parachute

Старый компьютер натужно гудит и всем своим скрипом намекает, что современные технологии ему чужды, но Чонгук упрямее и нужная ему страница все-таки грузится. На странице Хосок — мокрый после выступления и такой же счастливый насколько мокрый- виснет на Сокджине, улыбается в камеру поднимая высоко над головой кубок. Софиты концертного зала ярко высвечивают его профиль — фотографировали сбоку, тихо и без вспышки, плевать вообще-то, там ведь Хосок — и Чонгук скулит тихо, панически ищет видео с выступления и сильно расстраивается, когда не находит (просить скинуть у Техена — стремно и палевно, ну его к черту, стерву рыжую). Чонгук приходит в студию основательно за полночь, скидывает рюкзак в угол и теряет минут пятнадцать, чтобы отыскать новый трэк Рэпмон-хена. Он танцует несколько связок, когда двери открываются и в студию заваливается личный бог Чон Чонгука. Хосок ярко улыбается и выдает очень подлую, относительно Чонгука, фразу: — А я уже отчаялся тебя найти. Хосок вообще-то уже месяц залипает на чонгуковские каверы и течёт, как сучка последняя, — пацан мало того, что талантлив от бога, так и красив, сука, от дьявола. Когда становится ясно, что Чонгук поддерживать диалог не намерен — никого не волнует, что с тобой заговорил личный бог, будь добр, не будь лужицей, — Хосок тянет свою лапу: — Чон Хосок. — Чон Чонгук, — очень неловко и с заиканиями, но правила вежливости никто не отменял. — О, фамилию менять не придётся. К тому, что его личный бог — дорк последний и не знает понятия «личное пространство», вселенная Чонгука не готовила.