parachute

Возможно, я просто ничего не понимаю в дружбе, говорит себе Чимин. Возможно, думает Чимин, это дружеский жест и его рука на её талии — нормально. Возможно, кивает Чимин, я просто не умею дружить. -Вероятно, ты просто немного наивный дурачок, — говорят сбоку хриплым голосом. Чимин согласен, Чимин не дурак от слова совсем, но наивный, да. Фигово правда. — Думаю, ты достоин большего, — продолжают сбоку. Чимин зря поворачивается, вообще-то. Сбоку — это зеленые волосы, хитрый прищур глаз, тонкая сигарета в таких же тонких пальцах и чиминово сердце тлеющее под ногами. Впрочем, ничего нового. Сбоку — это Юнги и, растоптанная тринадцать лет назад, чиминова гордость. — Привет, хён, — горло, если честно, дерет и свалить бы уже по-хорошему. — Ты надолго? Непроизвольно и со смесью надежды и ненависти, Чимин сам не уверен чего здесь больше, но хочется — ненависти. У него Чонгук и чонгуковы пальцы на чужой талии, странно тянущее в груди слева и каша в голове. Вряд ли, конечно, ненависти. Но Чимин надеется. Он вообще надеется хоть на что-то. Например «прости», например «мимо проежал и больше мы не увидимся», например «я простил тебя». Чимин не надеется на «навсегда». — Не знаю, на сколько пустишь. Можно? Можно.