Шелковый песок

*** Рияд – столица Харидана. Покои Хатриана. - Кто это был? – Золотко совсем не настроен был шутить, - и вообще, как он посмел прийти в ваши личные покои? - Ты ревнуешь? – голос нияра снова стал тихо обольстительным. - Я? – удивился Золотко и в то же время попытался понять, что же все-таки происходит. Никогда еще в своей спокойной и размеренной жизни не случалось такого, чтобы Золотке кого-то вдруг так сильно захотелось убить. А сегодня захотелось... руки до сих пор были сжаты в кулаки. - С чего это мне вас ревновать, - Золотко упрямо встряхнул головой, - просто он мог нанести вам вред... - Ооо... И какой же? - Ааа... У него руки немытые, вот, - Золотко, наконец, нашел, что сказать, - он бы вас совсем замызгал... и не отмылись бы потом от прилипалы этого... – бурчал он уже скорее для себя. - Ты сам-то в это веришь? Харид тихонько фыркнул, опустив голову, чтобы не обидеть Золотку смехом. - Ты над кем это смеешься? – взвился Золотко, снова переходя на «ты». - Над Луманом, наверное, красиво летел... - А, ну да, - Золотко как-то сразу успокоился, - приземлился тоже ничего, - теперь уже и Золотко фыркнул от души. - А теперь расскажи, - попросил Хатриан, - как ты умудряешься ходить так, чтобы браслеты не звенели. - Просто надо двигаться очень, очень медленно, - ухмыльнулся Золотко, - а когда надо двигаться быстро, тогда уже все равно, звенят или нет. - Жаль, я не увижу, как ты двигаешься, - и Хатриан замолчал, как-то сразу словно отгородившись ото всего мира, замкнулся в себе и своем несчастье. Золотко подошел к нему совсем близко, взял и положил его руку себе на грудь в районе сердца, как когда-то это делал Фарис. - Да. Ты не увидишь, как я двигаюсь, но ты можешь это услышать. Я обещаю больше не таиться в твоем присутствии, чтобы ты всегда знал, где я. И еще, ты хочешь послушать, как я двигаюсь? Хочешь, я буду танцевать для тебя? - Хочу... – выдохнул Хатриан, и голос его был похож на тихий шорох дождя ночью, он словно манил куда-то, а Золотко, стоя рядом с ним на ослабевших вмиг ногах, молча смотрел на его губы... Сколько это длилось, Золотко потом никак не мог сообразить, и очень удивился, когда понял, что почти прикоснулся губами к губам нияра. В смущении он отпрянул и шагнул в сторону. - Ты садись, не стой, - сказал он хариду, - я сейчас, я быстро... И Золотко, отойдя к стене, скинул черную накидку харидов, оставшись только в одних сиреневых широких брюках. - Все, я готов, - Золотко вышел на середину комнаты, - слушай. Легко было сказать Хатриану «слушай», но Золотко совсем не представлял, как надо было танцевать перед слепым, он танцевал дома, но то было совсем другое, учитель танцев акцентировался на плавных движениях и выгодных красивых позах, но... их не услышишь... Золотко, стоя посередине комнаты, в задумчивости стал отбивать ладонями ритм, звучащий в его душе. А ведь и верно! Больше звуков, больше движений, больше ритма! И ноги сами начали выбивать дробь каблуками, бубенцы на браслетах звенели, не переставая, а движения разведенных рук вдруг стали волнообразными, чувственными, словно ласкающими воздух, звуки бубенцов на браслетах запястий были мягче, нежнее, и они вплетались в общий дробный ритм так, словно вели его за собой, выстраивая мелодию. Жаль, что нельзя было увидеть выразительное движение кистей его рук, Золотко играл ими так, словно в руках у него были веера. Круг, и нежный звон браслетов, круг, и перестук каблуков, и звон рваного страстного ритма, ритма, пронизанного нежностью. Золотко танцевал с закрытыми глазами, сам только слушая... слушая и отдавая ритм своего сердца нияру. Пусть он слепой, пусть, но