано распоряжение вмешиваться, если только тебе будет угрожать смерть. - Это почему это? – возмутился Золотко. - А потому, сын, что я прекрасно знаю тебя, ты, даже встретившись с любовью всей своей жизни, скорее фыркнешь и уйдешь, чем будешь прислушиваться к тому, что тебе говорят. Так вот, похоже, тебя просто надо ставить в условия, когда тебе уходить будет просто некуда. - Чтобы я унижался? – взвился Золотко. - Вот именно об этом я и говорила, - вздохнула нагайна. - Наги, - Учитель осторожно потянул за золотой локон, разворачивая жену к себе лицом. – Не слишком ли ты сурова с мальчиком? - С мальчиком, может быть, была бы и сурова, но твой сын уже вырос, а ты никак не хочешь это понять. - Но все же, вдруг мальчику будет угрожать какая-нибудь опасность, а Тени не помогут… - Скажи мне, Ранс, если бы кто-то добрый помог тебе тогда, когда Повелитель приказал отправить тебя ко мне в подвал, если бы этот добрый вывел тебя оттуда, сказал бы ты ему сейчас спасибо? – нагайна спокойно смотрела в глаза мужа. - Нет. - Вот и он не скажет… - Вот даже как… Значит, там будет не все так просто? - А что просто в нашей жизни? - Хорошо. Делай, как знаешь, - сдался Учитель. - Эй! Не надо разговаривать так, как будто меня здесь нет! - Ты всегда в нашем сердце, сын, рядом ты или нет, - улыбнулась нагайна, - вот только тебе надо осознать, что из дома ты уходишь на свой страх и риск и только с тем, что имеешь сам. Очень скоро я не смогу тебе ничем помочь, у меня и сейчас видения начинают блекнуть, это означает, что я снова жду ребенка, а значит, вскоре видения прекратятся совсем, и выйти из дома я не смогу… Мне очень жаль, сын, подумай еще раз, прежде чем решиться уйти. Ты должен принять решение сам, твердо осознавая, что именно тебе и придется нести ответственность за него. Нагайна пытливо смотрела Золотке в глаза, и все равно, хоть она знала, что в девяноста шести случаях из ста она права, но сердце ёкало, вдруг он останется, вдруг не использует свой единственный шанс на счастье… - Я поеду, - заявил Золотко, задрав нос, и уже разворачиваясь к двери, пробубнил про себя, - Ташер ведь не испугался поехать один… Да, кстати, - вдруг обернулся он, - а что положено брать с собой в пустыню? - В пустыню? – удивился Учитель. – Почему туда? - Потому что меня хотят украсть хариды, - спокойно разъяснял Золотко, - спутников у меня других нет, и куда идти, мне все равно, так почему бы и не в пустыню, а солнце я люблю… - закончил он свои мысли. – Так что берут? Учитель только в изумлении покачал головой. - Ты точно уверена, - спросил он нагайну, - что наш сын уже вырос? - Порой мне кажется, что это так, - проговорила, загадочно улыбаясь, нагайна. - Нда… Ладно, - хмыкнув, Учитель повернулся к сыну, - пошли, посмотрим, что можно найти… Через два часа Золотко стал обладателем просторной разлетающейся одежды, закрывающей его с головы до пят, плаща с капюшоном и всевозможных больших, да нет, просто огромных платков. На его вопросительный взгляд Учитель показал, как эти платки наматывать, чтобы получился головной убор, защищающий от обжигающего солнца. На наставления любого другого Золотко бы наплевал, но отцу поверил и, смирившись, учился, как надо заматывать голову и закрывать лицо. Вот как раз закрывать лицо Золотке и не нравилось, ему вообще не нравилось скрывать свою красоту от тех, кто может бросать на него восхищенные взгляды. Потому что это для него было как наркотик, видеть, как им восхищаются, как любуются его красотой, как... И теперь он будет всего этого лишен... Ташер рассказывал, что такое чувство еще бывает от секса... Интересно... если уж он будет лишен восхищенных взглядов... Хотя нет, допускать кого-то до своего любимого тела... Нет, нет, нет, еще поцарапают или, не дай бог, синяк поставят... А однажды он у Ташера на плече видел следы от зубов, вот ужас-то... Нет уж, лучше пусть смотрят. Золотко всерьез задумался о возможности поехать куда-нибудь в другую сторону, где будут носить обтягивающие одежды, где можно будет свободно распустить волосы без страха, что в них набьется песок или заберется какая-нибудь гадость... - Что, раздумываешь, не остаться ли тебе дома? – спросил Учитель, - и правильно, может, на следующий год, когда будешь повзрослее, и поуверенней себя чувствовать... - Я что, по-твоему, еще ребенок? – возмутился Золотко. – Ташеру, значит, пора, а мне нет? – и гордо вскинув голову, он направился на выход. Учитель только хитро усмехнулся. На следующий день, после всех сборов и прощаний, верхом, ведя в поводу загруженную лошадь, Золотко выехал из усадьбы. Оделся он неброско: темно-синие, теплого оттенка брюки обтягивали его длинные ноги, невысокие черно-синие сапожки с каблучками подчеркивали изящность ступни. Из-под светло-синей куртки виднелся шелк перламутровой рубашки, пенным золотым кружевом воротника лежащей на плечах, а выглядывающие кружевные манжеты прикрывали кисти. Распущенные волосы придерживал только тонкий золотой обруч, обхватывающий лоб. По мнению Золотки, все совершенно скромно...