он чувствует больше, чем зрячие, и для него Золотко готов был танцевать до утра. Но танец был так же непостоянен, как и Золотко, дробный завораживающий ритм каблуков сменялся внезапным вихрем неожиданных резких движений и поворотов - это неистовство завораживало. Хатриан, слушая, с жадностью впитывал в себя все эмоции, рожденные танцем. Здесь словно сошлись вместе духи огня и ветра и раздували необыкновенный чувственный пожар... Золотко горел сам, зажигая Хатриана, и кровью сердца пульсировали звуки, а сердце, оживая, жадно ловило это биение. Еще! Не останавливайся! Дай моему сердцу понять тебя! Дай любить... А Золотко танцевал, руки то словно обнимали, лаская нияра, то резким движением рассекали воздух подобно клинку. То нежно и томно, то горячо и страстно. Упрямая, норовистая мелодия то взбрыкивала, то ласкалась... И он кружился в золотом вихре волос, в золотом перезвоне бубенцов, в золотом сиянии глаз. Золотой мальчик, тот, кто хотел подарить утешение, а подарил страсть... Хатриан встал, слушая его, и сгорал в этом живом огне, и не хотел спасаться, единственное, чего хотелось, это бросить свое сердце под ноги тому, кто и так похитил уже душу. Хатриан мог только слышать, но сейчас он словно видел Золотку, звук вел его за собой, дорисовывая плавность движений, память услужливо подсказывала, как руки Хатриана проводили ладонями по этим стройным ногам, отбивающим сейчас ритм в его сердце. Он видел гибкую фигурку своего золотого принца, он рисовал ее в темноте своего мира и танец заполнял эту темноту красками звуков, вихрями чувств, волнами эмоций... Он видел, и сердце его пело! А Золотко? Так, как сейчас, он не танцевал никогда. Сейчас ему не надо было принимать поз, выгодно подчеркивающих его красоту, не надо было думать, как лучше подать себя, не надо было вообще нравиться. Сейчас все было по-другому, проще, яснее, он словно распахивал себя, скидывая оболочку тела и обнажая душу. Таким открытым он не был никогда... и таким раскованным, таким счастливым, сейчас он мог все, кажется, протяни руки и можно дотянуться ладонями до солнца... можно взлететь, не выпуская крыльев, и парить над землей подобно птицам... свободным, независимым, вольным... Почему он не знал раньше, как зависел от мнения других, и только теперь Хатриан помог ему понять, что красота бывает не только внешней... Душа – вот таинство настоящей красоты, но только понять это дано не каждому... Не многие увидят и поймут, но Золотко не только понял, он прочувствовал это и принял всем своим сердцем, всей душой... И тогда сердце его запело... Сейчас, с закрытыми глазами, он как никогда чувствовал себя самым красивым, со спутанными, разлетающимися волосами, вспотевшим лбом, сохнущими от жаркого дыхания губами... Именно сейчас, потому что всей кожей чувствовал жар чужого желания, чувствовал, что нужен именно он, любым, даже некрасивым, только он и никто другой, чувствовал, что без него Хатриан не только не будет счастлив, а просто не выживет. Что он погибнет без него. И это чувство рождало в душе бурю. Эмоции сметали на своем пути все преграды, словно выжигая их. Да, любить и восхищаться самим собой спокойно, но никогда, никогда ты не почувствуешь то, что чувствовал Золотко сейчас, он ощущал сейчас Хатриана распахнутой настежь душой так, словно он был его... Парой? Словно, не дотронувшись до Хатриана, он сейчас умрет? И он влетел шумным, искрящимся вихрем прямо в объятия Хатриана и, закрывая глаза, нашел его губы... поцеловал, прижимаясь неумело, сильно, и очутился в кольце рук, властно притягивающих его к мощной груди, где гулко билось сердце харида. Билось для него одного.